Лицо Гермионы стало несчастным. Разглядывая свои ладони, она произнесла:
— Ты… действительно доверяешь его суждению?
— Именно так! — выпалил Гарри. — Он всегда давал нам замечательные советы!
Чернильный плевок пролетел мимо них и угодил прямо в ухо Кэйти Белл. Кэйти, вскочила на ноги и принялась швырять в Дрюзга всем, что попадалось под руку. Гермиона вновь заговорила, на сей раз, подбирая слова очень тщательно.
— Вам не кажется, что он…стал немного…опрометчивым…с тех пор, как его заперли на Гриммолд-Плэйс? Вам не кажется, что он… как бы… живет нашими жизнями?
— В каком смысле «живет нашими жизнями»? — удивился Гарри.
— В смысле… думаю, ему бы понравилось создать тайные общества Защиты прямо под носом у Министерства… думаю, он ужасно расстроен тем, что не может многого сделать оттуда, где находится… и страстно желает… подбить нас на такие дела.
Рон был совершенно сбит с толку.
— Сириус прав, — сказал он. — Ты говоришь точь-в-точь как моя мать.
Гермиона прикусила губу и ничего не ответила. Звонок прозвенел как раз в тот момент, когда Дрюзг спикировал на Кэйти и опорожнил ей на голову полную бутылку чернил.
Погода не изменилась ни на йоту, так что в семь часов вечера, когда, оскальзываясь на мокрой траве, Гарри с Роном спустились к Квиддитчному полю, то буквально за минуту успели вымокнуть до нитки. Небо было мрачного грозового цвета, и они с облегчением нырнули в теплую светлую раздевалку, хоть и знали, что ненадолго. Фрэд с Джорджем бурно обсуждали возможность сачкануть от тренировки с помощью Отслаивающихся Батончиков.
— …спорю, она легко догадается, — уголком рта прошептал Фрэд. — Зря я ей вчера предложил купить Пердучих Пастилок…
— Можно попробовать Лихорадочную Обманку, — буркнул Джордж. — О ней еще никто не знает…
— А это сработает? — с надеждой поинтересовался Рон, содрогаясь от завываний ветра и дождя, изо всех сил барабанящего по крыше.
— Естественно, — ответил Фрэд. — Твоя температура сразу подскочит.
— Правда, в придачу ты получишь парочку гнойных нарывов, — добавил Джордж. — Мы пока еще не разработали технологию избавления от них.
— Но я вроде не вижу никаких нарывов, — Рон испуганно уставился на близнецов.
— Ты бы их и не увидел, — мрачно сказал Фрэд. — Они в том месте, которое обычно не демонстрируют на публике.
— Но они превращают полеты на метле в кошмар из-за боли в…
— Так, слушаем все, — провозгласила Анжелина, выходя из капитанской комнаты. — Погодка, конечно, не подарок, но, вполне возможно, во время игры со Слизерином условия будут те же. Гарри, помнишь, ты вроде сделал что-то со своими очками, чтобы они не запотевали от дождя, когда мы играли с Хуффльпуффом?
— Это Гермиона сделала, — ответил Гарри, вытаскивая палочку, и легонько стукнув ею по своим очкам, произнес: — Импервиус!
— Нам бы тоже не мешало выучить это заклинание, — сказала Анжелина. — Когда лицо не залито дождем, видимость гораздо лучше… итак, все вместе… Импервиус! Ладно, пошли.
Все уложили свои палочки обратно во внутренние карманы мантий, закинули мётлы за плечи и потопали из раздевалки вслед за Анжелиной.
Они прошлепали по жидкой грязи к середине поля; Заклинание Импервиус не слишком-то помогло; день быстро угасал, а завеса дождя была такой плотной, что видно было не дальше собственного носа.
— Итак, по моему свистку, — проорала Анжелина.
Гарри оттолкнулся от земли, щедро уделав пространство вокруг себя грязью, и взмыл вверх, сбиваемый с курса сильными порывами ветра.
Он не мог представить, как при такой погоде можно увидеть Проныру; он и Нападалу — то, чуть не сбившего его с метлы, видел едва-едва. Чтобы удержаться, пришлось даже использовать Неторопливый Захват Крученого, жаль Анжелина не увидела. На самом деле, она, кажется, вообще ничего не видела, и вообще никто из них и понятия не имел, чем занимаются остальные. Ветер крепчал; даже с такого расстояния было слышно, как капли дождя со свистом хлещут по поверхности озера.
Прежде, чем смирится с поражением, Анжелина больше часа промариновала их под проливным дождем. Ведя промокшую и донельзя раздраженную команду обратно в раздевалки, она утверждала, что тренировка не прошла даром, хотя ее голосу и не доставало уверенности. Фрэд с Джорджем совсем сникли; оба топали в раскорячку, при каждом шаге болезненно морщась. Вытирая полотенцем волосы, Гарри слышал, как они тихо жаловались друг другу:
— По-моему, у меня несколько штук лопнуло, — несчастным голосом прошептал Фрэд.
— У меня пока нет, — процедил Джордж сквозь зубы. — Но чертовски болят…и распухли до невозможности.
— ОХ! — вскрикнул Гарри, прижимая полотенце к лицу.
Шрам на лбу вспыхнул такой болью, что глаза повылазили из орбит.
— Что случилось? — воскликнули одновременно несколько человек.
Гарри убрал полотенце от лица; из-за того, что на нем не было очков, очертания раздевалки казались размытыми; но все же он прекрасно знал, что все лица повернуты к нему.
— Ничего, — пробормотал он. — Просто нечаянно ткнул пальцем себе в глаз.
Но послал Рону многозначительный взгляд, и пока остальные выбирались из раздевалки, кутаясь в пальто и натянув шляпы до ушей, они вдвоем замешкались, чтобы перебросится парой слов.
— Что случилось? — спросил Рон, когда Алисия исчезла за дверью. — Твой шрам?
Гарри кивнул.
— Но… — Рон испуганно уставился на бушующий за окном ливень. — Он же…он же не может оказаться поблизости?
— Да нет, — пробормотал Гарри, плюхнувшись обратно на скамью и потирая лоб. — Он, по-моему, за многие мили отсюда. Шрам болит, потому что… он… злится.
Гарри вовсе не хотел этого говорить, и слова прозвучали так, словно кто-то другой произнес их — но знал, что это истинная правда. Он понятия не имел, откуда пришла эта уверенность, но Вольдеморт — где бы он ни был, и чтобы ни делал, был сейчас ужасно рассержен.
— Ты его видел? — Рон замер от ужаса. — У тебя, что…было видение или типа того?
Гарри молча уставился на свои ноги, позволяя мыслям и памяти прийти в себя от последствий боли.
Мешанина образов, вой, ворвавшийся в уши…
— Он хочет покончить с чем-то, но дело затянулось, — произнес он.
Гарри удивился словам, слетевшим с его губ, но вновь возникла уверенность, что они правдивы.
— Но…откуда ты знаешь? — поразился Рон.
Гарри помотал головой и закрыл лицо руками, сильно надавив ладонями на глаза. Под опущенными веками вспыхнули звездочки. Он почувствовал, что Рон сел рядом и уставился на него в упор.
— Это как в прошлый раз? — тихо спросил Рон. — Как тогда в кабинете Умбридж? Сам-Знаешь-Кто злился?
Гарри отрицательно покачал головой.
— Так как?
Гарри задумался. Он взглянул в лицо Умбридж… шрам заболел… в животе возникло странное чувство щекотки… ощущение радости… но тогда он не смог его распознать, потому что сам чувствовал себя ужасно несчастным…
— В тот раз он был доволен, — сказал Гарри. — Очень доволен. Он думал…случилось нечто хорошее. И в ночь перед возвращением в Хогвардс, — он вернулся мыслями к тому дню, когда его шрам взорвался болью в спальне Рона на Гриммолд-Плэйс. — Он был в ярости…
Гарри повернулся к изумленно вылупившемуся на него Рону.
— Тебя можно поставить вместо Трелоуни, чувак, — с благоговением произнес Рон.
— Я ничего не предсказываю, — надулся Гарри.
— Нет, конечно, но знаешь, что ты делаешь? — Рон был одновременно напуган и потрясён. — Гарри, ты же читаешь мысли Сам-Знаешь-Кого!
— Нет, — Гарри потряс головой. — Полагаю, это как бы…его настроение. Просто я чувствую вспышки его настроения. Думбльдор говорил нечто вроде этого в прошлом году. Он сказал, что я смогу определить, когда Вольдеморт поблизости, или когда он чувствует приступ ненависти. Ну а теперь я еще чувствую, когда он доволен…
Он замолчал. Ветер с дождем изо всех сил лупили по дому.
— Тебе нужно рассказать кому-нибудь, — посоветовал Рон.
— Я в прошлый раз уже говорил с Сириусом.
— Так скажи ему и в этот раз!
— Разве же я могу? — возразил Гарри. — Умбридж следит за совами и каминами.
— Ну, тогда с Думбльдором.
— Я ж сказал, он и так всё знает, — бросил Гарри, заворачиваясь в снятый с крючка плащ. — Нет смысла рассказывать ему снова.
Застегивая пальто, Рон задумчиво взглянул на Гарри.
— Думбльдор захотел бы узнать об этом, — сказал он.
Гарри пожал плечами.
— Пошли…нам ещё Безмолвное Заклинание отрабатывать.
Они молча поспешили в замок, оступаясь и скользя на грязных лужайках. Гарри напряженно думал. Что хотел сделать Вольдеморт, что у него так затягивалось?
— …у него другие планы…планы, которые он может осуществить очень скоро…то, что он провернет тайком…нечто вроде оружия. То, что он не заполучил в прошлый раз.
Гарри неделями не думал об этих словах; его слишком поглотили события в самом Хогвардсе, непрекращающиеся сражения с Умбридж, несправедливое вмешательство Министерства в дела школы… теперь он их вспомнил, и задумался… ярость Вольдеморта имела смысл, только если он уже близок к тому, чтобы наложить лапу на это оружие, чем бы оно ни было. Мешает ли ему Орден достать оружие? Где оно хранится? У кого оно сейчас?
— Мимбулус мимблетония, — произнес Рон, и Гарри вернулся в чувство как раз вовремя, чтобы пролезть через портретное отверстие в Гриффиндорскую комнату отдыха.
Гермиона рановато пошла спать, оставив Косолапсуса, свернувшегося калачиком на стуле, и кучу криво связанных шапочек для эльфов на столе у камина. Гарри был рад, что на сей раз ее не было поблизости, ему вовсе не хотелось вновь рассказывать про боль в шраме, а получить еще один совет наведаться к Думбльдору. Рон по-прежнему бросал на него обеспокоенные взгляды, поэтому Гарри достал свою Книгу Заклинаний и сделал вид, что сосредоточился на эссе, к тому моменту, когда Рон сообщил, что отправляется спать, оказалось, Гарри так ничего толком и не написал.