— Это совершенно несправедливо, — попыталась утешить его Гермиона, присаживаясь рядом и накладывая себе картофельную запеканку, — твое зелье было ничуть не хуже, чем у Гойла: когда он заполнял свою колбу, та разлетелась вдребезги, и у него мантия загорелась.
— Ага, конечно, — Гарри негодующе хмурился в тарелку, — а с каких это пор Снейп стал относиться ко мне справедливо?
Друзья промолчали, потому что всем троим было доподлинно известно, что взаимная вражда Гарри со Снейпом неизменна еще с момента поступления Гарри в Хогвартс.
— Я вообщето надеялась, что в этом году он чуть поприятнее будет, — разочарованно заметила Гермиона. — Я думала… ну, понимаете… — она предусмотрительно огляделась по сторонам: рядом с ними по полдюжины мест пустовало, и мимо стола никто не проходил, — …теперь он в Ордене, ну и…
— Змея меняет шкуру, да только пятна не отмываются,[120] — глубокомысленно заметил Рон. — Я всегда думал, что Дамблдор с ума сошел, если Снейпу доверяет. Где доказательства, что он и вправду перестал работать на СамиЗнаетеКого?
— Я считаю, что Дамблдор наверняка получил массу доказательств, даже если он не ставит в известность тебя, Рон, — отрезала Гермиона.
— Да заткнитесь вы, оба, — устало воскликнул Гарри, в тот момент, когда Рон уже открыл рот, чтобы возразить.
Рон и Гермиона застыли на полуслове, оба с оскорбленным и рассерженным видом.
— Может хватит уже? — продолжал Гарри. — Вы постоянно цепляетесь друг к другу, меня уже тошнит от этого.
И бросив картофельную запеканку, он нацепил на плечо сумку и ушел.
Перешагивая через две ступеньки, Гарри поднимался по мраморной лестнице, навстречу многочисленным ученикам, спешащим на обед. Неожиданная вспышка гнева все еще не угасла, и воспоминание о возмущенных лицах Рона и Гермионы доставляло ему мрачное удовлетворение. «Так им и надо, — думал он, — ну почему они не могут угомониться… спорят вечно… свихнуться можно…»
Он добрался до лестничной площадки, где висела большая картина с изображением рыцаря сэра Кэдогана. Сэр Кэдоган выхватил меч и свирепо замахнулся на Гарри, но Гарри никак не прореагировал.
— Вернись, жалкий пес! Немедленно остановись и сражайся! — приглушенно вопил сэр Кэдоган изпод забрала.
Но Гарри прошел мимо, и тогда сэр Кэдоган попытался перебежать за ним на соседнюю картину, но ему помешал ее обитатель, огромный и лютый с виду волкодав.
Оставшееся время от обеда Гарри провел в одиночестве, сидя под люком, ведущим на вершину Северной Башни. Поэтому, когда прозвенел звонок, он первым поднялся по серебряной лестнице в класс Сибиллы Трелони.
После Зелий, Прорицание было для Гарри самым нелюбимым уроком, главным образом изза привычки профессора Трелони с периодичностью в несколько занятий предсказывать Гарри преждевременную смерть. Эта худая дама, плотно закутанная в шали и сверкающая рядами бус, изза своих очков, которые сильно увеличивали ей глаза, всегда напоминала ему какоето насекомое. Когда Гарри вошел в комнату, она занималась тем, что раскладывала на узенькие столики книги в потертых кожаных обложках, но свет от замотанных шалями ламп, которые чадили тошнотворными благовониями, был таким слабым, что она даже не заметила, как Гарри пристроился в тени. Одноклассники подтянулись минут через пять. Рон появился в отверстии люка, внимательно осмотрелся, нашел Гарри и направился прямо к нему, точнее, так прямо, как мог, поскольку пришлось лавировать между столиками, стульями и мягкими пуфиками.
— Мы с Гермионой перестали спорить, — объявил он, усаживаясь рядом с Гарри.
— Чудно, — буркнул Гарри.
— Но Гермиона сказала, что было бы неплохо, если бы ты прекратил срывать на нас злость, — добавил Рон.
— Я… не…
— Я только передаю, что слышал, — перебил Рон. — Хотя мне кажется, она права. Мы не виноваты в том, что Шеймас и Снейп так себя ведут с тобой.
— Я никогда не говорил…
— Добрый день, — раздался как обычно мечтательный и отстраненный голос профессора Трелони, и Гарри замолчал, опять испытывая раздражение и чувство вины. — Добро пожаловать на Прорицания снова. Разумеется, я очень внимательно следила за вашими судьбами, пока вы были на каникулах, и я удовлетворена, что вы в целости и сохранности вернулись в Хогвартс… как я и предполагала. На своих столах вы найдете экземпляры книги «Оракул Снов» Иниго Имаго.[121] Интерпретация снов — самый важный элемент предсказания будущего и, вполне вероятно, один из вопросов на СОВах. Нет-нет, конечно я верю, что когда речь идет о священном искусстве прорицания, удачные или неудачные результаты экзамена имеют самое ничтожное значение. Если у вас есть Третий Глаз, то аттестаты и отметки значат очень мало. Однако если Директор хочет проводить экзамен, то…
Ее голос деликатно сошел на нет, не оставляя никому сомнений в том, что профессор Трелони считает свой предмет превыше таких убогих материй, как экзамены.
— Откройте, пожалуйста, вступление и прочтите, что Имаго говорит о сущности интерпретации снов. Потом разделитесь на пары. Воспользуйтесь «Оракулом Снов», чтобы истолковать друг другу самые последние сны. Приступайте.
Положительное качество этого урока состояло в том, что он был не спаренным. К тому времени, как класс закончил читать, для интерпретации сна оставалось всего десять минут до конца урока. Рядом с Гарри и Роном за столом сидел Дин в паре с Невиллом, который тут же принялся многословно растолковывать кошмар с участием гигантских ножниц, одетых в лучшую шляпу его бабушки. Гарри с Роном хмуро посмотрели друг на друга.
— Я никогда не запоминаю свои сны, — начал Рон, — давай ты.
— Вспомни хотя бы один, — раздраженно ответил Гарри.
Он не собирался ни с кем делиться своими снами. Он прекрасно знал, что означает тот регулярный кошмар с кладбищем, и чтобы объяснить его, не нужен был ни Рон, ни профессор Трелони, ни дурацкий «Оракул Снов».
— Ладно, прошлую ночь мне снилось, что я играю в квиддич, — скорчив гримасу, свидетельствующую о напряженной работе мысли, вспомнил Рон. — Ну и что это значит?
— Наверное то, что тебя скоро сожрет гигантская пастила или еще чтото в этом роде, — буркнул Гарри, без всякого интереса листая страницы «Оракула Снов».
Сверять обрывки снов с «Оракулом» было ужасно нудно, и оттого, что профессор Трелони задала им в качестве домашней работы целый месяц вести дневник снов, Гарри в восторг не пришел. Как только прозвенел звонок, Гарри с Роном в первых рядах уже спускались по лесенке вниз. Рон громко возмущался:
— Ты понимаешь, сколько у нас уже домашних заданий? Биннс задал нам реферат о войнах гигантов в полтора фута длиной, Снейпу нужен фут про использование лунных камней, а теперь еще и дневник снов за месяц — от Трелони! Фред с Джорджем про год СОВ не соврали, да? Хоть бы Амбриджиха ничего не задала…
Войдя в класс Защиты от темных искусств, они обнаружили, что профессор Амбридж уже сидит за столом, одетая в ту же, что и прошлым вечером, пушистую розовую кофточку и с черным бархатным бантом на голове. Этот бант опять навязчиво напомнил Гарри огромную муху, которая неосмотрительно взгромоздилась на макушке еще более крупной жабы.
Входя в класс, все замолкали. Пока еще профессор Амбридж была темной лошадкой, и никто не знал, насколько требовательной к дисциплине она может быть.
— Ну, добрый день! — произнесла она, когда, наконец, все сели.
Несколько человек пробормотали «добрый день» в ответ.
— Ну-ну, — протянула профессор Амбридж. — Вот так теперь не пройдет. Я бы хотела услышать в ответ «Добрый день, профессор Амбридж». Хором, пожалуйста. Добрый день, класс!
— Добрый день, профессор Амбридж, — монотонно прозвучало в ответ.
— Ну вот, — умилилась профессор Амбридж. — Ведь ничего сложного, правда? Пожалуйста, палочки долой, приготовим перья.
Большинство класса обменялись унылыми взглядами: приказ «палочки долой» никогда раньше интересного урока не предвещал. Гарри сунул палочку обратно в сумку, достал перо, чернила и пергамент. Профессор Амбридж открыла свою сумочку, выудила собственную палочку, которая оказалась необычно короткой, и резко взмахнула ею в направлении классной доски. На доске тут же появились слова:
— Вот так лучше. Ваше обучение по этому предмету проходило в значительной мере хаотично и фрагментарно, не так ли? — констатировала профессор Амбридж, со сведенными перед собой в замок ручками поворачиваясь к классу лицом. — Постоянная смена учителей, многие из которых, кажется, не придерживались утвержденного Министерством учебного плана, к сожалению закончилась тем, что вы оказались гораздо ниже того уровня, который мы ожидали увидеть в год сдачи СОВ. Тем не менее, хочу вас порадовать: эти неприятности мы преодолеем. В этом году мы будем следовать тщательно проработанным, сосредоточенным на теории и утвержденным Министерством курсом по оборонительной магии. Запишите, пожалуйста, следующее.
Она еще раз стукнула палочкой по доске, первая надпись исчезла, а взамен появилась следующая: «Цели Курса»
1. Понимание принципов, лежащих в основе оборонительной магии.
2. Умение оценивать ситуации, в которых оборонительная магия может быть использована законно.
3. Позиционирование использования оборонительной магии в контексте практического употребления.
В течение нескольких минут в классе раздавался только скрип перьев по пергаменту. Когда все списали три цели курса профессора Амбридж, она задала вопрос:
— У всех есть экземпляр «Теории магической обороны» Уилберта Слинкхарда?
По классу пронесся понурый утвердительный ропот.
— Попробую еще раз, — сказала профессор Амбридж. — Сейчас я задаю вопрос и жду от вас ответ «Да, профессор Амбридж» или «Нет, профессор Амбридж». Итак: у всех ли есть экземпляр