— Большая! Не следует привлекать внимание к тому факту, что у Гарри случаются видения о происходящем за сотни миль от него! — разгневался Сириус. — Представьте себе, как с такой информацией поступит Министерство?
Судя по виду Фреда и Джорджа, поступки Министерства волновали их меньше всего. Рон, неизменно бледный как полотно, хранил молчание.
Джинни предложила:
— А может, нам еще кто-нибудь рассказал… может, мы от кого другого услышали, не от Гарри.
— Например — кто? — скептически поинтересовался Сириус. — Послушайте, ваш папа был ранен, когда выполнял задание Ордена, при весьма подозрительных обстоятельствах, и не хватало еще его детей, которые вдруг ни с того ни с сего в тот же миг узнали о случившемся. Вы можете серьезно навредить Ордену…
— Да плевать нам на этот дурацкий Орден! — взбеленился Фред.
— Речь о том, что наш папа умирает! — вскричал Джордж.
— Ваш отец знал, на что идет, и за вред Ордену он вам спасибо не скажет! — с такой же яростью воскликнул Сириус. — Вот почему… вот поэтому вы не члены Ордена… вам не понять… есть вещи, за которые стоит умереть!
— Легко тебе сидеть тут и рассуждать! — заорал Фред. — Что-то я не вижу, чтобы ты своей шеей рисковал!
Сириус побледнел как мертвец. Казалось, что ему безумно хочется ударить Фреда, но ответил он совершенно хладнокровно:
— Я понимаю, что это нелегко, но мы приняли решение действовать так, словно нам пока ничего неизвестно. Мы останемся здесь по крайней мере до тех пор, пока не получим известие от вашей матери, ясно?
Воинственный пыл Фреда и Джорджа это не умерило. Но Джинни шагнула к ближайшему стулу и села. Гарри взглянул на Рона, тот странно отреагировал — то ли поклонился, то ли пожал плечами — и тоже сел. Близнецы еще некоторое время мерили Сириуса взглядами, но потом все же уселись по обе стороны от Джинни.
— Вот это правильно, — одобрительно кивнул Сириус, — ну, давайте мы… давайте выпьем, пока ждем. Accio, бутербир!
При этих словах он взмахнул палочкой, и из кладовой вылетело полдюжины бутылок, они скользнули по столу, раздвигая остатки трапезы Сириуса, и замерли точно перед всеми шестерыми. Пили все молча, тишину нарушал только треск в кухонном камине и негромкий стук, с которым бутылки ставили на стол.
Гарри пил только затем, чтобы хоть чем-то занять руки. Его снедало жгучее, отвратительное чувство вины. Если бы не он, они все здесь не сидели бы, а спали бы себе спокойно в своих кроватях. Ничего утешительного в том, что он сам поднял тревогу, Гарри тоже не находил — и в этом не было бы никакой необходимости, если бы он прежде сам не напал на мистера Уизли.
«Не валяй дурака, у тебя нет клыков, — сказал себе Гарри, пытаясь сохранять спокойствие, хотя рука его на бутылке бутербира дрожала, — ты лежал в кровати, и ни на кого ты не нападал…
А что же тогда произошло в кабинете Дамблдора? — спросил он себя. — Мне показалось, что я и на Дамблдора хочу наброситься…»
Он опустил бутылку на стол чуть резче, чем следовало, и бутербир выплеснулся. Никто не обратил внимания. И вдруг в воздухе вспыхнуло пламя, освещая грязные тарелки на столе, все вскрикнули от неожиданности, а на стол с глухим стуком упал пергаментный свиток и золотое перо из хвоста феникса.
— Фоукс! — воскликнул Сириус и подхватил пергамент. — Это не от Дамблдора… должно быть это послание от вашей матери… вот…
Он сунул письмо в руки Джорджа, тот распечатал и вслух прочел: «Папа пока жив. Я сейчас же отправляюсь в клинику святого Мунго. Ничего не предпринимайте. Как только смогу, сразу отправлю вам сообщение. Мама.»
Джордж оглядел сидевших за столом.
— Пока жив… — медленно повторил он. — Но это значит…
Ему не нужно было заканчивать фразу. Гарри и сам понял, что мистер Уизли при смерти. По-прежнему страшно бледный, Рон уставился на оборотную сторону материнского письма, словно ища там слова утешения. Фред вытащил пергамент из рук Джорджа, прочел про себя, а потом взглянул на Гарри, тот почувствовал, что рука его на бутылке бутербира вновь задрожала, и сжал бутылку покрепче, чтобы унять дрожь.
Более долгой ночи, чем эта, Гарри не помнил за всю свою жизнь. Один раз Сириус предложил отправиться спать, но без всякой надежды на понимание, и в ответ ему были только раздраженные взгляды всех Уизли. За столом сидели молча, следили за фитильком свечи, который все ниже и ниже опускался в расплавленный воск, время от времени подносили к губам бутылку и заговаривали лишь для того, чтобы узнать время или вслух задуматься о том, что же происходит, — но тут же заверяли друг друга, что, будь новости плохими, они узнали бы их сразу, потому что миссис Уизли, должно быть, давным-давно уже в клинике.
Фред задремал, склонив голову на плечо. Джинни словно кошка свернулась на стуле, но глаза ее были открыты, Гарри видел в них отблески пламени камина. Рон сидел, уткнувшись головой в руки, бодрствовал он или спал, сказать было сложно. Гарри и Сириус, невольные свидетели горя этой семьи, все время посматривали друг на друга и ждали… ждали…
В десять минут шестого по часам Рона дверь кухни распахнулась и появилась миссис Уизли. Она была до крайности бледна, но когда все вскинули к ней головы, а Фред, Рон и Гарри даже привскочили с мест, миссис Уизли слабо улыбнулась.
— С ним все будет в порядке, — прерывающимся от усталости голосом пояснила она. — Он спит. Нам всем можно будет попозже его проведать. Сейчас с ним Билл, он с утра не пойдет на работу.
Фред рухнул на стул и прижал ладони к лицу. Джордж и Джинни вскочили, подбежали к матери и обняли ее. Рон надтреснуто рассмеялся и залпом выпил остатки бутербира.
— Завтрак! — облегченно воскликнул Сириус и встал. — Где этот проклятый домовой эльф? Кричер! КРИЧЕР!
Но Кричер не объявлялся.
— Да пропади он пропадом, — буркнул Сириус и стал считать присутствующих. — Так, завтракаем мы… сейчас посмотрим… всемером… яйца с беконом, пожалуй, и много чая, и тосты…
Гарри бросился к очагу, на помощь. Мешать торжеству семьи Уизли ему не хотелось, и ужасала перспектива того, что миссис Уизли попросит пересказать видение. Однако едва успел достать из буфета тарелки, как миссис Уизли забрала их у него и заключила его в объятия.
— Не представляю, что было бы, если бы не ты, Гарри, — сдавленно прошептала она. — Наверное, Артура нашли бы очень нескоро, а то и вообще слишком поздно, а благодаря тебе он жив, Дамблдор сможет придумать для него какое-нибудь удачное оправдание, объяснить, как он там оказался, ты ведь даже не представляешь, какие у него могли быть неприятности, вон бедняжка Стуржис…
Гарри с трудом выдержал эти восхваления, к счастью миссис Уизли вскоре выпустила его и принялась благодарить Сириуса за проявленную ночью заботу о детях. Сириус заверил, что был бесконечно счастлив оказаться полезным и высказал надежду, что все они останутся здесь, пока мистер Уизли в больнице.
— Ах, Сириус, я так признательна… сказали, что он там пробудет еще какое-то время, и было бы так замечательно жить к нему поближе… конечно, еще бы и на Рождество…
— Лучше не придумаешь! — так искренне согласился Сириус, что миссис Уизли просияла от счастья, повязала фартук и принялась помогать готовить завтрак.
— Сириус, — не в силах терпеть больше, шепнул Гарри, — можно тебя на пару слов? Э-э… прямо сейчас?
Он направился в темную кладовку, Сириус последовал за ним. Гарри с ходу поведал крестному во всех подробностях свое видение, в том числе и то, что сам он был змеей, которая набросилась на мистера Уизли.
Когда он остановился, чтобы перевести дух, Сириус спросил:
— Дамблдору ты об этом рассказал?
— Да-да, — горячо закивал Гарри, — но он не объяснил мне, что все это значит. Ну, он мне вообще ничего не сказал.
— Не сомневаюсь, было бы о чем волноваться, сказал бы, — уверенно ответил Сириус.
— Но это еще не все, — Гарри понизил голос почти до шепота, — Сириус, я… мне кажется, я схожу с ума. Когда я был в кабинете Дамблдора, прямо перед тем, как мы дотронулись до портключа… на несколько секунд мне показалось, что я — змея, я мыслил как змея… когда я посмотрел на Дамблдора, у меня шрам жутко заболел… Сириус, я хотел на него наброситься!
Гарри видел лишь узкую полоску лица Сириуса, остальное скрывал полумрак.
— Пожалуй, это просто следствие твоего видения, вот и все. Ты просто помнил сон, ну, или что это было, и…
— Нет, это было по-другому, — Гарри покачал головой, — из меня как будто что-то лезло наружу, как будто змея была внутри.
— Тебе нужно поспать, — твердо решил Сириус. — Позавтракаешь, потом пойдешь наверх и ляжешь спать, а после обеда съездишь вместе со всеми проведать Артура. Гарри, у тебя шок, ты обвиняешь себя в том, чему был только свидетелем, и это счастье, что ты им был, иначе Артур мог умереть. Прекрати переживать.
Сириус похлопал Гарри по плечу и вышел из кладовки, оставив его одного в темноте.
Все кроме Гарри до обеда проспали. Гарри тоже пошел в спальню, которую они с Роном делили минувшим летом, но если Рон залез в постель и через несколько минут уже спал, то Гарри, не раздеваясь, в намеренно неудобной позе скрючился у холодных металлических прутьев спинки кровати и решил не спать, боясь во сне вновь обернуться змеей, и, проснувшись, обнаружить, что напал на Рона, или того хуже — ползает по дому от одного к другому…
Когда Рон проснулся, Гарри сделал вид, что тоже сладко потягивается ото сна. Пока они обедали, из Хогвартса доставили их сундуки, чтобы можно было переодеться в маггловскую одежду для путешествия в клинику святого Мунго. Для всех, кроме Гарри, перемена мантий на джинсы и рубашки-поло стала событием радостным и достойным обсуждения. Когда появились Тонкс и Шизоглаз, чтобы охранять их во время поездки по Лондону, их встретил горячий прием, все дружно смеялись по поводу котелка Шизоглаза, надетого набекрень, чтобы скрыть волшебный глаз, и искренне заверяли его, что Тонкс, со своими нынешними короткими ярко-розовыми волосами, в метро будет привлекать к себе гораздо меньше внимания.