Да уж, — Гермиона сложила газету и отшвырнула в сторону, — теперь писаки разгуляются. А интервью с Гарри — никакое не эксклюзивное, оно давным-давно было в «Экивокере»…
— Папа им его продал, — рассеянно пояснила Луна, перевернув страницу «Экивокера». — Очень неплохо заработал на нем, кстати, так что летом мы собираемся поехать в Швецию, посмотрим, вдруг удастся поймать Мяторогих Храпсов.
Гермиона довольно быстро справилась с собой и откликнулась:
— Звучит заманчиво.
Джинни поймала взгляд Гарри и тут же, с ухмылкой, отвела глаза.
— Ну, ладно, а что в школе делается? — Гермиона чуть-чуть выпрямила спину и снова поморщилась.
— Значит так, Флитвик покончил с болотом Фреда и Джорджа, — начала Джинни, — это заняло у него секунды три. Правда оставил небольшой пятачок под окном и огородил веревками…
— Зачем? — с удивленным видом поинтересовалась Гермиона.
— О! Как превосходный образчик магии — он так и сказал, — пожала плечами Джинни.
— По-моему, он оставил его как памятник Фреду и Джорджу, — с набитым шоколадными лягушками ртом прошамкал Рон и, тыча пальцем в гору лягушек перед собой, сообщил Гарри: — Представляешь, все это прислали мне они. Похоже, потешная лавка процветает, а?
Гермиона неодобрительно поджала губы, потом спросила:
— Значит, после возвращения Дамблдора все неприятности кончились?
— Ага, — подтвердил Невилл, — все наладилось.
— Филч, небось, счастлив? — поинтересовался Рон, прислоняя карточку из шоколадной лягушки с портретом Дамблдора к кувшину с водой.
— Ничего подобного, — возразила Джинни, — на него даже смотреть жалко… — она понизила голос: — Он без конца твердит, что Амбридж — это самое лучшее, что выпадало на долю Хогвартса…
Все шестеро оглянулись. На кровати напротив, уставившись в потолок, лежала профессор Амбридж. Чтобы вызволить ее от кентавров, Дамблдор в одиночку отправился в Лес и вернулся из чащи без единой царапины, ведя Амбридж под руку, — как ему это удалось, не знал никто, а сама Амбридж, естественно, тоже не рассказывала. После возвращения в замок она, насколько было известно ребятам, не произнесла ни единого слова. Никто и понятия не имел, что с ней приключилось. Ее блеклые волосы, обычно тщательно уложенные, торчали во все стороны, в них до сих пор застряли прутики и листья, но в остальном, на первый взгляд, с ней все было в порядке.
— Мадам Помфри говорит, что у нее просто шок, — шепнула Гермиона.
— Скорее, хандра на нее напала, — возразила Джинни.
— Ага, она подает признаки жизни, если сделать вот так… — Рон пощелкал языком, имитируя цокот копыт.
Амбридж моментально села в кровати и с ошалелым видом принялась озираться по сторонам.
— Профессор, что-нибудь не так? — высунув голову из кабинета, окликнула ее мадам Помфри.
— Нет… нет… — Амбридж осела обратно на подушки. — Нет, приснилось, наверное…
Гермиона и Джинни, прыснув со смеху, уткнулись в одеяло.
— К слову, о кентаврах… — немного успокоившись, осведомилась Гермиона, — кто теперь преподает Прорицание? Флоренцо остался?
— А куда он денется? — ответил Гарри. — Остальные кентавры обратно его не примут.
— Похоже, они вдвоем с Трелони будут преподавать, — предположила Джинни.
— Держу пари, Дамблдор не прочь избавиться от Трелони раз и навсегда, — поглощая четырнадцатую лягушку, заявил Рон. — Сами подумайте, предмет вообще никчемный, а по мне — Флоренцо немногим лучше…
— Да как ты можешь говорить такое? — возмутилась Гермиона. — После того, как мы своими глазами видели, что бывают настоящие пророчества!
У Гарри екнуло сердце. О содержании пророчества он не рассказывал ни Рону, ни Гермионе, ни кому бы то ни было вообще. Невилл объяснил ребятам, что пророчество они расколотили, когда Гарри вытаскивал его по ступеням из Зала Смерти, а сам Гарри пока что никого не разубеждал. Не готов был увидеть их лица, если сообщит, что ему суждено стать либо убийцей, либо жертвой, иного пути не дано…
— Какая жалость, что оно разбилось, — тихо проговорила Гермиона, качая головой.
— Ага, точно, — поддакнул Рон. — Зато Сами-Знаете-Кто тоже никогда не узнает, что в нем было… Ты куда собрался? — добавил он с удивлением и разочарованием, видя, что Гарри встает.
— Э-э… к Хагриду, — нашелся Гарри. — Понимаешь, он только что вернулся, и я обещал, что спущусь к нему и расскажу, как тут у вас дела.
— А-а, тогда ладно, — угрюмо буркнул Рон и взглянул в окно спальни на клочок ярко-голубого неба. — Вот бы и нам с тобой…
— Передавай ему привет от нас! — крикнула вдогонку Гермиона. — И спроси, как поживает его… его маленький приятель!
Гарри, уже на выходе из палаты, махнул рукой, давая понять, что услышал и понял.
Даже для воскресенья в замке было слишком тихо. Определенно, все отправились гулять, наслаждаться солнышком, концом экзаменов и предстоящими последними денечками учебного года, не загруженными ни подготовкой к экзаменам, ни домашними заданиями. Гарри медленно брел по пустынному коридору, по пути поглядывая в окна: вон кто-то праздно летает туда-сюда над квиддичным полем, какая-то компания учеников плещется в озере, вместе с гигантским кальмаром.
Гарри никак не мог решить, нужна ему компания или нет: всякий раз, оказавшись среди людей, его тянуло уйти, а, оставшись один, он хотел в компанию. Ему пришло в голову, что можно и в самом деле сходить навестить Хагрида, потому что с тех пор, как тот вернулся, им не удавалось толком поговорить…
Едва Гарри спустился с мраморной лестницы в вестибюль, как из правого прохода, ведущего вниз, в гостиную Слизерина, появились Малфой, Краббе и Гойл. Гарри застыл на месте, Малфой с приятелями — тоже. Никто не произнес ни звука, только из открытых настежь парадных дверей доносились с улицы крики, смех и плеск воды.
Малфой огляделся по сторонам — Гарри понял, что тот проверяет, не видать ли преподавателей — а потом перевел взгляд на Гарри и очень тихо сказал:
— Ты покойник, Поттер.
Гарри удивленно поднял брови:
— Да ну. С чего это я тут шляюсь тогда?..
Гарри еще никогда не видел Малфоя в таком бешенстве, созерцание перекошенной от ярости, бледной, тонкой физиономии доставило ему, несмотря ни на что, даже некоторое удовлетворение.
— Еще сочтемся, — полушепотом предупредил Малфой. — Ты мне заплатишь за все, что сделал моему отцу…
— Ну все, умираю от страха, — язвительно откликнулся Гарри. — Небось, по сравнению с вами тремя, Лорд Волдеморт — так, на разогрев публики работает… В чем дело? — добавил он, увидев, как остолбенели при звуке этого имени и Малфой, и Краббе с Гойлом. — Он же вроде приятель твоего папочки? Неужто ты его боишься?
— Думаешь, ты такая важная персона, Поттер, — Малфой, и примкнувшие к нему с флангов Краббе и Гойл, стали надвигаться на Гарри. — Ты дождешься. Я тебя прикончу. Моего отца в тюрьму засадить — у тебя не выйдет…
— По-моему, уже вышло, — парировал Гарри.
— Дементоры ушли из Азкабана, — негромко заверил Малфой. — Папа и все остальные в два счета на свободе окажутся…
— Угу, может и так, — кивнул Гарри. — Да только теперь все узнали, какие они подонки…
Рука Малфоя метнулась к палочке, но у Гарри реакция была куда лучше: он выхватил палочку раньше, чем Малфой успел сунуть руку в карман мантии.
— Поттер!
Окрик эхом прокатился по вестибюлю. На лестнице, которая спускалась к кабинету профессора Зельеделия, появился Снейп, и при виде него Гарри даже про Малфоя забыл, — его захлестнуло волной жгучей ненависти… Что бы ни говорил ему Дамблдор, но Снейпа он никогда не простит… никогда…
— Поттер, что вы делаете? — своим обычным ледяным тоном осведомился Снейп, подходя ближе.
— Выбираю, какое проклятие наложить на Малфоя, сэр, — свирепо огрызнулся Гарри.
Снейп смерил его взглядом.
— Немедленно уберите палочку, — отрывисто приказал он. — Десять баллов с Грифф…
Тут он взглянул на гигантские песочные часы на стене и презрительно изогнул губы:
— А! Как я понимаю, снимать нечего, баллов у Гриффиндора больше не осталось. В таком случае, Поттер, придется просто…
— Добавить немного?
По каменным ступеням в замок, прихрамывая, поднималась профессор Макгонаголл. В одной руке она держала клетчатый саквояж, в другой — трость, на которую тяжело опиралась, и, если бы не трость, вид у нее был весьма цветущий.
— Профессор Макгонаголл! — Снейп быстрым шагом направился к ней навстречу. — Вижу, из Святого Мунго вас выписали!
— Да, профессор Снейп, — профессор Макгонаголл повела плечом, сбрасывая дорожный плащ. — Я практически как новенькая. Вы двое там, Краббе, Гойл…
Она повелительным жестом скомандовала им приблизиться, слизеринцы, шаркая здоровенными ножищами, неуклюже подошли.
— Ну-ка, — профессор Макгонаголл ткнула саквояж поддых Краббе, а плащ — Гойлу: — отнесите это наверх в мой кабинет.
Краббе и Гойл повернулись и грузно потопали вверх по мраморной лестнице.
— Ну что ж… — профессор Макгонаголл подняла глаза к висевшим на стене песочным часам: — Значит так. Я полагаю, Поттеру и его друзьям причитается по пятьдесят баллов на брата за то, что их стараниями мир узнал о возвращении Сами-Знаете-Кого! А вы как считаете, профессор Снейп?
— Что? — характерным резким отрывистым тоном переспросил Снейп, хотя у Гарри и сомнений не было, что Снейп все прекрасно расслышал. — А… да… пожалуй…
— Итак, по пятьдесят баллов — Поттеру, двоим Уизли, Лонгботтому и мисс Грейнджер, — перечислила профессор Макгонаголл, и в нижнюю колбу песочных часов Гриффиндора посыпался град рубинов. — Ах, да… Пожалуй, еще пятьдесят — мисс Лавгуд, — добавила она, и в песочных часах Равенкло вниз упала горсть сапфиров. — Если не ошибаюсь, вы хотели снять с Поттера десять баллов, профессор Снейп… сейчас мы это устроим…
Несколько рубинов взлетели в верхнюю колбу часов, но внизу их все равно оставалось немало.
— Ну-с, Поттер, Малфой, я считаю, что в такой солнечный денек негоже сидеть взаперти, — энергично продо