Самописное перо уже оказалось в ее руке, готовое записать все, что она скажет, но тут восторг на лице Риты угас.
— Но, с другой стороны, — произнесла она, опуская перо и впившись взглядом в Гермиону. — Маленькая мисс Совершенство не захочет, чтобы эта история увидела свет, так ведь?
— На самом деле, — сладко пропела Гермиона. — Именно этого и хочет маленькая мисс Совершенство.
Рита уставилась на нее. Гарри тоже. И только Луна, мечтательно напевая себе под нос «Уизли — наш король», помешивала свой коктейль палочкой, с надетой на ней маринованной луковичкой.
— Ты хочешь, чтобы я описала все, что он скажет о Том-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут? — еле слышно прошептала Рита.
— Да, хочу, — ответила Гермиона. — Честную историю. Только факты. Именно так, как сообщит их Гарри. Он даст тебе все детали, он назовет тебе имена неизвестных Упивающихся Смертью, которых он там видел, расскажет, как теперь выглядит Вольдеморт…ох, возьми себя в руки, — с презрением добавила она, бросив на стол салфетку, потому что при звуках имени Вольдеморта, Рита так сильно вздрогнула, что расплескала на себя полбокала Огневиски.
Рита заляпала весь свой неопрятный плащ, но продолжала, не отрываясь, пялиться на Гермиону. Затем она напрямик заявила:
— «Пророк» никогда такого не напечатает. Если вы не заметили, никто не верит в эту небылицу. Все считают, что мальчик просто бредит. И если ты позволишь написать мне историю под этим ракурсом…
— Нам не нужна еще одна история о том, как Гарри свихнулся! — выплюнула Гермиона. — Их и так порядком хватает, спасибо! Я хочу предоставить ему возможность сказать правду!
— Но такую историю невозможно сбыть, — холодно ответила Рита.
— Ты хочешь сказать, что «Пророк» никогда не напечатает ее, потому что Фудж не позволит, — раздраженно бросила Гермиона.
Рита послала Гермионе долгий тяжелый взгляд. Потом, перегнувшись к ней через стол, она деловито произнесла:
— Ну ладно, согласна, Фудж припугнул «Пророк», но здесь мы возвращаемся к началу. Они не захотят печатать историю, выставляющую Гарри в благоприятном свете. Никто не захочет читать ее. Это противоречит настроению публики. Последний побег из Азкабана заставил людей порядком понервничать. Люди просто не захотят поверить, что Сама-Знаешь-Кто вернулся.
— Так «Ежедневный Пророк» существует только затем, чтобы сообщать людям то, что те хотят услышать? — съязвила Гермиона.
Рита выпрямилась на стуле и, подняв брови, осушила свой бокал Огневиски.
— «Пророк» существует затем, чтобы продаваться, глупышка, — ледяным тоном заявила она.
— Мой папа считает «Пророка» ужасной газетенкой, — неожиданно вклинилась в разговор Луна. Посасывая луковичку из коктейля, она уставилась на Риту своими огромными, выпученными, немного сумасшедшими глазами. — А он публикует важные истории, которые, он уверен, нужно знать народу. И не заботится о зарабатывании денег.
Рита пренебрежительно глянула на Луну.
— Спорю, твой папа владеет какой-нибудь глупой деревенской газетенкой в один лист? — сказала она. — Печатает, наверное, «Двадцать пять способов смешаться с магглами и не быть замеченным» и даты следующих распродаж в «Бери и Улетай»?
— Неа, — Луна обмакнула луковичку в свой Левкоевый лимонад. — Он редактор «Каламбурщика».
Рита фыркнула так громко, что сидящие за соседними столиками, встревожено обернулись.
— «Важные истории, которые, он уверен, нужно знать народу», да? — уничижающе бросила она. — Этой хренью только сад удобрять.
— Что, нашла повод повыпендриваться? — доброжелательно осведомилась Гермиона. — Луна сказала, что ее отец будет счастлив взять интервью с Гарри. Вот, кто его опубликует.
Рита с минуту таращилась на них, а потом зашлась от смеха.
— «Каламбурщик»! — прокудахтала она. — Думаешь, люди примут всерьез, если его опубликуют в «Каламбурщике»?
— Не все, — спокойно ответила Гермиона. — Но в версии «Ежедневного Пророка» о побеге из Азкабана слишком много проколов. Думаю, множество людей задаются вопросом, и как это он не нашел лучшего объяснения происшедшего, а если появится альтернативная история, даже если та будет опубликована в…. - она покосилась на Луну. — В… скажем так, необычном журнале…то у них может появиться желание прочитать ее.
Рита ничего не ответила сразу, несколько минут она испытующе глядела на Гермиону, склонив голову набок.
— Хорошо, предположим на секунду, что я согласилась, — вдруг выпалила она. — Какое вознаграждение я за это получу?
— Не думаю, что папа платит тем, кто пишет для журнала, — задумчиво сообщила Луна. — Они пишут из уважения, ну и конечно, чтобы увидеть свое имя напечатанным.
— Полагаешь, я сделаю это бесплатно?
— Полагаю, да, — невозмутимо ответила Гермиона, отглотнув своего напитка. — Иначе, как тебе прекрасно известно, я сообщу начальству, что ты незарегистрированный Анимаг. Конечно, «Пророк» заплатит тебе больше за освещение жизни Азкабана прямо изнутри.
Рита выглядела так, будто в этот момент все, чего она хотела — это схватить бумажный зонтик из Гермиониного стакана и воткнуть ей в нос.
— Не думаю, что у меня есть выбор? — спросила она дрожащим голосом.
Вновь открыв свою крокодиловую сумку, она вытащила кусок пергамента и подняла Самописное перо.
— Папа будет польщен, — просияла Луна.
Желваки Риты дернулись.
— Хорошо, Гарри, — повернулась к нему Гермиона. — Готов рассказать народу правду?
— Думаю, да, — ответил Гарри, наблюдая как Рита пристраивает свое Самописное перо на разложенном между ними на столе пергаменте.
— Тогда поехали, Рита, — безмятежно произнесла Гермиона, вылавливая вишенку со дна своего бокала.
Глава 26 Виденное и непредвиденное
Насчет того, как быстро интервью Гарри с Ритой появится в «Каламбурщике», Луна ответила довольно неопределенно — сказала, что ее отец ждет роскошную длиннющую статью, освещающую жизнь Мяторогих Храпунчиков — «и, разумеется, это будет настолько важно, что Гарриной истории, возможно, придется подождать до следующего номера».
Гарри обнаружил, что не так-то просто, оказывается, рассказывать о ночи, когда вернулся Вольдеморт. Рита буквально выдавливала из него каждую деталь, и он выдал ей все, что смог вспомнить, понимая, что это самая благоприятная возможность рассказать миру правду. Ему было интересно, как люди отреагируют на его историю. Он мог только предполагать, что кучу народа она утвердит во мнении о его полном и безоговорочном сумасшествии, в немалой степени потому, что его история появится рядом с фуфлом о Мяторогих Храпунчиках. Но побег Беллатрикс Лестрэйнж и ее соратников Упивающихся Смертью вызвал у Гарри непреодолимое желание действовать, сработает это или нет…
— Не могу дождаться реакции Умбридж на твой выход на публику, — проникновенно заявил Дин за обедом в понедельник.
Сбоку от Дина Симус уплетал невообразимое количество цыплят и ветчинного пирога, но Гарри знал, что он прислушивается к разговору.
— Ты правильно сделал, Гарри, — поддержал сидящий напротив Невилл. Страшно бледный, он все же продолжил, понизив голос. — Наверное, это было… трудно… ну, говорить об этом?
— Угу, — буркнул Гарри. — Но люди же должны знать, чего стоит Вольдеморт, правда?
— Точно, — кивнул Невилл. — И его Упивающиеся Смертью тоже… люди должны узнать…
Невилл так и не закончил фразу, вернувшись к своей печеной картошке. Симус поднял было глаза, но, поймав взгляд Гарри, быстро уткнулся в свою тарелку. В скором времени Дин, Симус и Невилл ушли обратно в комнату отдыха, оставив Гарри с Гермионой дожидаться за столом Рона, пока не появлявшегося на обеде из-за тренировки по Квиддитчу.
Чу Чэн вошла в Зал со своей подругой Мариэттой. Желудок Гарри тоскливо сжался, но Чу, даже не взглянув на Гриффиндорский стол, уселась к нему спиной.
— О, я забыла спросить тебя, — глянув на стол Равенкло, сказала Гермиона. — Что случилось на свидании с Чу? Почему ты пришел так рано?
— Эээ…ну, в общем… — оттягивая время, Гарри пододвинул к себе тарелку рубленого ревеня. — Полный провал, уж коль ты об этом заговорила.
И он рассказал ее все, что случилось в чайной мадам Толстоножки.
— … так что, — закончил он несколькими минутами позже, когда исчез последний кусочек ревеня. — Она вскочила, сказала «еще увидимся, Гарри» и смылась оттуда! — он положил ложку и взглянул на Гермиону. — Ну и что это было? Как это понимать?
Гермиона оглянулась на затылок Чу и вздохнула.
— Ох, Гарри, — грустно произнесла она. — Извиняюсь, конечно, но ты был немного бестактным.
— Я? Бестактным? — возмутился Гарри. — Да то все нормально, а в следующую минуту она уже рассказывает мне, что Роджер Дэвид звал ее на свидание, и как она пришла и целовалась с Седриком в этой дурацкой чайной…что я, по-твоему, должен был чувствовать?
— Видишь ли, — произнесла Гермиона с таким видом, будто объясняла непоседливому несмышленышу, что дважды два равняется четырем. — Ты не должен был говорить ей, что хочешь встретиться со мной аккурат посреди вашего свидания.
— Но, но, — залопотал Гарри. — Но…ты же сама сказала встретиться с тобой в двенадцать и привести ее с собой, как еще я мог это сказать?
— По-другому, — заявила Гермиона в своей раздражающей поучительной манере. — Ты должен был сказать — это, конечно, досадно, но ты пообещал придти в Три Метлы, идти тебе ужасно не хочется, и ты бы предпочел весь день провести с нею, но, к сожалению, думаешь, что тебе просто необходимо встретиться со мной, и не будет ли она так любезна пойти с тобой, а еще, что ты от всей души надеешься, что это не займет много времени. И еще не плохо было бы добавить, что считаешь меня жуткой уродиной, — задумчиво добавила она.
— Но я не считаю тебя уродиной, — запротестовал Гарри.
Гермиона рассмеялась.
— Гарри, ты хуже Рона…ну, не совсем, — вздохнула она, увидев, что донельзя раздраженный Рон собственной заляпанной грязью персоной проковылял в Зал. — Слушай… ты расстроил Чу, сказав, что собираешься встретиться со мной, так что она попыталась заставить тебя ревновать. Это был ее способ узнать, насколько она тебе нравится.