Все это предшествует остальной части моего совета. Как я намекал выше, власть Думбльдора в Хогвардсе скоро закончиться. Твоя преданность, Рон, должна распространяться не на него, а на школу и Министерство. Мне прискорбно слышать, что профессор Умбридж сталкивается с непониманием персонала Хогвардса в проведении реформ, так желаемых Министерством (со следующей недели, у нее это будет получаться гораздо легче — смотри завтрашний «Ежедневный Пророк»!). Я должен сказать только, что студенты, проявившие желание помочь профессору Умбридж, в ближайшие годы смогут добиться очень высокого положения Старосты Школы!
Мне жаль, что не удалось видеться с тобой чаще этим летом. Мне доставляет боль, критиковать наших родителей, но боюсь, что не смогу больше жить под одной с ними крышей, пока они путаются с опасной компанией Думбльдора. (Если будешь писать маме, ты должен сказать ей, что некий Стургис Падмор, большой друг Думбльдора, отправлен в Азкабан за попытку проникновения в Министерство. Возможно это откроет им глаза на то, с какими преступниками они за одно). Я считаю, мне повезло избежать позорного клейма сотрудничества с такими людьми — Министр не мог бы быть более благодарным мне — и я надеюсь, Рон, ты не поддашься тлетворному влиянию нашей семьи. Я искренне надеюсь, что в свое время, они осознают, как ошибались, и я, конечно же, приму их извинения, когда этот день наступит.
Пожалуйста, серьезно подумай над всем, что я тебе сказал, особенно в отношении Гарри Поттера, и вновь поздравляю тебя со званием старосты.
Твой брат,
Перси.
Гарри поднял глаза на Рона.
— Ну, — он старался говорить так, будто воспринял написанное, как шутку. — Если ты хочешь…эээ… как там? — он сверился с письмом. — О, вот оно… порвать связь со мной, я клянусь, что не стану применять насилие.
— Отдай, — Рон протянул руку. — Он… — отрывисто произнес Рон, разрывая письмо пополам. — Самый большой… — разрывая на четвертинки. — В мире… — разрывая на восемь частей. — Подонок.
И выкинул клочки письма в огонь.
— Давай, нам нужно покончить с этим до рассвета, — сказал он Гарри, подтягивая к себе эссе для профессора Зловестры.
Гермиона смотрела на Рона со странным выражением лица.
— Ох, давай их сюда, — внезапно сказала она.
— Что? — удивился Рон.
— Дай их мне, я просмотрю, и все исправлю, — ответила она.
— Ты серьезно? Ах, Гермиона, ты спасла мне жизнь, — воскликнул Рон. — Что я могу…?
— Что ты можешь сказать, так это «Мы обещаем, что никогда не станем так затягивать с домашними заданиями», — ответила Гермиона, протянув обе руки за их эссе.
— Миллион благодарностей, Гермиона, — слабым голосом поблагодарил Гарри, отдавая ей свое эссе, затем откинулся в кресле, потирая глаза.
Было уже заполночь, и в комнате отдыха не осталось никого, кроме них и Косолапсуса. Слышался только скрип Гермиониного пера, вычеркивающего целые предложения из их эссе, и шорох страниц, когда она сверялась с разбросанными по столу учебниками. Гарри был опустошен, желудок свело от боли, но это не имело отношение к усталости, все было из-за письма, съеживавшегося сейчас в огне.
Он знал, что половина людей в Хогвардсе, считало его, если не сумасшедшим, то, по крайней мере, очень странным, знал и то, что «Ежедневный Пророк» долго обливал его грязью, но было что-то в письме Перси, посоветовавшего Рону не только порвать с ним всякую связь, но и донести на него Умбридж, что делало это положение совершенно реальным. Он знал Перси четыре года, оставался в его доме на каникулы, делил с ним палатку во время Мирового Турнира по Квидитчу, и даже получил от него высшие оценки на Тремудром Турнире в прошлом году, а теперь оказалось, что Перси думает о нем, как о неуравновешенном и, возможно, жестоком человеке.
На него накатила волна симпатии к крестному, наверное, только Сириус мог по-настоящему понять его чувства, так как сам находился в точно такой же ситуации. Почти все в колдовском мире считали Сириуса опасным убийцей и прислужником Вольдеморта, и ему пришлось прожить с этим четырнадцать лет…
Гарри моргнул, он только что увидел в огне нечто, чего там совсем не должно было быть. Что-то вспыхнуло и мгновенно исчезло. Нет… этого не может быть… он просто вообразил себе, потому что думал о Сириусе…
— Хорошо, теперь перепиши, — сказала Гермиона Рону, подталкивая к нему эссе, испещренное ее исправлениями. — Потом добавишь заключение, которое я написала тебе вот здесь.
— Гермиона, честно, ты самый чудесный человек, какого я знаю, — ответил Рон. — И если я когда-нибудь еще нагрублю тебе…
— …то я узнаю, что ты вернулся в свое нормальное состояние, — сказала Гермиона. — Гарри, твое эссе в порядке, кроме вот этого кусочка в самом конце, думаю, что ты ослышался, Европу покрывает лед, а не мед…Гарри?
Гарри сполз со своего кресла, и стоя на коленях на подпаленном изношенном коврике, уставился на пламя.
— Эээ… Гарри? — с сомнением в голосе спросил Рон. — Ты чего там делаешь внизу?
— Я только что увидел в камине голову Сириуса.
Он отвечал спокойно, в конце-концов, он уже видел Сириуса в этом самом камине в прошлом году, и даже говорил с ним. Однако, он все же не был до конца в этом уверен …. Слишком быстро оно исчезло…
— Голову Сириуса? — повторила Гермиона. — Ты хочешь сказать, как, когда он захотел поговорить с тобой во время Тремудрого Турнира? Но он же не может сделать этого сейчас, это было бы слишком… Сириус!
Она открыла от удивления рот, уставившись в камин, Рон выронил перо. Посреди танцующего пламени появилась голова Сириуса, длинные черные волосы свисали вокруг ухмыляющегося лица.
— Я уж думал, что вы пойдете спать до того, как исчезнут все остальные, — сказал он. — Я проверял каждый час.
— Ты выскакивал из огня каждый час? — спросил Гарри с полуулыбкой.
— Всего на пару секунд, чтобы проверить, чист ли путь.
— А что, если бы тебя заметили? — встревожено спросила Гермиона.
— Ну, думаю, девочка…первогодка, если по ней судить…. может быть увидела меня мельком, но не волнуйся, — быстро добавил Сириус, когда Гермиона закрыла рот рукой. — Я исчез в ту же секунду, как она обернулась и, спорю, она решила, что я причудливой формы полено или что-то в этом духе.
— Но, Сириус, это ужасно рискованно… — начала Гермиона.
— Ты говоришь, как Молли, — прервал ее Сириус. — Это была единственная возможность ответить на письмо Гарри без шифровки… а шифр легко можно разгадать.
При упоминании Гарриного письма, Гермиона и Рон уставились на него.
— Ты не сказал, что писал Сириусу! — осуждающе молвила Гермиона.
— Я забыл, — ответил Гарри, и это была истинная правда, от встречи с Чу в Совяльне, все мысли повылетали из его головы. — Не смотри на меня так, Гермиона, никто бы не смог извлечь из письма какую-нибудь секретную информацию, правда, Сириус?
— Неа, написано было хорошо, — улыбнулся Сириус. — Ладно, нам стоит поторопиться, просто мы встревожены… твоим шрамом.
— Чем…? — начал было Рон, но Гермиона прервала его.
— Мы расскажем тебе позже. Продолжай, Сириус.
— Ну, знаю, это не весело, когда он болит, но мы не думаем, что действительно стоит волноваться. Он ведь болел весь прошлый год?
— Ага, и Думбльдор сказал, это происходит, когда Вольдеморт испытывает сильные волнения, — ответил Гарри, не обращая внимания на то, что Рон с Гермионой, как обычно, вздрогнули. — Так может быть он просто, ну не знаю, разозлился или еще чего, в ту ночь, когда я отбывал наказание.
— Теперь он вернулся, и шрам станет болеть гораздо чаще, — сказал Сириус.
— Так ты думаешь, это никак не связано с тем, что Умбридж меня коснулась, когда я отбывал у нее наказание? — спросил Гарри.
— Сомневаюсь, — ответил Сириус. — Я знаю ее репутацию, и уверен, что она не Упивающаяся Смертью…
— Она достаточно омерзительна, чтобы быть одной из них, — мрачно буркнул Гарри, а Рон с Гермионой согласно закивали.
— Да, но мир не делиться не только на хороших людей и Упивающихся смертью, — Сириус криво усмехнулся. — Знаю, она отвратительна… вы бы слышали, что о ней говорит Рэмус.
— Люпин ее знает? — Гарри припомнил ее комментарии об опасных ублюдках.
— Нет, — ответил Сириус. — Но она внесла несколько законопроектов против оборотней, что практически лишило его возможности получить работу.
Гарри вспомнил, каким пообтрепавшимся выглядел Люпин, и его неприязнь к Умбридж только углубилась.
— Что она имеет против оборотней? — сердито воскликнула Гермиона.
— Надеюсь, что просто их боится, — ответил Сириус, улыбаясь ее возмущению. — Очевидно, она питает отвращение к полу-человекам, в прошлом году она проводила компанию, чтобы всех русалок согнали в одно место и маркировали. Вообразите, тратить свою жизнь и энергию на гонения русалок, когда такие мелкие отрепыши, как Кричер на свободе…
Рон рассмеялся, но Гермиона расстроилась.
— Сириус! — укоризненно сказала она. — Честно, если бы ты приложил хоть немного усилий, уверена, что Кричер пошел бы тебе на встречу. В конце-концов, ты единственный оставшийся член его семьи, и профессор Думбльдор сказал…
— Так как вам уроки Умбридж? — прервал ее Сириус. — Она учит вас убивать ублюдочных полукровок?
— Нет, — ответил Гарри, игнорируя оскорбленный взгляд Гермионы. — Она вообще не позволяет нам пользоваться магией!
— Все чем мы занимаемся, так это читаем дурацкие книжки! — добавил Рон.
— А, ясно, это объясняет нашу информацию из Министерства, что Фудж не хочет, чтобы вы научились сражаться.
— Научились сражаться! — недоверчиво повторил Гарри. — Чем, он думает, мы здесь занимаемся, формируем что-то типа колдовской армии?
— Именно так он и думает, — ответил Сириус. — Или, сказать точнее, он боится, что именно этим и занят Думбльдор — формирует свою собственную армию, с которой сможет приступом взять Министерство Магии.
После короткой паузы Рон выдавил: