— И вы с ним поговорили?
— Ну знамо дело. Перво-наперво подарили ему славный боевой шлем, гоблинской работы, несокрушимый вроде как… а потом сели и поболтали.
— А что он сказал?
— Не больно много, — ответил Хагрид. — Слушал больше. Но это хорошо. Про Дамблдора послушал, про то, как тот выступает супротив убийства последних гигантов в Британии. Вроде даже Каркусу шибко интересно было, о чем Дамблдор говорит. Другие, в особенности те, кто хоть немного по-английски понимает, тоже собрались послушать. Мы, когда уходили-то, чаяли, все сладится. Пообещали наутро вернуться с новым подарком… А ночью все пошло наперекосяк.
— В каком смысле? — поразился Рон.
— Дык говорю же, не могут гиганты вместе жить, — покачал головой Хагрид. — Такими кучами-то не могут. С собой совладать не могут, вот и убивают друг дружку то и дело. Мужчины меж собой бьются, женщины меж собой; те, которые прежде из разных кланов были, друг на друга идут, а еще и по мелочи — за еду, да за теплое местечко у огня. Нет, чтоб подумать, что скоро всей их расе конец придет, да бросить это грязное дело… — Хагрид тяжко вздохнул. — Вот этой ночью каша и заварилась, видели мы из своей пещерки, смотрели вниз, в долину. До утра бились, шум стоял — не приведи Мерлин. А как солнце встало, снег уже весь в кровищи, а голова евойная на дне озера.
— Чья голова? — поперхнулась Гермиона.
— Каркуса, — печально пояснил Хагрид. — Тут же новый Гарг объявился, Голгомаф.[179] — Хагрид опять глубоко вздохнул. — Мы, знамо дело, не шибко верили, что после двух дней дружбы с одним Гаргом, доведется подружиться с новым, и сдавалось нам, что Голгомаф нас и слушать не станет, но порешили рискнуть.
— Вы пошли с ним на переговоры? — скептически спросил Рон. — После того, как увидели, что он оторвал голову другому гиганту?
— Знамо дело, пошли, — пожал плечами Хагрид. — Не для того мы столько топали туда, чтоб через два дня все бросить! Вот и пошли к нему с тем подарком, который для Каркуса был. По правде сказать, я и рта не успел открыть, а уж понял, что все пропало. Сидит он там, значит, косится на нас. Здоровенный, каких мало. Волосы черные, зубы кривые, на шее бусы из костей. Вроде как из человеческих. Подхожу я, значит, подаю ему большой рулон драконьей кожи и говорю: «Подарок Гаргу гигантов…», а дальше понимаю, что вишу в воздухе вверх тормашками, а за ноги меня держат двое его дружков.
Гермиона в ужасе прижала ладонь ко рту.
— Как же ты выбрался? — поразился Гарри.
— Дык не выбрался бы, ежели б не Олимпия, — ответил Хагрид. — Она палочку-то вытащила и по-быстрому пару таких заклинаний сказала, которых я и знать не знаю. Шибко странные. Тем, которые меня держали, прямо в глаза Очеклейными проклятиями[180] врезала, тут они меня и уронили. Но мы попали в переделку, потому как магию против них использовали, а за это гиганты магов люто ненавидят. Дали мы деру и поняли, что больше нам попасть в их лагерь — шансов нету.
— Ничего себе, — тихо протянул Рон.
— А что же ты так долго домой добирался, если вы были там всего три дня? — удивилась Гермиона.
— Дык мы ведь после этих трех дней-то не ушли! — оскорбился Хагрид. — Дамблдор ведь на нас надеялся.
— Но ты же сам сказал только что, что у вас не осталось никаких шансов!
— Ну, днем мы туда ходить не могли, знамо дело. Мы просто это… тактику сменили. Пару дней таились в пещере и подглядывали. Сказать по правде, ничего доброго не увидели.
— Он оторвал еще несколько голов? — с отвращением спросила Гермиона.
— Нет, — качнул головой Хагрид, — если б так.
— В смысле?
— В смысле скоро мы поняли, что он не супротив всех магов, а только супротив нас.
— Искушённые Смертью? — догадался Гарри.
— Угу, — мрачно буркнул Хагрид. — Каждый день по нескольку штук объявлялось, с дарами Гаргу, и он их вверх тормашками не подвешивал.
— Откуда ты знаешь, что это были Искушённые Смертью? — спросил Рон.
— Оттуда, что одного из них я признал, — проворчал Хагрид. — Макнейра припоминаете? Гада этого, которого присылали Брыклюва порешить? Маньяк он. Убивать любит не меньше Голгомафа, понятно, с чего они так сговорились.
— Значит, Макнейр уговорил гигантов присоединиться к Сам-Знаешь-Кому? — в отчаянии воскликнула Гермиона.
— Придержи гиппогрифов, я еще рассказывать не закончил! — негодующе заявил Хагрид, который поначалу не желал говорить ребятам ни слова, а теперь, похоже, вошел во вкус. — Мы с Олимпией все обмозговали и порешили, ежели у Гарга Сами-Знаете-Кто вроде как в фаворе, так не факт, что оно всем надо. Придумали мы с другими поговорить, кому не хочется Голгомафа за Гарга иметь.
— А откуда вам было знать, с кем конкретно нужно вступать в переговоры? — спросил Рон.
— Дык с теми, кого до полусмерти избили, — терпеливо пояснил Хагрид. — Им, значит, теперь главное было Голгомафу не попадаться, вот они и отсиживались, как и мы, по пещерам вокруг ущелья. И мы порешили, что ночью пошарим туда-сюда по пещерам и поглядим, вдруг получится кой-кого подговорить.
— Вы пошли шарить по темным пещерам и искать гигантов? — в голосе Рона прозвучало уважение пополам с испугом.
— Да нас особо гиганты не волновали, — объяснил Хагрид. — Мы поболе того Искушённых Смертью боялись. Дамблдор перед отъездом нам велел с ними не связываться, держаться от них подальше, плохо то, что они знали, что мы где-то рядышком, Голгомаф-то, знамо дело, им про нас рассказал. Вот по ночам, пока гиганты спали, мы по пещерам тыркались, а Макнейр с дружком лазил по горам и нас выискивал. Я, по правде сказать, Олимпию еле сдержал, чтоб, значит, она на них не кинулась, — Хагрид слегка усмехнулся в густую бороду. — Она страх как хотела задать им… она, как заведется, Олимпия-то, ну прямо я не знаю… как огонь… видать, это у нее французская кровь…
Хагрид сентиментально прослезился и уставился в камин. Гарри дал ему полминуты передышки, а потом громко кашлянул.
— Ну, так что дальше-то? Все-таки получилось у вас к другим гигантам подобраться?
— Чего? А… ага, получилось. Три ночи спустя после того, как Каркуса убили, ползаем мы по пещерам, значит, за валунами хоронимся, чтоб Искушённым Смертью на глаза не попадаться. Несколько пещер обшарили и ничего, а в шестой, вроде, по счету, троих гигантов мы и нашли.
— Пещера, наверное, тесная? — уточнил Рон.
— Ну уж книзлем там не поскачешь, знамо дело, — согласился Хагрид.
— А как же они на вас не накинулись, как только увидели? — ужаснулась Гермиона.
— Может и накинулись бы, коли смогли, — объяснил Хагрид, — но больно побитые они были, все трое, Голгомафова шайка-то их до бесчувствия избила; они очнулись, отползли маленько и схоронились куда пришлось. В общем, один среди них чуток по-английски понимал и другим переводил. То, что мы говорили, им вроде по душе пришлось. Ну мы дальше двинули, раненных искать… вроде шестерых или семерых мы уболтали, и все.
— Шестерых или семерых? — с воодушевлением воскликнул Рон. — Не так уж плохо… они сюда приедут и будут бороться против Сам-Знаешь-Кого вместе с нами?
Но Гермиона тут же уточнила:
— Хагрид, что значит «и все»?
Хагрид печально посмотрел на нее.
— Шайка Голгомафа облаву в пещерах устроила. Которые выжили, больше не захотели с нами связываться.
— Значит… значит, никого из гигантов не будет? — с разочарованным видом протянул Рон.
— Не-а, — Хагрид глубоко вздохнул, перевернул ломоть мяса и холодной стороной прижал к лицу. — Но дело-то свое мы сделали, мы им послание Дамблдора передали, кое-кто послушал, кое-кто запомнит. Авось они не захотят с Голгомафом дружбу водить, уйдут с гор, тогда, может, вспомнят Дамблдорову доброту… может, тогда и придут.
Окно уже залепило снегом. Гарри почувствовал, что мантия на коленях промокла: Клык положил туда голову и пускал слюни.
Через некоторое время Гермиона тихо окликнула:
— Хагрид?
— Мм?
— Ты это… что-нибудь… ты слышал что-нибудь о твоей… твоей… матери, пока был там?
Целым глазом Хагрид уставился на нее, и Гермиона слегка струхнула.
— Извини… я… я забыла…
— Умерла, — буркнул Хагрид. — Давно умерла. Мне рассказали.
— Ой… я… извини, пожалуйста, — жалобно произнесла Гермиона.
Хагрид пожал плечищами и коротко ответил:
— Ничё. Я ее почти не помню. Неважная мать была.
Они опять помолчали. Гермиона беспокойно взглянула на Гарри с Роном, явно побуждая их заговорить.
— Хагрид, но ты же так и не объяснил, почему ты в таком виде? — Рон взмахнул рукой, показывая на окровавленное лицо Хагрида.
— И почему тебя так долго не было, — продолжил Гарри. — Сириус говорил, что мадам Максим давным-давно вернулась…
— Кто это тебя так? — добавил Рон.
— Да никто! — твердо возразил Хагрид. — Я…
Дальнейшее потонуло в оглушительном стуке в дверь. Гермиона от неожиданности уронила кружку, та упала на пол и разбилась, Клык заскулил. Все четверо уставились в маленькое окошко у двери. За тонкой занавеской шевелилась низенькая, коренастая тень.
— Это она! — прошептал Рон.
— Давайте сюда! — Гарри поспешно схватил плащ-невидимку, накрыл себя с Гермионой, Рон рванул вокруг стола и тоже нырнул под плащ.
Прижавшись друг к другу, они попятились в угол. Клык зашелся лаем под дверью. Хагрид совершенно оторопел.
— Хагрид, спрячь наши кружки!
Хагрид схватил кружки Рона и Гарри и сунул их в корзину Клыка под подстилку. Затем ногой оттолкнул с дороги Клыка, и распахнул дверь.
На пороге стояла профессор Амбридж в зеленом твидовом плаще и такой же шапке с ушками. Поскольку Хагриду она едва доставала до пояса, то ей пришлось, поджав губы, отклониться назад, чтобы увидеть его лицо.
— Ну-с, — протяжно начала она так громко, словно разговаривала с глухим. — Вы Хагрид, да?
Не дожидаясь ответа, она шагнула внутрь и принялась шарить выпученными глазками по комнате.