— Ерунда, простейшая антипорча, — уже на лестнице ответил мистер Уэсли. — Здесь проблема не в том, как всё исправить. Сложнее разобраться в истинных причинах такого вандализма. Нередко колдунам кажется, что всё это — безобидное дурачество, но на мой взгляд, в подобном издевательстве над муглами выражается нечто глубинное, отвратительное, и, что касается меня, то я…
Он оборвал себя на полуслове. К этому времени они успели подняться на девятый этаж. В коридоре, всего в нескольких футах от лестничной клетки, стоял Корнелиус Фудж и тихо говорил что-то высокому мужчине с гладкими светлыми волосами и бледным, заострённым лицом.
Заслышав шаги, мужчина обернулся. И тоже замолчал на полуслове. Он вперил в Гарри ледяной взгляд, и его серые глаза презрительно сузились.
— Так-так-так… Поттер, создатель Заступников, — с издёвкой проговорил Люциус Малфой.
Гарри задохнулся — так, словно на всём ходу врезался во что-то большое и твёрдое. В последний раз эти стальные глаза смотрели на него сквозь прорези капюшона Упивающегося Смертью. Этот надменный голос глумился над ним, когда его пытал лорд Вольдеморт. Гарри был не в силах понять, как Люциус Малфой осмеливается смотреть ему в глаза? И как Фудж может спокойно с ним беседовать, когда всего несколько недель назад он узнал от Гарри, что Малфой — Упивающийся Смертью?
— Министр рассказал мне, как ты счастливо отделался, Поттер, — процедил мистер Малфой. — Поразительно, как тебе всегда удаётся ускользнуть от наказания?… Какой ты скользкий, Поттер! Прямо как змея.
Мистер Уэсли предупреждающе вцепился Гарри в плечо.
— Да, — невозмутимо согласился Гарри, — я такой. Везде пролезу.
Люциус Малфой перевёл взгляд на мистера Уэсли.
— А вот и Артур Уэсли! Что ты здесь забыл, Артур?
— Я здесь работаю, — отрывисто бросил мистер Уэсли.
— Здесь? — мистер Малфой поднял брови и глянул на дверь за спиной у мистера Уэсли. — А я-то думал, что ты работаешь на втором этаже. Напомни-ка мне, в чём она заключается, эта твоя работа? Ты, кажется, таскаешь домой мугловые вещи и там их зачаровываешь?
— Ошибаешься, — рявкнул мистер Уэсли, и его пальцы ещё глубже впились Гарри в плечо.
— А вы сами, собственно, что здесь делаете? — осведомился Гарри у Люциуса Малфоя.
— Это касается меня и министра магии, но совершенно не касается тебя, Поттер, — ответил Малфой, проводя рукой по своему одеянию. Гарри отчётливо услышал тихое звяканье — такое мог издать лишь карман, полный денег. — И не забывай: хоть ты и любимчик Думбльдора, это ещё не означает, что тебе всё дозволено… Не подняться ли нам в ваш кабинет, министр?
— Разумеется, — сказал Фудж, поворачиваясь спиной к Гарри и мистеру Уэсли. — Прошу сюда, Люциус.
Негромко разговаривая, Фудж и Малфой пошли прочь. До тех пор, пока они не скрылись в лифте, мистер Уэсли не отпускал плеча Гарри.
— Если у них какие-то дела, почему он не подождал Фуджа у кабинета? — гневно выпалил Гарри. — Что ему понадобилось здесь, внизу?
— Наверно, хотел проникнуть в зал заседаний, — ответил мистер Уэсли. Он был очень возбуждён и всё время оглядывался, будто опасаясь, что их могут подслушать. — Узнать, исключили тебя или нет. Когда будем дома, надо не забыть оставить сообщение для Думбльдора, он обязательно должен знать, что Малфой опять встречался с Фуджем.
— А что у них вообще за дела с Фуджем?
— Денежные, я полагаю, — сердито сказал мистер Уэсли. — Малфой вот уже много лет делает всевозможные пожертвования… Завязывает таким образом связи с нужными людьми… А потом обращается к ним с просьбами… Скажем, приостановить проведение какого-то неугодного ему закона… Что и говорить, связи у Люциуса Малфоя прекрасные.
Приехал лифт, совершенно пустой, если не считать стайки сообщений, которые тут же принялись виться над головой мистера Уэсли. Он нажал кнопку «Атриум» и раздражённо от них отмахнулся.
— Мистер Уэсли, — медленно начал Гарри, — если Фудж общается с людьми вроде Малфоя, с Упивающимися Смертью, к тому же наедине, как мы можем быть уверены, что он не находится под воздействием проклятия подвластия?
— Ты не единственный, кому пришла в голову эта мысль, Гарри, — тихо проговорил мистер Уэсли. — Но Думбльдор считает, что в настоящий момент Фудж действует по своему собственному разумению… что, как говорит сам Думбльдор, тоже не утешает. Только, Гарри… Не стоит разговаривать об этом здесь.
Двери раскрылись, и они вышли в просторный и пустынный Атриум. Охранник Эрик прятался за газетой. Они уже миновали фонтан, когда Гарри вдруг вспомнил.
— Подождите… — остановил он мистера Уэсли и, доставая на ходу кошелёк, направился назад, к фонтану.
Он заглянул в красивое лицо колдуна. Вблизи оно казалось безвольным и глупым. На губах ведьмы играла бессмысленная улыбка участницы конкурса красоты. Что же касается гоблина и кентавра, то они, независимо от своих душевных качеств, ни за что не стали бы смотреть на колдунов с такой слюнявой слащавостью. Убедительным выглядело лишь подобострастное раболепие домового эльфа. Усмехнувшись при мысли о том, что сказала бы Гермиона, если бы увидела эту статую, Гарри, развязав тесёмки, вывернул в фонтан не десять галлеонов, как собирался, а всё содержимое кошелька.
— Я так и знал! — заорал Рон, ударяя кулаком по воздуху. — Как всегда, пронесло!
— Куда бы они делись, — сказала Гермиона. Когда Гарри только вошёл в кухню, она пребывала в полуобморочном состоянии, а теперь дрожащей рукой прикрывала глаза. — У них ничего против тебя не было, ничего.
— Зачем же смотреть на меня с таким облегчением, если вы и так были уверены, что пронесёт? — улыбнулся Гарри.
Миссис Уэсли вытерла лицо фартуком, а Фред, Джордж и Джинни сорвались с места в дикарском танце, распевая речетативом:
— Пронесло, пронесло, пронесло…
— Тихо! Успокойтесь! — прикрикнул мистер Уэсли, хотя и он тоже улыбался. — Кстати, Сириус, в министерстве мы встретили Люциуса Малфоя…
— Что?! — вскинулся Сириус.
— Пронесло, пронесло, пронесло…
— Хватит, вы трое! Да-да, мы застали его с Фуджем на девятом этаже. Они разговаривали, а потом вместе отправились в кабинет Корнелиуса. Думбльдор должен об этом знать.
— Да, — согласился Сириус. — Мы ему передадим, не беспокойся.
— Вот и хорошо. А то мне надо спешить — в Бетнель Грин меня ждёт страдающий рвотой унитаз. Молли, я задержусь, я должен прикрыть Бомс, но к ужину, скорее всего, будет Кинсли…
— Пронесло, пронесло, пронесло…
— Фред — Джордж — Джинни! Замолчите! — крикнула миссис Уэсли. Мистер Уэсли в это время вышел из кухни. — Гарри, дорогой, садись скорее, поешь, ты ведь совсем не завтракал.
Рон с Гермионой уселись напротив него, такие счастливые, какими Гарри ни разу не видел их за всё время пребывания на площади Мракэнтлен. Пьянящая радость, угасшая было после встречи с Люциусом Малфоем, снова наполнила душу Гарри; угрюмый дом показался ему теплым и приветливым, а вездесущий Шкверчок, сунувший в дверь свиное рыльце, — не таким уж и уродливым.
— Ясное дело: они поняли, что Думбльдор на твоей стороне, и не посмели тебя обвинить, — радостно сказал Рон, щедро накладывая на тарелки картофельное пюре.
— Да, он меня спас, — согласился Гарри. Ему очень хотелось добавить: «Хорошо бы он ещё поговорил со мной. Или хотя бы посмотрел на меня», но это прозвучало бы неблагодарно и, хуже того, по-детски.
Стоило ему это подумать, как шрам заболел с такой силой, что он непроизвольно схватился за лоб.
— Что такое? — встревожилась Гермиона.
— Шрам, — еле выговорил Гарри. — Но это ничего… это теперь всё время…
Остальные ничего не заметили; все были заняты едой и ликованием по поводу счастливого избавления Гарри. Фред, Джордж и Джинни продолжали петь. Гермиона выглядела крайне обеспокоенной, но не успела ничего сказать, потому что в это время Рон счастливым голосом воскликнул:
— Спорим, сегодня здесь появится Думбльдор! Должен же он с нами отпраздновать!
— Нет, Рон, не думаю, что он сумеет выбраться, — возразила миссис Уэсли, ставя перед Гарри гиганское блюдо с жареной курицей. — Он сейчас очень-очень занят.
— ПРОНЕСЛО, ПРОНЕСЛО, ПРОНЕСЛО…
— Да замолчите вы когда-нибудь?! — взревела миссис Уэсли.
В течение нескольких следующих дней Гарри постепенно начал осознавать, что в доме № 12 по площади Мракэнтлен есть человек, который не слишком рад его возвращению в «Хогварц». Этим человеком был Сириус. В первый момент, услышав радостное известие, Сириус очень успешно изобразил радость: долго жал Гарри руку, сиял и улыбался вместе со всеми. Но, чем больше проходило времени, тем сильнее он мрачнел, с каждым днём становясь всё угрюмее, почти ни с кем, даже с Гарри, не разговаривал и всё чаще запирался наверху, в спальне матери, с Конькуром.
— Только не вздумай чувствовать себя виноватым! — сурово сказала Гермиона после того, как Гарри поделился с нею и с Роном своими переживаниями. После слушания прошла уже почти неделя, и сейчас они были заняты тем, что отскребали от грязи шкаф на третьем этаже. — Твоё место в «Хогварце», и Сириус это прекрасно знает. По моему мнению, в данном случае он проявляет эгоизм.
— Ну, это уж чересчур, Гермиона, — возразил Рон, с сосредоточенным видом отчищавший с пальца упрямый кусок плесени, — тебе бы тоже не понравилось сидеть здесь в одиночестве.
— В каком одиночестве? — воскликнула Гермиона. — А Орден Феникса? Просто он надеялся, что Гарри тоже будет здесь жить.
— Вряд ли, — сказал Гарри, выжимая тряпку. — Когда я спросил, можно ли мне будет жить с ним, он ничего толком не ответил.
— Это потому, что он не хотел себя обнадёживать, — мудро изрекла Гермиона. — И потом, он, наверное, чувствовал себя виноватым, потому что и вправду втайне мечтал, чтобы тебя исключили. Тогда вы оба были бы изгоями…
— Прекрати! — хором оборвали её Рон и Гарри, но Гермиона лишь пожала плечами:
— Пожалуйста. Только я иногда думаю, Рон, что твоя мама права: временами Сириус путается и не понимает, что Гарри — это Гарри, а не его отец.