— Перед тем как встретиться с деканами, я хотела бы коротко переговорить с вами, Гарри. Если вы согласитесь пройти со мной…
Гарри встал, пробормотал, обращаясь к Рону, Гермионе и Джинни: «Я быстро» — и вслед за профессором Макгонагалл вышел из палаты. Коридоры были пусты, только один звук долетал сюда — плач феникса. Прошло несколько минут, прежде чем Гарри понял, что направляются они в кабинет не Макгонагалл, а Дамблдора, и еще несколько секунд потребовалось ему, чтобы сообразить: ну конечно, она же заместитель директора школы… а теперь, по-видимому, и директор… так что комната, охраняемая горгульей, принадлежит ей…
Они молча поднялись по винтовой лестнице и вошли в круглый кабинет. Гарри не знал, чего ему ожидать: может, того, что кабинет будет задрапирован черной тканью или что он увидит лежащее в нем тело Дамблдора. На деле же все выглядело почти таким, как несколько часов назад, когда они с Дамблдором уходили отсюда: на тонконогих столиках жужжали и попыхивали серебряные приборы, в стеклянном ящике поблескивал под светом луны меч Гриффиндора, и Распределяющая шляпа лежала на полке за письменным столом. Вот разве насест Фоукса опустел, феникс продолжал выпевать свой плач над просторами замка. Да в череде портретов прежних директоров и директрис Хогвартса появился новый: в золоченой раме над столом неподвижно застыл Дамблдор — полукружия очков на крючковатом носу, спокойный, ничем не встревоженный взгляд.
Коротко глянув на него, профессор Макгонагалл сделала странное движение, словно собирая в кулак всю свою волю, затем обогнула стол и обратила к Гарри напряженное, нахмуренное лицо.
— Гарри, — сказала она, — мне нужно знать, чем вы и профессор Дамблдор занимались сегодня вечером, когда покинули школу.
— Этого я вам сказать не могу, профессор, — ответил Гарри. Он ждал ее вопроса, и ответ у него был готов. Вот здесь, в этой самой комнате, Дамблдор сказал ему, что он не должен рассказывать об их уроках никому, кроме Рона и Гермионы.
— Гарри, это может быть очень важным, — сказала профессор Макгонагалл.
— Так оно и есть, — отозвался Гарри, — это очень важно, но он не хотел, чтобы я кому-то об этом рассказывал.
Профессор Макгонагалл пристально вглядывалась в него.
— Поттер (Гарри отметил это новое обращение), профессор Дамблдор умер, и вы должны понимать, что ситуация несколько изменилась…
— Я так не думаю, — сказал, пожимая плечами, Гарри. — Профессор Дамблдор никогда не говорил мне, что в случае его смерти я вправе не выполнять больше его приказаний.
— Но…
— Впрочем, существует кое-что, о чем вам лучше узнать до того, как здесь появятся люди из Министерства. Мадам Розмерта находится под заклятием Империус, это она помогала Малфою и Пожирателям смерти, это с ее помощью ожерелье и отравленная медовуха…
— Розмерта? — с недоверием переспросила профессор Макгонагалл. Но прежде чем она успела сказать еще хоть слово, в дверь постучали и в кабинет робко вошли профессора Стебль, Флитвик и Слизнорт, за которыми следовал Хагрид. Лесничий по-прежнему горько плакал, содрогаясь всем своим огромным телом.
— Снегг! — воскликнул Слизнорт, выглядевший совершенно разбитым, он был бледен и обильно потел. — Снегг! Я же учил его! Думал, что хорошо его знаю!
Однако ответить ему никто не успел — волшебник с землистым лицом и короткой черной челкой, только что вернувшийся в пустую раму под потолком, резким голосом сообщил:
— Минерва, министр будет здесь с минуты на минуту, он только что трансгрессировал из Министерства.
— Спасибо, Эдвард, — сказала профессор Макгонагалл и торопливо повернулась к преподавателям. — Прежде чем он сюда доберется, я хочу поговорить с вами о случившемся в Хогвартсе, — быстро сказала она. — Лично я не убеждена, что в следующем году школа откроется снова. Смерть директора от руки одного из наших коллег — это ужасное пятно на истории Хогвартса. Ужасное.
— Я уверен, Дамблдор желал бы, чтобы школа продолжала работать, — сказала профессор Стебль. — По моему убеждению, если хотя бы один ученик захочет приехать сюда, школа должна остаться открытой для него.
— Да, но сохранится ли у нас после случившегося хотя бы один ученик? — произнес Слизнорт, промокая шелковым носовым платком потеющий лоб. — Родители захотят держать детей дома, и я не стану винить их в этом. Сам я не думаю, что в Хогвартсе нам угрожает большая опасность, чем где-то еще, но от матерей подобных мыслей ожидать не приходится. Они пожелают иметь своих детей под боком, это так естественно.
— Согласна, — сказала профессор Макгонагалл. — В любом случае нельзя утверждать, что Дамблдор никогда и в мыслях не имел ситуации, в которой Хогвартс может закрыться. Когда распечатали Тайную комнату, он подумывал о закрытии школы; а должна сказать, убийство профессора Дамблдора представляется мне куда более пугающим, чем мысль о чудовище Слизерина, которое тогда обитало где-то в недрах замка…
— Нам следует проконсультироваться с попечителями, — пропищал профессор Флитвик; на его лбу красовалась большая ссадина, но в остальном обморок в кабинете Снегга, похоже, никакого ущерба ему не нанес. — Необходимо придерживаться установленных процедур. Нельзя принимать решение впопыхах.
— А ты, Хагрид, так ничего и не сказал, — обратилась профессор Макгонагалл к лесничему. — Как ты считаешь, должен ли Хогвартс работать по-прежнему?
Хагрид, все это время молча проплакавший в свой гигантский платок, поднял на нее покрасневшие, опухшие глаза и прохрипел:
— Я не знаю, профессор… это пускай деканы решают, ну и директор…
— Профессор Дамблдор всегда ценил твое мнение, — ласково произнесла профессор Макгонагалл, — как ценю его и я.
— Ну, я-то останусь, — ответил Хагрид. В уголках его глаз продолжали собираться крупные слезы, стекавшие в косматую бороду. — Тут мой дом, был дом, с тринадцати лет… А если кто из детишек захочет, чтоб я их учил, так я и буду. Вот только… не знаю… Хогвартс без Дамблдора…
Он гулко сглотнул и снова спрятал лицо за носовым платком. Наступило молчание.
— Ну хорошо, — сказала профессор Макгонагалл, поглядывая в окно, чтобы не пропустить появления министра, — в таком случае я должна согласиться с Филиусом, нам следует проконсультироваться с попечителями, они и примут окончательное решение… Теперь о доставке учеников домой… По-видимому, с этим лучше поторопиться. Мы могли бы, если понадобится, подготовить «Хогвартс-экспресс» уже к завтрашнему дню…
— А как же похороны Дамблдора? — спросил Гарри, впервые за время совещания открыв рот.
— Ну… — ответила профессор Макгонагалл отчасти утратившим прежнюю деловитость тоном. — Я… я знаю, Дамблдор хотел покоиться здесь, в Хогвартсе…
— Значит, так и должно быть, верно? — горячо воскликнул Гарри.
— Если Министерство сочтет это уместным, — сказала профессор Макгонагалл. — Никто из директоров и директрис Хогвартса не был еще…
— Да никто из них и не сделал столько для школы, — проворчал Хагрид.
— Хогвартс должен стать местом последнего упокоения Дамблдора, — заявил профессор Флитвик.
— Полностью согласна, — подхватила профессор Стебль.
— А в таком случае, — сказал Гарри, — нельзя отправлять учеников по домам, пока не закончатся похороны. Они захотят…
Последнее слово застряло у Гарри в горле, но профессор Стебль закончила за него:
— Попрощаться.
— Верно, — пропищал профессор Флитвик. — Очень верно! Наши ученики должны принести ему дань уважения, это будет очень уместно. А потом мы организуем их отправку по домам.
— Поддерживаю, — отрывисто заявила профессор Стебль.
— Я полагаю… да… — взволнованно произнес Слизнорт, и Хагрид тоже придушенно всхлипнул в знак согласия.
— Он уже здесь, — внезапно сказала профессор Макгонагалл, выглянув в окно. — Министр… и, по-моему, с целой делегацией…
— Могу я уйти, профессор? — тут же спросил Гарри.
Он не имел никакого желания ни видеться сегодня с Руфусом Скримджером, ни отвечать на его расспросы.
— Можете, — ответила профессор Макгонагалл, — только быстро.
Она подошла к двери, придержала ее, выпуская Гарри. Он торопливо спустился по винтовой лестнице и побежал пустыми коридорами; мантия-невидимка осталась на Астрономической башне, но это значения не имело: в коридорах не было никого, кто мог бы его увидеть, даже Филча, Миссис Норрис или Пивза. Он так и не встретил ни единой души, пока не свернул в проход, ведущий к гостиной Гриффиндора.
— Это правда? — прошептала Полная Дама, когда он приблизился к ней. — Неужели правда? Дамблдор — мертв?
— Да, — ответил Гарри.
Она застонала и, не дожидаясь пароля, отступила в сторону, пропуская Гарри.
Как он и думал, гостиная была набита битком. Когда он выбрался из портретного проема, все замолчали. Гарри увидел Дина и Симуса, сидевших прямо у входа в окружении других учеников: значит, спальня должна быть пустой или почти пустой. Не говоря ни слова, не встречаясь ни с кем взглядом, Гарри пересек гостиную и скрылся за ведущей к спальням мальчиков дверью.
Рон сидел на своей кровати, не раздевшись, поджидая его. Гарри опустился на свою, какое-то время оба просто смотрели друг на друга.
— Они там обсуждают закрытие школы, — сказал Гарри.
— Люпин говорил, что так и будет, — отозвался Рон.
Они еще помолчали.
— Так что? — очень тихо, словно боясь, что их может подслушать мебель спальни, спросил Рон. — Нашли вы его? Раздобыли? Этот… крестраж?
Гарри покачал головой. Происшедшее на черном озере казалось ему теперь давним ночным кошмаром — неужели все это было лишь несколько часов назад?
— Не добыли? — спросил сразу приунывший Рон. — Его там не было?
— Нет, — сказал Гарри. — Кто-то уже забрал крестраж, оставив взамен подделку.
— Уже забрал?
Гарри молча вытащил из кармана медальон, открыл его, протянул Рону. Подробный рассказ может подождать… сегодня это значения не имеет… ничто не имеет значения, кроме конца — конца их бессмысленного приключения, конца жизни Дамблдора…