Он жадно глотнул холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. У него было такое чувство, будто его пропихнули через очень тугой резиновый шланг. Только через несколько секунд Гарри заметил, что Тисовая улица исчезла. Они с Дамблдором оказались на безлюдной деревенской площади, в центре которой стоял старый военный памятник и несколько скамеек. Гарри запоздало сообразил, что только что трансгрессировал в первый раз в жизни.
— Как ты? — заботливо спросил Дамблдор. — К этому ощущению нужно привыкнуть.
— Нормально, — ответил Гарри, потирая уши, которые, судя по всему, с большой неохотой покинули Тисовую улицу. — Но на метле всё-таки лучше.
Дамблдор улыбнулся, плотнее стянул дорожный плащ у горла и сказал:
— Сюда.
Он быстрым шагом двинулся вперёд, мимо пустого трактира и нескольких домов. Часы на деревенской церкви показывали около полуночи.
— Так скажи мне, Гарри, — проговорил Дамблдор. — Твой шрам… Он у тебя болел хоть раз?
Гарри машинально поднял руку ко лбу и потёр отметину в виде молнии.
— Нет, — сказал он. — Я даже удивлялся, почему это. Думал, он теперь всё время будет огнём гореть, раз Волан-де-Морт снова набрал такую силу.
Гарри посмотрел на Дамблдора снизу вверх и увидел, что лицо у него довольное.
— А я, напротив, думал иначе, — сказал Дамблдор. — Лорд Волан-де-Морт наконец понял, что у тебя появилась опасная возможность проникать в его мысли и чувства. По-видимому, он закрылся от тебя при помощи окклюменции.
— Я-то не жалуюсь, — сказал Гарри. Ему стало намного легче жить без тревожных снов и внезапных соприкосновений с эмоциями Волан-де-Морта.
Они завернули за угол, миновали телефонную будку и автобусную остановку. Гарри снова искоса взглянул на Дамблдора.
— Профессор!
— Да, Гарри?
— Где мы сейчас?
— Мы с тобой, Гарри, находимся в очаровательной деревушке Бадли-Бэббертон.
— А что мы здесь делаем?
— Ах да, конечно, я же тебе не сказал, — проговорил Дамблдор. — Так вот, я уже потерял счёт, сколько раз я произносил эту фразу за последние годы, но у нас опять не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы уговорить одного моего бывшего коллегу нарушить своё уединение и вернуться в Хогвартс.
— А я чем тут могу помочь, сэр?
— О, я думаю, ты как-нибудь пригодишься, — туманно ответил Дамблдор. — Сейчас налево, Гарри.
Они свернули в узкую крутую улочку. Окна во всех домах были тёмными. Здесь тоже чувствовался странный, пробирающий до костей холод, который уже две недели как поселился на Тисовой улице. Гарри подумал о дементорах, оглянулся через плечо и покрепче сжал в кармане волшебную палочку.
— Профессор, а почему мы не могли просто трансгрессировать прямо в дом к вашему коллеге?
— Потому что это было бы так же невежливо, как выломать парадную дверь, — сказал Дамблдор. — Правила этикета требуют, чтобы мы давали возможность другим волшебникам не впустить нас в дом. Кроме того, жилища волшебников, как правило, магически защищены от нежелательной трансгрессии. К примеру, в Хогвартсе…
— Невозможно трансгрессировать в пределах замка и прилегающей территории, — быстро продекламировал Гарри. — Мне говорила Гермиона Грейнджер.
— И она совершенно права. Ещё раз налево.
Церковные часы у них за спиной пробили полночь. Гарри было непонятно, почему Дамблдор не считает невежливым являться к своему бывшему коллеге в столь поздний час, но, раз уж разговор наладился, ему хотелось задать более важные вопросы.
— Сэр, я читал в «Ежедневном пророке», что Фаджа уволили…
— Верно, — ответил Дамблдор, сворачивая в переулок, круто поднимающийся в гору. — Как ты, несомненно, прочёл там же, ему на смену назначен Руфус Скримджер, который прежде руководил Управлением мракоборцев.
— А он… Как вы думаете, он хороший министр? — спросил Гарри.
— Интересный вопрос, — промолвил Дамблдор. — Он, конечно, человек способный. Более решительная и сильная личность, чем Корнелиус.
— Да, но я имел в виду…
— Я понимаю, что ты имел в виду. Руфус — человек действия, большую часть своей жизни он провёл, сражаясь с тёмными волшебниками, и потому не станет недооценивать лорда Волан-де-Морта.
Гарри ждал продолжения, но Дамблдор ничего не сказал о своих разногласиях со Скримджером, упоминавшихся в «Ежедневном пророке», а у Гарри не хватило духу расспрашивать дальше, поэтому он заговорил о другом.
— И ещё, сэр… я читал про мадам Боунс…
— Да, — тихо ответил Дамблдор. — Ужасная потеря. Она была замечательная волшебница. По-моему, нам сюда… Ох!
Забывшись, он указал направление раненой рукой.
— Профессор, а что случилось с вашей…
— Некогда сейчас объяснять, — сказал Дамблдор. — Это такая захватывающая история, не хочется рассказывать её наспех.
Он улыбнулся Гарри, и тот понял, что это был не выговор и что ему позволено спрашивать ещё.
— Сэр, мне прислали с совой брошюру Министерства магии, насчёт того, какие меры принимать на случай нападения Пожирателей смерти…
— Я тоже получил такую брошюру, — сказал Дамблдор, продолжая улыбаться. — Ты нашёл в ней что-нибудь полезное?
— Да не особенно.
— Я так и подумал. Ты, например, не спросил меня, какое моё любимое варенье, чтобы убедиться, что я в самом деле профессор Дамблдор, а не обманщик под его личиной.
— Я не… — Гарри запнулся, не зная, следует ли принимать всерьёз упрёк Дамблдора.
— На будущее имей в виду, Гарри, — малиновое… Хотя, конечно, будь я Пожирателем смерти, я бы заранее выяснил, какое варенье мне больше нравится.
— Понятно, — сказал Гарри. — Так вот, про эту брошюру. Там что-то говорилось о каких-то инферналах. Кто это такие? В брошюрке было не очень понятно.
— Это трупы, — спокойно ответил Дамблдор. — Мертвецы, которых заколдовал тёмный волшебник и заставил служить себе. Впрочем, инферналов давно уже никто не видел — с тех самых пор, как Волан-де-Морт в прошлый раз пришёл к власти. Он-то, само собой, перебил достаточно народу, чтобы набрать целую армию инферналов. Вот, Гарри, мы пришли.
Они приближались к аккуратному каменному домику, окружённому садом. Кошмарные инферналы не шли у Гарри из головы, он ничего не замечал вокруг, но возле калитки Дамблдор резко остановился, и Гарри чуть не налетел на него.
— Вот те на! Боже мой, боже мой, боже мой…
Гарри посмотрел вдоль ухоженной садовой дорожки, и у него сжалось сердце. Входная дверь висела на одной петле.
Дамблдор оглянулся по сторонам: улица была совершенно пустынна.
— Волшебную палочку на изготовку и следуй за мной, Гарри, — сказал он тихо.
Толкнув калитку, Дамблдор быстро и бесшумно двинулся по дорожке к дому. Гарри не отставал от него ни на шаг. Дамблдор медленно приоткрыл дверь, держа перед собой волшебную палочку.
— Люмос!
На острие волшебной палочки зажёгся огонёк, осветив тесную прихожую. Слева виднелась ещё одна полуоткрытая дверь. Подняв над головой светящуюся волшебную палочку, Дамблдор вошёл в гостиную, Гарри — за ним.
Перед ними открылась картина полного разгрома: прямо у их ног лежали разбитые напольные часы с треснувшим циферблатом; маятник валялся чуть в стороне, словно меч, выпавший из руки воина; пианино рухнуло набок, рассыпав клавиши по всему полу; рядом поблёскивали осколки оборвавшейся люстры; из распоротых диванных подушек высыпались перья. Всё было, словно пылью, усыпано мелкими осколками стекла и фарфора. Дамблдор поднял волшебную палочку повыше, её свет упал на стены, забрызганные чем-то липким, тёмно-красным. Гарри тихо охнул, и Дамблдор оглянулся.
— Малоприятное зрелище, — печально заметил он. — Да, здесь произошло нечто ужасное.
Дамблдор осторожно прошёл на середину комнаты, осматривая обломки у себя под ногами. Гарри шёл за ним, озираясь по сторонам, немного страшась того, что могло обнаружиться за разломанным пианино или перевёрнутым диваном, но мёртвого тела нигде не было видно.
— Может быть, они сражались, и… и его утащили силой, профессор? — предположил Гарри, стараясь не задумываться о том, какими должны были быть раны, чтобы брызги долетали до половины стены.
— Едва ли, — тихо ответил Дамблдор, заглядывая за опрокинутое мягкое кресло.
— Вы думаете, он…
— Всё ещё где-то здесь? Да.
И вдруг без всякого предупреждения Дамблдор нагнулся и ткнул волшебной палочкой в пухлое сиденье кресла.
— Ой-ой! — взвизгнуло кресло.
— Добрый вечер, Гораций, — сказал Дамблдор, выпрямляясь.
У Гарри отвисла челюсть. Там, где всего секунду назад лежало кресло, скорчился невероятно толстый лысый старик. Он потирал себе живот и обиженно косился на Дамблдора слезящимися глазками.
— Совсем не обязательно было тыкать с такой силой, — проворчал он, тяжело поднимаясь на ноги. — Больно ведь!
Свет от волшебной палочки искрился на его блестящей лысине, выпученных глазах, пышных серебристых усах, как у моржа, и полированных пуговицах тёмно-бордовой бархатной домашней куртки, надетой поверх сиреневой шёлковой пижамы. Его макушка едва доставала Дамблдору до подбородка.
— Как ты догадался? — буркнул толстяк, распрямившись и всё ещё потирая живот. Он держался удивительно хладнокровно для человека, которого только что разоблачили, когда он прикидывался креслом.
— Мой дорогой Гораций, — усмехнулся Дамблдор, — если бы тебя на самом деле навестили Пожиратели смерти, над домом была бы Чёрная Метка.
Толстый волшебник хлопнул себя пухлой рукой по обширному лбу.
— Чёрная Метка, — пробормотал он. — Чувствовал ведь: что-то я упустил… Ну что ж! Всё равно времени бы не хватило. Я и так едва успел навести последний лоск на свою обивку, когда ты вошёл в комнату.
Он так тяжело вздохнул, что кончики моржовых усов затрепетали.
— Помочь тебе с уборкой? — вежливо предложил Дамблдор.
— Да, пожалуйста.
Они встали спиной к спине — высокий, худой и низенький, круглый волшебники — и одновременно плавно взмахнули волшебными палочками.