— Тебе приходится его связанным держать? — простонала Гермиона.
— Ну… да… — с озабоченным видом подтвердил Хагрид, — дело такое… я ж сказал… он силы своей совсем не понимает.
Теперь Гарри сообразил, отчего в этой части Леса было так подозрительно пусто.
— Так чего ты хочешь от нас с Гарри и Роном? — опасливо спросила Гермиона.
— Присматривать за ним, — пробурчал Хагрид, — когда меня не будет.
Гарри и Гермиона с тоской переглянулись. Гарри было неловко, что он уже дал Хагриду обещание сделать то, о чем он попросит.
— А… а как именно присматривать? — уточнила Гермиона.
— Да нет, кормить или еще чего — не надо! — оживился Хагрид. — Он сам себе еду добудет, без проблем. Птицы, там, олени всякие… нет, ему нужна компания. Мне б только знать, что об нем заботятся, хочут помочь ему чуток… учат его, значит.
Гарри ничего не ответил, но обернулся взглянуть на спящую на земле перед ними громадину. В отличие от Хагрида, который выглядел как просто очень-очень высокий человек, пропорции Гроупа были какими-то искаженными. То, что Гарри сначала принял за огромный, покрытый мхом валун на склоне холма, оказалось головой Гроупа. По отношению к телу она была гораздо больше, чем обычно бывает у человека, практически шарообразная, и сплошь покрыта густыми курчавыми волосами цвета папоротников. Сверху торчал край большого, мясистого уха, а сама голова была посажена в плечи так глубоко, как у дяди Вернона, словно шеи не было вовсе, или она была совсем короткой. Из-под подобия грязной бурой рубахи, грубо сшитой из шкур животных, виднелась необъятных размеров спина, и когда Гроуп во сне вдыхал, казалось, что рубаха трещит по всем своим кривым швам. Поджатых ног было не разглядеть, виднелись только огромные, грязные босые ступни, размером с санки, одна поверх другой.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы его учили, — упавшим голосом повторил Гарри.
Теперь понятно, что означало предупреждение Флоренцо. «Его усилия тщетны. Лучше ему будет отступиться». Естественно, прочие обитатели Леса не могли не слышать тщетные попытки Хагрида обучить Гроупа английскому языку.
— Ну да… так, покалякать с ним маленько, — с надеждой поддакнул Хагрид, — потому как, ежели он с людьми сможет говорить, до него дойдет, что мы его любим и хочем, чтоб он остался.
Гарри взглянул на Гермиону, та между пальцев прижатых к лицу ладоней смотрела на него.
— Жалеешь, что Норберта не вернуть, да? — спросил он у нее, Гермиона в ответ нервно хихикнула.
— Ну чего, согласные вы? — Хагрид, похоже, не уловил смысла последних слов Гарри.
— Ну, мы… — начал Гарри, которого связывало данное обещание, — мы попробуем, Хагрид.
— Я завсегда знал, Гарри, что ты — настоящий друг, — Хагрид слезливо просиял и вновь прижал к лицу носовой платок. — Вы только не заморачивайтесь, не надо… я ж понимаю, у вас экзамены… хоть разок на недельке к нему заглядывайте, с плащом-невидимкой, поболтать маленько. Ну, я тогда будну его… познакомитесь…
— Как… нет! — подскочила Гермиона. — Хагрид, не надо, не буди его, правда, мы переживем…
Но Хагрид уже перешагнул огромный поваленный ствол и подошел к Гроупу. Не доходя футов десять, он подобрал длинный отломанный сук, через плечо ободряюще улыбнулся Гарри и Гермионе, а потом с размаху ткнул суком Гроупа в спину.
Гигант взревел, и по притихшему Лесу прокатилось гулкое эхо, птицы на верхушках деревьев защебетали, взмыли вверх и разлетелись врассыпную. А перед Гарри и Гермионой тем временем вздымалась громадина Гроупа, и когда он оперся рукой, вставая на колени, под ногами у них ходуном заходила земля. Чтобы разглядеть — кто и зачем побеспокоил его, гигант завертел головой.
— Все путем, Гроупушка? — с напускной приветливостью крикнул Хагрид, отступая назад и держа длинный сук наготове в направлении Гроупа. — Выспался?
Гарри и Гермиона попятились как можно дальше, не сводя глаз с гиганта. Гроуп стоял на коленях между двумя деревьями, которые еще не успел выкорчевать. На фоне неба его здоровенная физиономия маячила в полутьме как серая полная луна. Впечатление было такое, будто в огромном каменном шаре высекли черты лица: нос — короткий и бесформенный, рот — косой и полный кривых желтых зубов, каждый размером с полкирпича, глаза — по меркам гигантов небольшие, мутные, зеленовато-карие и со сна затекшие. Гроуп поднес к лицу грязные кулаки, костяшками пальцев, каждая размером не меньше шара для крикета,[249] крепко потер глаза и вдруг с удивительным проворством вскочил на ноги.
— Мамочки! — услышал Гарри сбоку взвизг Гермионы.
Деревья, к которым были привязаны концы веревок от запястий и лодыжек Гроупа, зловеще заскрипели. Как Хагрид и говорил, в Гроупе было не меньше шестнадцати футов роста. Поведя вокруг мутным взглядом, гигант протянул ладонь величиной с пляжный зонт к верхушке сосны, схватил оттуда птичье гнездо, перевернул его и с явным неудовольствием от того, что в нем не оказалось птиц, заревел. Яйца полетели вниз, как гранаты, Хагрид, защищаясь, прикрыл руками голову.
— Ну, елы-палы, Гроупушка, — выглядывая вверх со всеми предосторожностями на случай продолжения яйцепада, крикнул Хагрид, — а я тебе друзей привел! Помнишь, я тебе обещал? Помнишь, я тебе говорил, что, ежели отлучусь маленько, они за тобой присмотрят? Помнишь, а, Гроупушка?
Но Гроуп в ответ лишь еще раз глухо рыкнул. Трудно сказать, слышал ли он Хагрида, понял ли вообще, что звуки, издаваемые Хагридом, имеют какой-то смысл. Теперь он схватил сосну за верхушку и тянул на себя, видимо просто ради забавы, чтобы посмотреть куда она качнется, когда он ее отпустит.
— Гроупушка, а ну, кончай! — заорал Хагрид. — Вона, как ты тут все повыдергивал…
И в самом деле, Гарри увидел, как вокруг корней дерева начала трескаться земля.
— Я тебе гостей привел! — орал Хагрид. — Гостей, глянь! Сюда глянь, ты, дурилка, друзей тебе нашел!
— Ох, Хагрид, не надо, — простонала Гермиона, но Хагрид уже поднял сук и чувствительно ткнул Гроупа в колено.
Гигант выпустил верхушку сосны, она закачалась из стороны в сторону и осыпала Хагрида дождем иголок. Гроуп опустил голову.
— Вона, — Хагрид заторопился в сторону Гарри и Гермионы, — это Гарри, Гроуп! Гарри Поттер! Ежели я отлучусь, к тебе будет ходить он, ты понял?
Гигант только сейчас сообразил, что внизу есть Гарри и Гермиона. Они, отчаянно трясясь, смотрели, как опускается огромный валун его головы и приближаются мутные глазищи.
— А это Гермиона, видишь? Ее… — Хагрид замялся и, повернувшись к Гермионе, справился: — Гермиона, ты не против, если он будет звать тебя Герми? А то имя длинное, ему не упомнить.
— Нет, нет, совсем не против, — пискнула Гермиона.
— Гроуп, это Герми! Она тоже будет приходить и все такое! Это ж здорово, ага? У тебя два друга… ГРОУП, НЕТ!
Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с Гермионой появилась рука Гроупа. Гарри схватил Гермиону и оттащил ее за дерево, пальцы Гроупа царапнули ствол и цапнули лишь воздух.
— ГРОУПУШКА, ПАРШИВЕЦ! — донесся вопль Хагрида по ту сторону ствола, Гермиона, дрожа и поскуливая, жалась к Гарри. — АХ ТЫ, ПАРШИВЕЦ! НЕ СМЕЙ ЦАП… УХ!
Гарри высунулся из-за дерева и увидел, что Хагрид лежит навзничь, прижимая к носу кулак. Гроуп, должно быть потеряв интерес к происходящему, выпрямился и вновь занялся сосной, выясняя, до какой степени можно ее согнуть.
— Ладно, — поднимаясь, неразборчиво забубнил Хагрид, одной рукой зажимая кровоточащий нос, а в другой держа арбалет. — Ну… вы, это… познакомились, стало быть… стало быть, теперича он вас признает, ежели придете… Ага… ладно…
Он поднял глаза на Гроупа, который с явным удовольствием на глыбообразном лице сгибал сосну, выдирая ее из земли; у сосны уже трещали корни.
— В общем, хватит на сегодня, — заключил Хагрид. — Мы, это… пошли отсюдова, ага?
Гарри и Гермиона закивали. Хагрид забросил на плечо арбалет и двинулся в обратный путь сквозь чащу, не отнимая руки от носа.
Все молчали, и даже когда позади издалека донесся грохот, означавший, что Гроупу удалось, наконец, выкорчевать сосну, никто не произнес ни слова. Лицо у Гермионы было бледное и застывшее. У Гарри в голове крутилась одна-единственная мысль, невыразимая словами. Черт возьми, а если кто-нибудь узнает, что Хагрид в Запретном Лесу прячет Гроупа, что тогда? А ведь он пообещал Хагриду, что вместе с Роном и Гермионой станет продолжать абсолютно бессмысленные попытки воспитывать этого гиганта. Да как же Хагриду, даже при всей его поразительной наивности, могло взбрести в голову, что такие жуткие монстры станут безобидными милашками, что Гроуп, хоть когда-нибудь, сможет общаться с людьми?
— Стоп, — неожиданно скомандовал Хагрид, в тот момент, когда Гарри и Гермиона продирались сквозь густые заросли спорыша.
Вытянул из колчана за плечом стрелу и приладил ее в арбалет. Гарри и Гермиона подняли палочки: теперь, когда они остановились, слышно было, что рядом кто-то движется.
— Ох, чтоб тебе, — прошептал Хагрид.
— Хагрид, сдается мне, тебе было сказано, — раздался низкий мужской голос, — что впредь ты здесь нежеланный гость?
На мгновение почудилось, будто к ним, сквозь пеструю зеленую полутьму плывет обнаженный мужской торс, потом обнаружилось, что ниже талии он плавно переходит в гнедой конский круп. У кентавра было надменное скуластое лицо и длинные черные волосы. Как и Хагрид, он был вооружен — за плечом висел полный стрел колчан и длинный лук.
— Как жизнь, Магориан?[250] — осторожно поинтересовался Хагрид.
За спиной Магориана зашелестели деревья, и следом появились еще четыре или пять кентавров. Гарри узнал вороного бородатого Бейна,[251] с которым познакомился почти четыре года назад, той же ночью, что и с Флоренцо. Бейн и виду не подавал, что прежде уже встречал Гарри.