— Полагаю, он послал ее в качестве дозорного, — пророкотал Хмури. — Потому как ему ведь не слишком последнее время улыбалось, так ведь? Нет, я считаю, он пытается составить для себя ясную картину того, с чем ему придется столкнуться лицом к лицу, и если бы там не было Артура, у этой твари было бы больше времени, чтобы оглядеться. Так, Поттер говорит, он видел все, что случилось?
— Да, — встревожено отозвалась миссис Уизли. — Знаете, кажется, Думбльдор все время ждал от Гарри что-нибудь вроде этого.
— Да, верно, — сказал Хмури. — Что-то странное с этим ребенком Поттеров, мы все это знаем.
— Думбльдор, кажется, волновался из-за Гарри, когда я говорил с ним этим утром, — прошептал мистер Уизли.
— Конечно, волнуется, — рыкнул Хмури. — Парень видит вещи глазами змеи Сами-Знаете-Кого. Видимо, Поттер не осознает, что это значит, но если им владеет Сами-Знаете-Кто…
Гарри вытащил Эластичное Ухо из своего собственного. Сердце стучало, как бешенное, а щеки жарко пылали. Он оглядел остальных. Они, вдруг ужасно испугавшись, уставились на него, с ремешками, все еще торчащими из их ушей.
Глава 23 Рождество в изолированной палате
Поэтому ли Думбльдор не хочет больше встречаться глазами с Гарри? Думает, что на него уставится Вольдеморт? Может, боится, что ярко-зеленые глаза вдруг станут алого цвета, а зрачки по-кошачьи вытянутся? Гарри вспомнил, как однажды змееподобное лицо Вольдеморта прорезалось на затылке Квирелла, и на всякий случай пробежал пальцами по своему затылку, удивляясь, на что похоже ощущение, когда из твоего же черепа лезет наружу Вольдеморт.
Возвращаясь обратно из госпиталя, он чувствовал себя грязным, заразным, несущим какие-то смертельные бактерии, недостойным сидеть в одном вагоне метро со всеми этими невинными, чистыми людьми, чьи умы и тела не несли на себе позорного пятна Вольдеморта…он не просто видел змею, он сам был змеей, теперь-то он это знает…
Эта мыль настолько ужаснула его, что внутренности свело брезгливой судорогой, будто внутри его самого извивался клубок змей.
Что он оставил, кроме своих последователей?
Нечто, что он мог получить только обманным путем… нечто, вроде оружия. Нечто, чего у него не было в прошлый раз.
Я — то самое оружие, подумал Гарри, качаясь в вагоне метро, въезжающего в туннель, и эта мысль ядом разлилась по его венам, заставив покрыться холодным потом. Я — то, что Вольдеморт пытается использовать, вот почему вокруг меня всегда охрана, куда бы я ни пошел, и это не для моей защиты, а для защиты других людей от меня, но ведь это все равно не срабатывает, они не могут постоянно приглядывать за мной в Хогвардсе… Я напал на мистера Уизли прошлой ночью, Я. Вольдеморт заставил меня это сделать, и он, наверное, внутри меня, прямо сейчас, знает все, о чем я думаю…
— Ты в порядке, Гарри, милый? — прошептала миссис Уизли, перегнувшись через Джинни, чтобы он расслышал ее сквозь громыхание вагона. — Ты выглядишь не слишком-то хорошо. Приболел?
Они все посмотрели на него. Он яростно затряс головой и уставился на рекламный плакат домашнего страхования.
— Гарри, милый, ты уверен, что ты в порядке? — все еще беспокоилась миссис Уизли, когда они шли мимо неухоженного клочка зелени в центре площади Гриммолд-Плэйс. — Ты такой бледный… ты действительно спал сегодня? Поднимись-ка наверх и сосни пару часов перед обедом, договорились?
Он кивнул, это был замечательный повод избежать разговоров со всеми остальными, а именно этого он сейчас не хотел. Так что, переступив порог дома, он рванул прямо наверх мимо стойки для зонтиков, сделанной из тролльей ноги, по лестнице в их с Роном спальню.
Здесь он принялся вышагивать взад и вперед между двумя кроватями и картины Финеаса Нигеллуса в пустой раме, и его мозг вскипал, переполненный вопросами, на которых не было ответа.
Как он стал змеей? Возможно, он — анимаг… нет, такого быть не может, он бы знал… наверное Вольдеморт был анимагом… да, подумал Гарри, вот это скорее всего, уж в змею-то он точно мог бы превратиться…и когда он берет верх над моим рассудком, мы оба превращаемся…но это все равно не объясняет того, как я перенесся из своей кровати в Лондон всего-то за пять минут…но, если Вольдеморт самый могущественный колдун на земле, за исключением Думбльдора, конечно, то, возможно, для него не проблема вот таким способом перемещать людей в пространстве.
И следом, ужасная паника пронзила его мозг, но это же безумие — если Вольдеморт обладает мной, то прямо сейчас я ему в мельчайших подробностях даю видеть штаб-квартиру Ордена Феникса! Он узнает, кто в Ордене и где Сириус…а еще все то, что я не должен был бы знать, но что Сириус рассказал мне в первый мой вечер в этом доме…
Единственное, что он мог сделать, это покинуть Гриммолд — Плэйс прямо сейчас. Он проведет Рождество в Хогвардсе, в полном одиночестве, но остальные останутся в безопасности, хотя бы на врем каникул…но, нет, так тоже не пойдет, в Хогвардсе всегда остается куча народу, которого можно ранить и искалечить. А что если в следующий раз этими людьми окажутся Симус, Дин или Невилл? Он прекратил бессмысленно вышагивать по комнате и остановился перед пустой рамой Финеаса Нигеллуса. На дно его желудка словно провалилась свинцовая чушка. Другого пути нет: он должен вернуться на Бирючиновую Аллею и навсегда отрезать себя от остального волшебного мира.
Так, если он решил сделать что-то, уже не было смысла ошиваться здесь без толку. Стараясь не думать про то, как прореагируют Дурслеи, обнаружив Гарри, стоящим на пороге на шесть месяцев раньше, чем они рассчитывали, он рванул к сундуку, захлопнул крышку и запер ее на замок, автоматически оглянулся вокруг в поисках Хедвиги, но потом вспомнил, что она все еще в Хогвардсе — ну что ж, по крайней мере, не придется тащить клетку — он схватился за сундук и уже потащил его к двери, когда на полдороги услышал ехидный голосок:
— Мы что же, сматываемся?
Гарри оглянулся. На чистом холсте появился Финеас Нигеллус, облокотившись о раму, он с увлечением разглядывал Гарри.
— Нет, не сматываюсь, — коротко бросил Гарри, протащив за собой сундук еще на несколько шагов.
— Я думал, — произнес Финеас Нигеллус, поглаживая свою острую бородку. — Что те, кто попадает в Колледж Гриффиндора, должны отличаться отвагой? Но, как я теперь вижу, тебе бы лучше было попасть в мой колледж. Мы — слизеринцы, отважны, да, но не глупы. Например, будь у нас выбор, мы в первую очередь выберем то, что спасет наши собственные головы.
— Я не свою голову спасаю, — бросил Гарри, протащив сундук по особенно скомканному и изъеденному молью куску ковра возле двери.
— Ну конечно, — Финеас Нигеллус по-прежнему гладил свою бородку. — Это ты типа не малодушие проявляешь, а благородство.
Гарри не обратил на него внимания. Его ладонь уже легла на дверную ручку, когда Финеас Нигеллус лениво произнес:
— У меня для тебя послание от Думбльдора.
Гарри повернулся.
— Какое?
— «Оставайся на месте».
— А я и не двигался, — ладонь Гарри все еще лежала на дверной ручке. — Так что за послание?
— Я его только что передал тебе, дурень, — дружелюбно сообщил Финеас Нигеллус. — Думбльдор сказал — «оставайся на месте».
— Почему? — нетерпеливо бросил Гарри, отпуская сундук. — Почему он хочет, чтобы я остался? Что еще он сказал?
— Больше ничего, — Финеас Нигеллус взметнул вверх тонкую черную бровь, словно бы сочтя Гарри слишком дерзким.
Гнев вскипел в Гарри, подобно змее, взметнувшейся из высокой травы. Он был измотан, совершенно сбит с толку, за последние двенадцать часов он испытал ужас, облегчение и снова тот же ужас, а Думбльдор все еще не хочет говорить с ним!
— Так это все? — громко переспросил он. — «Оставаться на месте»? Это все, что мне твердили после того, как на меня напали дементоры! Оставайся на месте, пока взрослые с этим разберутся, Гарри! На фига нам говорить тебе что-то, ведь твои мелкие убогие мозги все равно с этим не справятся!
— Знаешь ли, — голос Финеас Нигеллуса перекрыл Гаррин. — Вот именно поэтому я и ненавидел быть учителем! Молодежь так дьявольски уверена, что во всем права! А тебе не приходило в голову, мой бедненький кичливый задавала, что у директора Хогвардса могут иметься веские причины не посвящать тебя в мельчайшие детали его плана? А прежде, чем начать выделываться, тебе никогда не казалось, что следование наказам Думбльдора никогда не причиняло тебе вреда? Нет. Нет, как и весь остальной молодняк, ты более чем уверен, что только ты один и можешь все чувствовать и знать, распознавать опасность, и только конечно ты один достаточно умен для того, чтобы быть вникнуть во все планы Темного Лорда….
— А он что, намеревается что-нибудь сделать со мной? — мгновенно отреагировал Гарри.
— А я разве это сказал? — Финеас Нигеллус внимательно изучал свои шелковые перчатки. — Ну а теперь, если ты меня извинишь, у меня есть дела поважнее, чем слушать подростковое нытье… приятного тебе времяпрепровождения.
Он бочком нырнул за рамку картины и скрылся из виду.
— Ну и ладно, ну и иди! — заорал Гарри пустому холсту. — И благодарить Думбльдора не за что!
Чистый холст оставался безмолвным. Кипя от злости, Гарри подтащил сундук обратно к изножию своей кровати, и, закрыв глаза, упал лицом вниз на проеденное молью покрывало. Все его тело налилось тяжестью и ужасно болело.
Словно он пешком прошел долгие-долгие мили… и казалось почти невероятным, что всего двадцать четыре часа назад, Чу Чэн подходила к нему под веткой омелы… он так устал… но боялся заснуть… и еще не знал, как долго он сможет сопротивляться этому желанию… Думбльдор сказал ему остаться…это значит, что он может поспать… но он так напуган… вдруг это произойдет снова?
Он погрузился в забытье…
И кинолента в его голове будто ждала, чтобы снова начать крутиться. Он шел по пустынному коридору к черной двери без украшений, мимо грубых каменных стен, факелов и открытого слева лестничного пролета с ведущими вниз каменными ступенями…