Повисла пауза.
– В конце прошлого года вы утверждали, что рассказали все, – не удержался от упрека Гарри. – Сэр, – прибавил он.
– Действительно, – безмятежно согласился Думбльдор, – все, что я знаю. Однако теперь мы, так сказать, покидаем твердую почву фактов и отправляемся в путешествие по зыбким болотам воспоминаний, в дебри смелых догадок. Отныне я настолько же не гарантирован от прискорбных ошибок, как Хамфри Икотс, посчитавший, что настала пора создать сырный котел.
– Но вы считаете, что правы? – спросил Гарри.
– Естественно, но один раз я уже доказал, что могу ошибаться, как любой другой. А поскольку я, уж извини, значительно умнее многих, ошибки мои тоже порой значительны.
– Сэр, – осторожно начал Гарри, – а то, что вы собираетесь мне рассказать, имеет какое-то отношение к пророчеству? Оно поможет мне… выжить?
– Имеет, причем самое непосредственное, – ответил Думбльдор спокойно, будто Гарри спросил о погоде на завтра, – и я очень надеюсь, что это поможет тебе выжить.
Думбльдор встал, обогнул письменный стол и прошел мимо Гарри к двери. Тот, развернувшись на стуле, с любопытством за ним следил. Думбльдор склонился над шкафчиком, потом выпрямился, держа в руках знакомую каменную чашу с загадочными письменами по краям. Думбльдор поднес дубльдум к письменному столу и поставил перед Гарри:
– Ты как-то встревожился.
Гарри и правда смотрел на дубльдум с опаской, зная по опыту, что этот предмет, хранилище мыслей и воспоминаний, не только полезен, но и опасен. Последний раз, проникнув в его содержимое, Гарри узнал намного больше, чем хотелось бы. Думбльдор улыбнулся:
– На сей раз ты пойдешь со мной… и, что еще необычнее, с моего разрешения.
– Куда, сэр?
– В воспоминания Боба Огдена. – Думбльдор достал из кармана хрустальный флакон с клубящейся серебристой субстанцией.
– Кто это?
– Работник департамента защиты магического правопорядка, – ответил Думбльдор. – Он некоторое время назад умер, но перед смертью я успел с ним побеседовать и убедил поделиться своими воспоминаниями. Мы присоединимся к нему в тот момент, когда по долгу службы ему пришлось нанести один визит… Встань, пожалуйста, Гарри…
Но Думбльдор никак не мог вытащить пробку из флакона: больная рука не слушалась и явно болела…
– Позвольте… позвольте мне, сэр?
– Пустяки…
Думбльдор направил на флакон волшебную палочку; пробка моментально вылетела.
– Сэр… как все-таки вы повредили руку? – спросил Гарри, с брезгливым состраданием глядя на почерневшие пальцы.
– Нет, Гарри, сейчас не время для этой истории. Пока не время. Нас ждет Боб Огден.
Думбльдор вылил содержимое флакона в дубльдум. Вещество, не газ и не жидкость, закружилось, тускло мерцая.
– После тебя, – любезно сказал Думбльдор и повел рукой в сторону чаши.
Гарри наклонился, глубоко вдохнул и опустил лицо в серебристую мглу. Ноги оторвались от пола, и он стал падать, падать сквозь кружащуюся тьму… Затем на миг ослеп, часто заморгал и еще не успел привыкнуть к яркому солнцу, когда рядом возник Думбльдор.
Они очутились на проселочной дороге, обсаженной высоким густым кустарником. Летнее небо сияло незабудковой голубизной. Футах в десяти стоял невысокий крепыш – за невероятно толстыми очками его глаза походили на родинки. Он изучал деревянный указатель на шесте, торчавшем из кустов слева на обочине. Гарри догадался, что это Огден; во-первых, вокруг больше никого не было, а во-вторых, он поражал своим костюмом. Именно такую одежду выбирают неопытные колдуны, когда хотят прикинуться муглами: в данном случае гетры и сюртук поверх старомодного полосатого купального костюма. Впрочем, у Гарри не было времени разглядывать это странное одеяние, поскольку Огден деловито куда-то зашагал.
Думбльдор и Гарри направились за ним. Гарри взглянул на деревянный указатель. Одна стрелка показывала назад и гласила: «Большой Висельтон, 5 миль». Другая смотрела вслед Огдену, и на ней значилось: «Малый Висельтон, 1 миля».
Поначалу они не видели вокруг ничего, кроме кустов, голубого неба и стремительной фигуры впереди; затем дорога повернула влево и словно оборвалась – так резко она нырнула. Перед Гарри и Думбльдором неожиданно предстала вся долина: деревня Малый Висельтон, угнездившаяся меж двух высоких холмов, высокая церковь, кладбище. На дальнем холме, за долиной, посреди широкого бархатистого луга стоял красивый особняк.
Дорога была такой крутой, что Огден поневоле перешел на трусцу. Думбльдор зашагал шире; Гарри заторопился за ним. Он считал, что они идут в Малый Висельтон, и, как в тот раз, когда они искали Дивангарда, недоумевал: зачем подходить настолько издалека? Но вскоре он увидел, что ошибся: они шли не в деревню. Дорога свернула направо. Оказавшись за поворотом, Думбльдор и Гарри успели заметить краешек сюртука, скрывшийся в просвете между кустами.
Они последовали за Огденом. Узкая грязная тропка шла среди зарослей еще выше и гуще тех, что остались позади. Она была неровная, каменистая, вся в рытвинах и спускалась к темной рощице. Возле нее Думбльдор и Гарри резко затормозили за спиной у Огдена: тот внезапно остановился и достал волшебную палочку.
Несмотря на солнечную погоду, старые деревья отбрасывали глубокую, черную, холодную тень, и за древесной стеной Гарри не сразу разглядел домик. Странное место для жилья – ну или странно, что деревья не вырублены и загораживают свет и вид на деревню. Было непонятно, живет ли здесь кто-нибудь; стены домика поросли мхом, с крыши, местами обнажив стропила, осы́палась черепица. Все вокруг поросло крапивой, метелками достававшей до самых окошек, маленьких и закопченных. Впрочем, стоило Гарри окончательно увериться, что в такой халабуде никто жить не может, одно окно с грохотом распахнулось, и оттуда вырвалась тонкая струйка не то дыма, не то пара. Похоже, в домике стряпали.
Огден медленно и, как показалось Гарри, опасливо двинулся вперед. В густой тени деревьев он снова остановился и воззрился на дверь, к которой была прибита дохлая змея.
Вдруг что-то зашелестело, затрещало, и с ближайшего дерева прямо под ноги Огдену спрыгнул какой-то человек в обносках. Огден проворно отскочил назад, наступил на полы своего сюртука и пошатнулся.
– Тебя не звали.
Густая шевелюра свалившегося с дерева человека была так грязна, что определить цвет волос не представлялось возможным; во рту не хватало нескольких зубов; темные глазки смотрели в разные стороны. Он мог бы выглядеть комично, но нет, его лицо пугало, и Гарри нисколько не винил Огдена за то, что он, прежде чем заговорить, отступил еще на несколько шагов.
– Э-э… доброе утро. Я из министерства магии…
– Тебя не звали.
– Э-э… извините… я не понимаю, – нервно пролепетал Огден.
Гарри подумал, что Огден, пожалуй, туповат; с его точки зрения, незнакомец выражался вполне ясно, особенно если принять во внимание волшебную палочку, которой он потрясал, и окровавленный нож в другой руке.
– А ты, Гарри, наверняка понимаешь, – тихо сказал Думбльдор.
– Конечно, – недоумевая, ответил Гарри. – Почему же Огден?..
Тут его взгляд упал на дохлую змею, и его осенило:
– Он говорит на серпентарго?
– Правильно, – улыбаясь, кивнул Думбльдор.
Человек в обносках пошел на Огдена с ножом и палочкой.
– Послушайте… – начал Огден, но, увы, слишком поздно: раздался грохот, он упал на землю и схватился за нос. Сквозь пальцы сочилась отвратительная желтая жижа.
– Морфин! – громко выкрикнул кто-то.
Из домика выбежал старик. Он захлопнул за собой дверь с такой силой, что змея качнулась и жалко дернула хвостом. Старик был ниже Морфина и неправильно сложен: слишком широкоплеч и длиннорук. В сочетании с блестящими карими глазками, короткими жесткими волосами и морщинистым лицом это делало его похожим на сильную старую обезьяну. Он остановился перед человеком с ножом, который глядел вниз на Огдена и очень неприятно смеялся.
– Из министерства, да? – спросил старик, тоже поглядев на Огдена.
– Совершенно верно! – сердито бросил тот, ощупывая лицо. – А вы, насколько я понимаю, мистер Монстер?
– Точно, – ответил Монстер. – Получил по роже, да?
– Да! – огрызнулся Огден.
– Надо было сообщить о визите, ясно? – агрессивно заявил Монстер. – Здесь частное владение. А коль приперся, так нечего ждать, что мой сын и защищаться не станет.
– От кого, скажите на милость? – Огден с трудом поднялся на ноги.
– От любопытных носов. Надоедал всяких. Муглов и прочей грязи.
Огден указал палочкой себе на нос, откуда все еще обильно выливался желтый гной. Поток мгновенно иссяк. Мистер Монстер сквозь зубы обратился к Морфину:
– Иди в дом. Не спорь.
На сей раз Гарри был готов и сразу распознал серпентарго; он прекрасно понимал, о чем речь, но в то же время различал странное шипение, которое слышал Огден. Морфин, казалось, хотел возразить, но под угрожающим взглядом отца передумал, неуклюже побрел к домику и захлопнул за собой дверь. Несчастная змея грустно махнула хвостом.
– Я к вашему сыну, мистер Монстер, – сказал Огден, вытирая с сюртука остатки гноя. – Это же был Морфин, верно?
– Да, Морфин, – равнодушно отозвался старик, но потом вдруг окрысился: – А ты чистокровный?
– Вас это не касается, – холодно ответил Огден, и уважение Гарри к этому человеку сразу возросло.
Монстер, очевидно, отнесся к его словам иначе. Он прищурился в лицо Огдену и пробормотал оскорбительным тоном:
– А знаешь что? Внизу, в деревне, я таких носов навидался.
– Неудивительно, если там бывает ваш сын, – парировал Огден. – Мы могли бы продолжить разговор в доме?
– В доме?
– Да, мистер Монстер. Я же сказал: я здесь из-за Морфина. Мы посылали сову…
– Мне от сов толку нету, – отрезал Монстер. – Я писем не читаю.
– Тогда незачем жаловаться, что вас не предупредили о визите, – едко заметил Огден. – Я прибыл, чтобы разобраться в серьезном нарушении колдовских законов, имевшем место сегодня ночью…