Гарри застонал. В Запретном Лесу полным-полно разных тварей, из-за которых Хагрида выпрут в два счета.
— Чем он там занимался? Он сказал?
— Нет, — с сожалением ответила Гермиона. — Сказал только, что хочет сделать сюрприз. Я попыталась ему объяснить про Амбридж, но он так и не понял. Все говорил, что никто в здравом уме не предпочтет изучать свилей вместо химер… ох, по-моему, химеры у него нет, — добавила она, увидев, как вытянулись лица у Гарри и Рона, — он сам сказал, что их яйца очень сложно достать, а так был бы не прочь. Даже не знаю, сколько раз я ему доказывала, что для него же лучше придерживаться учебного плана Граббли-Планк, но, честно говоря, не уверена, что он услышал хоть половину сказанного мной. Знаете, у него очень странное настроение. И откуда у него такие раны, он так и не признается.
На следующий день за завтраком возвращение Хагрида за стол преподавателей поголовным восторгом всех учеников не сопровождалось. Некоторые вроде Фреда, Джорджа и Ли с радостными возгласами побежали по проходу между гриффиндорским и хаффлпаффским столами, чтобы пожать Хагридову могучую руку, но другие, в частности Парвати и Лаванда, обменялись мрачными взглядами и покачали головами. Гарри понимал, что многие предпочитали занятия профессора Граббли-Планк, и, что хуже всего, — у них были на то веские основания: представление Граббли-Планк об интересных занятиях не подразумевало риска остаться без головы.
Во вторник, потеплее закутавшись от холода, Гарри, Рон и Гермиона отправились к Хагриду, томимые мрачными предчувствиями. Гарри переживал не только о том, чему соберется учить их Хагрид, но и как при этом поведут себя все остальные, а особенно Малфой со своей свитой, если за ними будет следить Амбридж.
Но когда они пробрались через сугробы к Хагриду, ожидавшему их на опушке Леса, Главного дознавателя нигде не было видно. Вид у Хагрида был не слишком обнадеживающий: синяки, фиолетовые в субботу ночью, теперь приобрели зеленовато-желтый окрас, а некоторые царапины, похоже, все еще кровоточили. Гарри недоумевал: может на Хагрида напало какое-то существо, чей яд не давал ранам затягиваться? В довершение зловещей картины на плече Хагрид волок нечто, напоминавшее половину коровьей туши.
— Сегодня тут поработаем! — радостно оповестил Хагрид приближающихся учеников, мотнув головой в сторону темных зарослей за спиной. — Они пока прячутся маленько! Да и в темноте им сподручнее.
— Кому это в темноте сподручнее? — услышал Гарри слова Малфоя, с легким испугом брошенные Краббе и Гойлу. — О ком это он, кому в темноте сподручнее… вы слышали?
Гарри вспомнил тот единственный до сих пор случай, когда Малфой ходил в Запретный Лес: в тот раз он особой отваги не проявил. Гарри улыбнулся про себя — после квиддичного матча его радовало все, что огорчало Малфоя.
— Готовы? — бодро спросил Хагрид, оглядывая класс. — Ладненько, для пятого курса я припас экскурсию в Лес. Поглядим мы, значит, на этих животинок в естественной среде обитания. Тех, которых изучать будем, — они нынче очень редкие, — я, почитай, один во всей стране ухитрился их выдрессировать.
— А ты уверен, что они дрессированные? — уточнил Малфой; паника в его голосе звучала уже явственнее. — А то ведь ты не первый раз на урок диких тварей приносишь, да?
Слизеринцы согласно забубнили, некоторые из гриффиндорцев, по всей видимости, тоже поддерживали Малфоя.
— Дык, дрессированные, — нахмурился Хагрид и подкинул повыше на плече коровью тушу.
— А что тогда с твоим лицом? — поинтересовался Малфой.
— Не твоего ума дело! — рассердился Хагрид. — Ну, ежели закончили дурные вопросы задавать, пошли все за мной!
Он развернулся и уверенно зашагал в Лес. Особого энтузиазма следовать за ним ни у кого не возникло. Гарри взглянул на друзей, Гермиона вздохнула, но кивнула, и они втроем направились следом за Хагридом, а за ними и все остальные.
Шли они минут десять, пока не оказались в такой части Леса, где деревья стояли вплотную, даже снега под ними не было, и царил полумрак. Хагрид крякнул, свалил половину коровьей туши на землю, отступил на шаг и повернулся к классу — класс следовал за ним, перебегая от дерева к дереву, нервно озираясь и в любой момент ожидая нападения.
— Кружком вставайте, кружком, — позвал Хагрид. — Теперь, значит, их запах мяса притягивать станет, но все ж я их позову, потому как ежели они будут знать, что это я, может спокойней будет.
Он отвернулся, помотал косматой головой, стряхивая волосы с лица, и издал странный, пронзительный клич, который, словно вскрик чудовищной птицы, эхом разнесся по темным зарослям. Никто не рассмеялся — все были так испуганы, что не произнесли ни звука.
Хагрид повторил пронзительный клич еще раз. Прошла минута, в течение которой все лихорадочно оглядывались, высматривая в чаще первые признаки появления кого бы то ни было. Затем, когда Хагрид в третий раз откинул назад волосы и набрал воздуху в могучую грудь, Гарри подтолкнул Рона локтем и указал во тьму между двумя искривленными тисовыми деревьями.
Из мрака сначала возникла — все ближе и ближе — пара блестящих белых глаз, мгновение спустя показалась драконья морда, шея и костлявый круп огромной, черной, крылатой лошади. Существо, помахивая длинным черным хвостом, несколько секунд рассматривало детей, а потом наклонило голову и принялось острыми клыками рвать плоть коровьей туши.
Гарри почувствовал невероятное облегчение. Наконец появилось доказательство того, что эти существа не привиделись ему, что они — реальны: ведь о них знает и Хагрид. Он нетерпеливо взглянул на Рона, но Рон по-прежнему смотрел в чащу и несколько секунд спустя шепнул:
— Почему Хагрид больше не зовет?
У большинства присутствующих выражение на лицах было такое же смятенное и нервно-выжидающее, как и у Рона, — они все так же старательно оглядывались куда угодно, но только не на лошадь, которая стояла прямо перед ними. Судя по всему, видеть ее могли только двое: стоявший прямо за спиной Гойла жилистый слизеринец, с нескрываемым отвращением наблюдавший за жующей лошадью и Невилл, глаза которого были прикованы к свистящим взмахам длинного черного хвоста.
— Ага, вот еще один! — гордо отметил Хагрид, когда из темной чащи возникла вторая вороная лошадь, плотнее прижала к телу кожистые крылья и, опустив голову, принялась пожирать мясо. — Ну… поднимайте руки, кто их видит?
Безумно довольный тому, что к разгадке тайны этих лошадей осталось сделать последний шаг, Гарри поднял руку. Хагрид кивнул ему.
— Ну дык… знал я, что ты-то сможешь, Гарри, — серьезно отозвался он. — И ты, Невилл, тоже, ага?..
— Прошу прощения, — издевательским тоном начал Малфой, — но что именно предполагалось, мы должны тут увидеть?
Вместо ответа Хагрид указал на лежащую на земле коровью тушу. Все обратили взоры на нее и несколько секунд смотрели, а потом от удивления открыли рты, а Парвати взвизгнула. Гарри понял — отчего: куски плоти отрывались от костей и бесследно исчезали, такое зрелище, в самом деле, должно было показаться совершенно невероятным.
— Что происходит? — испуганно воскликнула Парвати, отступая к ближайшему дереву. — Кто это ест?
— Тестрали,[181] — гордо пояснил Хагрид.
За плечом у Гарри Гермиона тихо и понимающе отметила:
— О-о!
— У Хогвартса их здесь целый табун. Ну, кто знает?..
— Но это же очень-очень плохая примета! — с ужасом прервала его Парвати. — Ведь они же, вроде бы, приносят страшные несчастья тем, кто их видит. Мне профессор Трелони когда-то говорила…
— Нет, нет, — рассмеялся Хагрид, — эт просто суеверие, никакая они не плохая примета, они страсть какие умные и полезные! Знамо дело, работы у них здесь немного, в основном кареты школьные возят, ну и Дамблдора иногда, если ему куда далеко ехать надо, а аппарировать не хочет… э, вона еще парочка, гляньте…
Еще две лошади бесшумно появились из-за деревьев, одна из них прошла очень близко к Парвати, и та задрожала, вжалась спиной в дерево и забормотала:
— Мне кажется, я чувствую что-то, мне кажется оно где-то рядом!
— Не переживай, оно тебе ничего не сделает, — терпеливо пояснил Хагрид. — Ну, дык, кто скажет-то мне, отчего некоторые видят их, а некоторые — нет?
Гермиона подняла руку.
— Ну, давай, — просиял Хагрид.
— Тестралей могут видеть только те, — объяснила Гермиона, — только те, кто видел смерть.
— Воистину так, — торжественно заключил Хагрид. — Десять баллов Гриффиндору. Ну вот, тестрали…
— Кхм, кхм.
Явилась профессор Амбридж.
Она стояла в нескольких шагах от Гарри, облаченная в тот же зеленый плащ и шляпку и с книжечкой наготове. Слышать притворный кашель Амбридж Хагриду раньше не доводилось, и сейчас он озабоченно воззрился на ближайшего тестраля, по всей вероятности решив, что этот звук произвел он.
— Кхм, кхм.
— Ох, день добренький, — заулыбался Хагрид, определив источник звука.
— Вы получили мою записку, которую я утром направила в вашу хижину? — осведомилась Амбридж тем же громким и размеренным голосом, каким разговаривала с Хагридом в прошлый раз, и таким манером, словно обращалась к иностранцу, причем очень заторможенному. — Я сообщала вам, что приду инспектировать ваш урок.
— Ну да, — сообразил Хагрид. — Хорошо, что вы не заплутали! Ну вот… можете посмотреть… или не можете? В общем, нынче мы тестралей изучаем…
— Прошу прощения? — громко осведомилась Амбридж, поднеся руку к уху и нахмурившись. — Что вы сказали?
Хагрид слегка стушевался.
— Э-э… Тестрали! — оглушительно повторил он. — Большие такие… с крыльями… лошади, понимаете!
Для наглядности, онзамахал огромными ручищами, словно крыльями. Профессор Амбридж взглянула на него с недоумением и принялась записывать в книжечку, приговаривая:
— «Пользуется… примитивным… языком… жестов».
— Ну… вот… — Хагрид суетливо повернулся к ученикам. — Э-э… о чем я говорил-то?