Впрочем, с наступлением июня терпению Рона не пришлось подвергаться серьёзным испытаниям, поскольку время, которое Гарри и Джинни проводили вместе, всё сокращалось и сокращалось. У Джинни близился экзамен СОВ, и ей приходилось засиживаться над книгами до поздней ночи. В один такой вечер, когда Джинни ушла в библиотеку, а Гарри сидел у окна гостиной, предположительно дописывая домашнюю работу по травологии, а на деле вспоминая во всех подробностях особенно счастливый час, который он и Джинни скоротали в обеденное время у озера, к окну подошла и уселась между Гарри и Роном Гермиона. Решительное выражение лица её ничего приятного не сулило.
— Нам нужно поговорить, Гарри.
— О чём это? — подозрительно спросил он. Не далее как вчера Гермиона уже отчитывала его за то, что он отвлекает Джинни, которой следует готовиться к экзаменам.
— О так называемом Принце-полукровке.
— Ну вот, снова-здорово, — простонал Гарри. — И когда только ты это бросишь?
Вернуться за книгой в Выручай-комнату он так пока и не решился и на зельеварении соответственно не блистал (впрочем, Слизнорт, с одобрением относившийся к Джинни, шутливо объяснял это любовной горячкой). Гарри был уверен, что Снегг не теряет надежды наложить лапы на книгу Принца, а потому решил, пока Снегг остаётся настороже, держать её там, где она была.
— Когда ты меня выслушаешь, — твёрдо ответила Гермиона. — Так вот, я попыталась выяснить, кто мог бы обзавестись подобным хобби — изобретением Тёмных заклинаний…
— Да не было у него такого хобби…
— «У него»? А с чего ты взял, что это он?
— Слушай, мы это уже проходили, — рассердился Гарри. — Принц, Гермиона, Принц!
— Правильно! — отозвалась Гермиона, на щеках которой уже запылали красные пятна. Она вытащила из кармана старенький газетный лист и хлопнула им по столу перед Гарри. — Смотри! Взгляни на фотографию!
Гарри поднял крошащийся листок и уставился на пожелтевшую от дряхлости живую фотографию, Рон тоже склонился над ней. Фотография изображала костлявую девочку лет пятнадцати. Далеко не красавица — густые брови, длинное бледное лицо, — она выглядела одновременно и сварливой, и замкнутой. Подпись под фотографией гласила: «Эйлин Принц, капитан команды Хогвартса по игре в плюй-камни».
— И что? — спросил Гарри, просматривая сопровождавшую снимок заметку — довольно скучный отчёт о соревнованиях между школами.
— Её звали Эйлин Принц. Принц, Гарри.
Они уставились друг на друга, и Гарри наконец понял, что пытается втолковать ему Гермиона. Его разобрал смех.
— Исключено.
— Что?
— Ты думаешь, она и была полукровкой? Да ну тебя.
— А что такого? Гарри, в волшебном мире нет настоящих принцев! Это либо прозвище, выдуманный, присвоенный кем-то титул, либо фамилия, ведь так? Нет, ты послушай. Если, скажем, отец её был волшебником по фамилии Принц, а мать происходила из маглов, то и получилось бы, что она «полукровка Принц»!
— Да, Гермиона, весьма изобретательно…
— Но ведь сходится! Может, она гордилась тем, что её можно называть «полу-Принцем»!
— Послушай, Гермиона, я знаю, что это была не девочка. Просто знаю!
— Ты просто считаешь, что у девочки не хватило бы на всё это ума, — сердито заявила Гермиона.
Гарри почувствовал себя уязвлённым:
— Интересно, как бы я мог, проведя с тобой рядом пять лет, считать, что у девочек не хватает ума хоть на что-то? Я говорю о его слоге. И просто-напросто знаю, Принц был мужчиной, я чувствую это. А твоя девица никакого отношения к нему не имеет. Кстати, где ты её откопала?
Ответ Гермионы был вполне предсказуемым:
— В библиотеке. Там есть подшивки старых «Пророков». Ладно, попробую выяснить об этой Эйлин Принц побольше, вдруг что и найду.
— Ну валяй, развлекайся, — раздражённо сказал Гарри.
— Непременно, — ответила Гермиона. — И первое, что я просмотрю, — выпалила она уже от портретной двери, — это списки старых обладателей награды за зельеварение.
Гарри некоторое время сердито смотрел ей вслед, а затем вернулся к созерцанию темнеющего неба.
— Да она просто не может смириться с тем, что ты обскакал её по зельеварению, — снова утыкаясь в «Тысячу магических трав и грибов», сказал Рон.
— Ты-то не считаешь меня сумасшедшим из-за того, что я хочу вернуть себе книгу?
— Конечно, нет, — твёрдо ответил Рон. — Он был гением, этот твой Принц. Без его подсказки насчёт безоара… — он многозначительно провёл себя пальцем по горлу, — я бы с тобой тут об этом не разговаривал. Я, разумеется, не считаю твой фокус с Малфоем таким уж отличным…
— Я тоже, — поспешно сказал Гарри.
— Но он же поправился, верно? Выздоровел, никто и глазом моргнуть не успел.
— Да, — согласился Гарри. Это была чистая правда, что не мешало ему испытывать лёгкие уколы совести. — Благодаря Снеггу…
— Тебе к нему опять в эту субботу тащиться? — спросил Рон.
— Угу, и в следующую, и в следующую за ней, — вздохнул Гарри. — А теперь он ещё и намекает, что, если я не управлюсь со всеми коробками до конца семестра, мне придётся возиться с ними и в новом учебном году.
Наказание, отбываемое в кабинете Снегга, досаждало Гарри даже сильнее прежнего, поскольку оно отнимало часть и без того ограниченного времени, которое он проводил с Джинни. А в последние дни он всё чаще гадал, не понимает ли это и Снегг, взявший привычку задерживать его всё дольше и дольше, отпуская при этом туманные намёки насчёт погожих часов, которые бедному Гарри приходится пропускать, лишаясь всех связанных с ними приятных возможностей.
От этих горестных размышлений Гарри оторвало появление Джимми Пикса, принёсшего ему пергаментный свиток.
— Спасибо, Джимми. Ух ты, да это от Дамблдора! — взволнованно сообщил Гарри, разворачивая пергамент и просматривая его. — Хочет, чтобы я как можно скорее явился к нему в кабинет.
Они с Роном уставились друг на друга.
— Ничего себе, — прошептал Рон. — Ты не думаешь… Может, он нашёл…
Выскочив из гостиной, Гарри во весь дух помчался по коридорам восьмого этажа. Навстречу ему попался лишь Пивз — спикировав на Гарри, полтергейст привычно обстрелял его кусочками мела и, загоготав, ловко увернулся от заклинания, которым Гарри в него пальнул. Как только Пивз удалился, в коридоре наступила тишина: до отбоя оставалось всего пятнадцать минут, и большинство учеников уже разбрелись по своим гостиным.
Внезапно до Гарри донёсся вскрик, звук удара. Он остановился, прислушался.
— Да как… вы… смеете… аааах!
Звуки эти летели из ближайшего коридора; с волшебной палочкой наготове Гарри бросился вперёд и, свернув за угол, увидел распростёртую на полу профессора Трелони — голову её накрывали бесчисленные шали, рядом валялись бутылки с кулинарным хересом, одна из которых разбилась.
— Профессор…
Гарри подскочил к профессору, чтобы помочь ей подняться на ноги. Несколько нитей блестящих бус обвились вокруг её очков. Громко икнув, профессор Трелони пригладила ладонью причёску и, держась за руку Гарри, встала.
— Что случилось, профессор?
— Очень интересный вопрос! — визгливо ответила она. — Я прогуливалась, размышляла о некоторых явившихся мне мрачных знамениях…
Гарри слушал её вполуха. Он вдруг сообразил, где они: справа висит гобелен с танцующими троллями, слева — гладкая, глухая каменная стена, за которой кроется…
— Профессор, вы пытались войти в Выручай-комнату?
— …зловещих предзнаменованиях, которые я удостоилась… Что?
Глаза её вдруг забегали.
— Выручай-комната, — повторил Гарри. — Вы пытались проникнуть в неё?
— Я… ну… вот уж не знала, что ученикам известно о…
— Не всем, — сказал Гарри. — Так что же случилось? Вы закричали… Мне показалось, что вам сделали больно.
— Я… э-э… — протянула профессор Трелони, настороженно закутываясь в шали и не сводя с Гарри увеличенных очками до огромных размеров глаз. — Я хотела… э… поместить в Выручай-комнату некоторые… м-м… личные вещи…
И она забормотала что-то о «гнусных наветах».
— Понимаю, — сказал Гарри, бросая взгляд на бутылки с хересом. — Но войти туда и спрятать их вам не удалось?
Ему это казалось странным — в конце концов, когда он пожелал спрятать книгу Принца-полукровки, комната открылась.
— Нет, войти-то я вошла, — ответила профессор Трелони, гневно взглянув на стену. — Но там уже кто-то был.
— Кто-то… Кто? — резко спросил Гарри. — Кто был в комнате?
— Понятия не имею, — сказала профессор Трелони, несколько ошарашенная тоном Гарри. — Я вошла в Выручай-комнату и услышала голос, чего за все годы, что я прячу… ну, то есть использую комнату, ни разу ещё не случалось.
— Голос? И что он сказал?
— Да не знаю я, что он сказал, — ответила профессор Трелони. — Он… радостно вскрикнул.
— Радостно?
— Ликующе, — кивая, подтвердила профессор. Гарри уставился на неё.
— Голос был мужской или женский?
— Я бы сказала, мужской.
— И он звучал радостно?
— Даже счастливо, — усмехнулась профессор Трелони.
— Как будто что-то праздновал?
— Очень на то похоже.
— А потом?
— А потом я крикнула: «Кто здесь?»
— Разве вы не могли выяснить это, не спрашивая? — разочарованно осведомился Гарри.
— Внутреннее Око, — с достоинством сообщила профессор Трелони, разглаживая шали и поправляя многочисленные ожерелья, — устремлено на материи, весьма и весьма удалённые от прозаических радостных восклицаний.
— Понятно, — поспешно согласился Гарри; россказни о Внутреннем Оке профессора Трелони давно уж набили ему оскомину. — А на ваш вопрос голос ответил?
— Нет, не ответил, — сказала она. — Всё вдруг почернело, и в следующий миг я обнаружила, что вылетаю вперёд головой из Выручай-комнаты!
— И предвидеть этого вы никак не могли? — не удержавшись, поинтересовался Гарри.
— Нет, не могла, я же сказала, там было темно, как… — Она замолчала, подозрительно уставясь на Гарри.
— Думаю, вам лучше рассказать об этом профессору Дамблдору — сказал Гарри. — Ему следует знать, что Малфой празднует… то есть, что кто-то выкинул вас из Выручай-комнаты.