— Чу! — крикнул Гарри, но дверь с немелодичным звоном уже закрылась за ней.
Воцарилась полнейшая тишина. Все взгляды были устремлены на Гарри. Он бросил на столик галлеон, стряхнул с головы розовое конфетти и вслед за Чу выбежал на улицу.
Там хлестал ливень. Чу нигде не было. Гарри не мог взять в толк, почему всё так обернулось — ведь полтора часа назад они отлично ладили.
— Женщины! — в сердцах бросил он и, сунув руки в карманы, зашлёпал по мокрой дороге. — И чего, спрашивается, ей понадобилось говорить о Седрике? Зачем она постоянно вспоминает такое, от чего превращается в живой поливальный шланг?
Он повернул направо и побежал, взметая фонтаны брызг, а через пару минут уже вошёл в «Три метлы». До встречи с Гермионой было далеко, но он подумал, что в баре наверняка найдётся, с кем провести время. Убрав с глаз мокрые волосы, Гарри огляделся и заметил в углу мрачного Огрида.
— Эй, привет! — поздоровался он, протиснувшись между забитыми до отказа столиками, и придвинул стул к столу Огрида.
Тот вздрогнул и, будто не узнавая, поглядел вниз, на Гарри.
— А, это ты, — протянул Огрид. На его лице красовались два свежих пореза и несколько новых синяков. — Как дела?
— Нормально, — соврал Гарри; впрочем, по сравнению с израненным, глубоко несчастным Огридом, ему действительно было не на что жаловаться. — А ты как?
— Я? — переспросил Огрид. — Отлично, Гарри, просто великолепно.
Он заглянул в оловянную кружку, размером больше похожую на ведро, и тяжко вздохнул. Гарри не знал, что сказать; они помолчали. Затем Огрид отрывисто произнёс: — Ну чего, снова мы в одной лодке, да, Гарри?
— М-м… — неопределённо промычал Гарри.
— Да… я всегда говорю… изгои мы с тобой, оба два, — мудро закивал Огрид, — Оба сироты. Да… оба сироты.
И он основательно отхлебнул из кружки.
— Приличная семья — большое дело, — продолжал он. — Папаша у меня был приличный. И у тебя мама-папа приличные. Не помри они, жизнь пошла бы по-другому, да?
— Да… наверно, — осторожно согласился Гарри. Огрид был какой-то странный.
— Семья, — хмуро пробурчал Огрид. — Что ни говори, кровь — это важно…
И смахнул капельку крови с глаза.
— Огрид, — не удержавшись, спросил Гарри, — откуда у тебя эти раны?
— А? — перепугался Огрид. — Какие раны?
— Да вот эти! — Гарри показал на его лицо.
— А!… Это, Гарри, обычные синяки да шишки, — наставительно сказал Огрид, — работа такая.
Он осушил кружку, поставил и поднялся из-за стола.
— Ну, пока, Гарри… не болей.
Огрид грустно похромал к двери и вышел под проливной дождь. Гарри несчастными глазами смотрел ему вслед. Огриду плохо, он что-то скрывает, но почему-то отказывается от помощи. В чём дело? Гарри не успел как следует об этом подумать, потому что очень скоро услышал крик:
— Гарри! Гарри! Сюда!
Гермиона с другого конца зала махала ему рукой. Он встал, начал продираться сквозь толпу и, за несколько столиков от Гермионы, увидел, что она не одна. С ней были две самые невообразимые спутницы: Луна Лавгуд и… Рита Вритер, бывшая журналистка «Прорицательской газеты», личность, которую Гермиона откровенно ненавидела.
— Ты так рано! — Гермиона подвинулась, освобождая место рядом с собой. — Я думала, ты с Чу и придёшь не раньше, чем через час!
— С Чу? — заинтересовалась Рита. Она круто развернулась и с жадным любопытством воззрилась на Гарри. — С девочкой?
И запустила руку в сумочку из крокодиловой кожи.
— Хоть с тысячей девочек, вас это не касается, — холодно заявила Гермиона. — Так что уберите.
Рита — она почти уже достала из сумки ядовито-зелёное перо — щёлкнула замочком с таким видом, будто её заставили выпить стакан смердосока.
— Что вы затеяли? — спросил Гарри, переводя взгляд от Риты к Луне и Гермионе.
— Перед тем, как ты появился, маленькая мисс Совершенство как раз собиралась просветить нас, — Рита отхлебнула из стакана. — Надеюсь, разговаривать с ним можно? — она посмотрела на Гермиону колючим взглядом.
— Можно, — невозмутимо отозвалась Гермиона.
Надо сказать, что безработица не пошла Рите на пользу: волосы, некогда уложенные тугими кудрями, висели некрасивыми лохмами; красный лак на двухдюймовых ногтях облупился, с оправы очков осыпалась часть фальшивых бриллиантиков. Рита сделала ещё один большой глоток и, уголком рта, пробормотала: — Она хорошенькая, Гарри?
— Ещё одно слово о личной жизни Гарри, и сделка отменяется! Это я вам обещаю, — раздражённо пригрозила Гермиона.
— Какая ещё сделка? — Рита вытерла губы тыльной стороной руки. — Вы ничего не говорили о сделке, мисс Идеал, вы просто позвали меня сюда и всё. О, когда-нибудь… — Она глубоко, судорожно вздохнула.
— Да-да, когда-нибудь вы напишете кучу гадостей обо мне и Гарри, — равнодушно бросила Гермиона. — Только вам придётся найти кого-нибудь, кому это интересно.
— В этом году про него и без меня понаписали кучу гадостей, — Рита, поверх стакана, скосила глаза на Гарри и хрипло зашептала: — Что ты при этом чувствовал? Что тебя предали? Не поняли? Обидели?
— Он злился, — жёстко и чётко сказала Гермиона. — Он сказал министру магии правду, а тот оказался настолько глуп, что побоялся поверить.
— Значит, ты продолжаешь утверждать, что Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут вернулся? — Пронзительные глаза Рита впились в Гарри, а рука, отставив стакан, жадно потянулась к замочку сумки. — Согласен с той чепухой, которую городит Думбльдор? Якобы Сами-Знаете-Кто возродился, а ты был единственным свидетелем?
— Я не был единственным, — огрызнулся Гарри. — Кроме меня, там было больше дюжины Упивающихся Смертью. Назвать их имена?
— Ну разумеется, — хищно выдохнула Рита и снова затеребила сумочку. Она смотрела на Гарри так, будто в жизни не видела ничего прекраснее. — Только представьте… Заголовок крупным жирным шрифтом: «Поттер обвиняет…» Потом подзаголовок: «Упивающиеся Смертью среди нас — Гарри Поттер называет фамилии». А под большой красивой фотографией — твоей, Гарри, — текст: «Гарри Поттер, неуравновешенный пятнадцатилетний подросток, переживший нападение Сами-Знаете-Кого, вызвал вчера возмущение общественности, обвинив известных, уважаемых граждан колдовского сообщества в принадлежности к Упивающимся Смертью…»
В её руке как-то само собой оказалось принципиарное перо. Рита уже поднесла его ко рту, но тут восторг вдруг сошёл с её лица.
— Впрочем, — она опустила перо и испепеляющим взглядом поглядела на Гермиону, — юная мисс Совершенство не захочет, чтобы подобная статья появилась в печати?
— На самом деле, — сладко пропела Гермиона, — это именно то, чего хочет юная мисс Совершенство.
Рита удивлённо воззрилась на Гермиону. И Гарри тоже. Зато Луна, мечтательно промурлыкав: «Уэсли — наш король», помешала в коктейле палочкой с насаженной на неё луковкой.
— Хочет? Чего? Чтобы я написала о том, что он говорит о Том-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут? — глухим голосом спросила Рита.
— Да, — подтвердила Гермиона. — Всё как есть. Без исключения. И в точности так, как говорит Гарри. Он подробно всё расскажет, назовёт имена Упивающихся Смертью, которых он там видел, опишет внешность Вольдеморта… ну что вы, держите себя в руках, — чуть брезгливо бросила она и, через стол, швырнула Рите салфетку: услышав имя Вольдеморта, журналистка так вздрогнула, что вылила на себя полстакана огневиски.
Рита, не сводя глаз с Гермионы, промокнула грязный плащ. И нахально заявила:
— В «Прорицательской» такой материал не примут. Может, вы не заметили, но его россказням никто не верит. Его считают психом. Вот если мне будет позволено повернуть историю иначе…
— Нам не нужна очередная статья про то, что у Гарри поехала крыша! — возмутилась Гермиона. — Нет уж, спасибо! Я хочу, чтобы у него появилась возможность рассказать правду!
— На «правду» нет спроса, — отрезала Рита.
— Вы хотите сказать, что «Прорицательская» этого не напечатает, потому что Фудж не позволит! — раздражаясь, крикнула Гермиона.
Рита посмотрела на неё долгим, тяжёлым взглядом. Затем, перегнувшись через стол, деловито сказала:
— Скорее, Фудж зависит от «Прорицательской газеты», но… результат один. Они не напечатают положительную статью о Гарри. Это не станут читать. Это идёт в разрез с настроениями общественности. Побег из Азкабана достаточно напугал людей. Никто не хочет верить, что Сами-Знаете-Кто вернулся.
— Значит, цель существования «Прорицательской газеты» — рассказывать людям то, что они хотят слышать? — процедила Гермиона.
Рита, подняв брови, выпрямилась и осушила стакан с огневиски.
— Глупая девочка. Цель существования «Прорицательской газеты» — увеличение объёма продаж, — ледяным тоном сообщила она.
— А мой папа считает, что это ужасная газета, — неожиданно вмешалась в разговор Луна и, посасывая луковку, воззрилась на Риту огромными, выпуклыми, слегка безумными глазами. — Он публикует только то, что, по его мнению, обязаны знать читатели. А на деньги ему плевать.
Рита окинула Луну презрительным взглядом.
— Полагаю, наш папа издаёт какую-нибудь глупую деревенскую газетёнку? — осведомилась она. — Что-нибудь вроде «Двадцать пять способов слиться с муглами в экстазе» и даты сельских распродаж?
— Нет, — Луна окунула луковку в ледниколу, — папа — редактор «Правдобора».
Рита так громко фыркнула, что на неё стали оборачиваться.
— Стало быть, он публикует лишь то, что, по его мнению, обязаны знать читатели? — уничижительно повторила она. — Да его издание годится только на то, чтобы удобрять сады.
— Что ж, значит, у вас будет шанс немного поднять планку, — приятным голосом сказала Гермиона. — Луна говорит, что её папа будет рад взять у Гарри интервью. И напечатать его.
Рита некоторое время молча смотрела на них обоих, а потом разразилась хохотом.
— «Правдобор»! — заливалась она. — Думаете, если его интервью напечатают в «Правдоборе», публика ему поверит?
— Кто-то не поверит, — размеренно произнесла Гермиона. — Но в рассказе о побеге, опубликованном в «Прорицательской», есть очевидные нестыковки. Мне кажется, многие уже задумались, нет ли другого объяснения, поэтому, если их вниманию будет представлена альтернативная версия, пусть даже в… — она покосилась на Луну, — в… скажем так, необычном журнале… думаю, многие захотят это прочесть.