– Каков, однако! – прогремел он, взяв безоар и показывая его классу. – Ну просто вылитая мать… нет, не могу на тебя сердиться… бе зоар, безусловно, служит антидотом ко всем этим зельям!
Гермиона, с потным лицом и сажей на носу, раздулась от ярости. Незаконченное противоядие, которое состояло из пятидесяти двух компонентов, включая клок ее собственных волос, желеобразно пузырилось за спиной у Дивангарда, но тот не замечал ничего, кроме Гарри.
– Сам додумался, да, Гарри? – сквозь зубы процедила Гермиона.
– Вот вам нетривиальный подход истинного зельедела! – воскликнул довольный Дивангард, не дожидаясь ответа Гарри. – Совсем как Лили… интуитивное чутье… никуда не денешься, гены… да, Гарри, да, если есть безоар, это конечно же решает дело… Тем не менее он годится не для всего и вообще очень редок, поэтому знать, как готовятся противоядия, вовсе не помешает…
Больше Гермионы негодовал, пожалуй, только Малфой, который, как злорадно отметил Гарри, облился чем-то вроде кошачьей блевотины. Однако оба не успели возмутиться тем, что Гарри оказался лучше всех, вовсе не работая, поскольку зазвонил колокол.
– Пора собираться! – воскликнул Дивангард. – Кстати, десять баллов «Гриффиндору» дополнительно – за чистую дерзость!
Не переставая кудахтать от смеха и переваливаясь с боку на бок, он направился к своему столу.
Гарри медлил, невообразимо долго складывая вещи в рюкзак. Ни Рон, ни Гермиона, уходя, не пожелали ему удачи; оба весьма недовольно кривились. Наконец в классе не осталось никого, кроме Гарри и Дивангарда.
– Ну же, Гарри, опоздаешь на следующий урок, – добродушно проговорил Дивангард, защелкивая золотые замочки на портфеле из драконьей кожи.
– Сэр, – сказал Гарри, отчетливо напомнив сам себе Вольдеморта, – я хотел вас кое о чем спросить.
– Тогда спрашивай скорей, мой мальчик, спрашивай…
– Сэр, мне интересно, знаете ли вы что-нибудь об… окаянтах?
Дивангард застыл. Его круглые щеки обвисли. Он облизал губы и хрипло произнес:
– Что ты сказал?
– Я спросил, знаете ли вы что-нибудь об окаянтах, сэр. Понимаете…
– Тебя Думбльдор подослал, – прошептал Дивангард.
Его голос совершенно переменился – ни малейшей благостности, лишь потрясение и ужас. Дивангард неверными пальцами полез в нагрудный карман, достал носовой платок и вытер вспотевший лоб.
– Думбльдор показал тебе… воспоминание, – сказал он. – А? Ведь так?
– Да, – кивнул Гарри, решив, что лучше не врать.
– Конечно, – тихо пробормотал Дивангард, не переставая промокать побелевшее лицо. – Разумеется… Что же, Гарри, если ты видел воспоминание, то знаешь, что об окаянтах мне не известно ничего – ровным счетом ничего, – с силой повторил он, схватил драконий портфель, сунул платок в карман и решительно направился к двери.
– Сэр! – в отчаянии воскликнул Гарри. – Я просто подумал, может, было что-то еще…
– Вот как? – отозвался Дивангард. – Ну, так ты ошибся, ясно? ОШИБСЯ!
Гарри и пикнуть не успел, как учитель, грозно проревев последнее слово, захлопнул за собой дверь подземелья.
Узнав о провале предприятия, ни Рон, ни Гермиона не выказали никакого сочувствия. Гермиона кипела из-за того, что Гарри прославился благодаря безделью, а Рон обиделся, что Гарри не взял безоар и на его долю.
– Представь, как глупо это бы выглядело, если б мы оба вдруг до такого додумались! – раздраженно вскричал Гарри. – Мне ведь надо было подлизаться к нему, чтобы расспросить про Вольдеморта! И, слушай, возьми себя в руки! – досадливо бросил он, увидев, что Рон испуганно сморщился.
Огорченный неудачей и обидами друзей, Гарри не один день мрачно раздумывал, как поступить с Дивангардом. И в конце концов решил перед новой атакой усыпить его бдительность, сделав вид, будто начисто забыл об окаянтах.
Итак, Гарри затаился. Дивангард снова к нему потеплел и, похоже, выкинул неприятный инцидент из головы. Гарри дожидался приглашения на очередную вечеринку, решив, что на этот раз примет его, даже если придется перенести тренировку. Увы, приглашения не было. Гарри поинтересовался у Гермионы и Джинни: те тоже ничего не получали, как, по их сведениям, и все остальные. Может, поневоле заподозрил Гарри, Дивангард вовсе не так забывчив, а просто прячется от расспросов?
Между тем библиотека «Хогварца» впервые в жизни подвела Гермиону. Это ее так потрясло, что она забыла о своей обиде на Гарри.
– Я не нашла ни единого упоминания о том, для чего нужны твои окаянты! – возмущалась она. – Ни единого! Я прочесала весь Закрытый отдел! И представляешь, даже в самых кошмарных книгах про самые чудовищные зелья – ничего! Нашла только вот… в предисловии к «Магике самонаижутчайшей»… слушай: «Об окаянтах, злокозненнейшем из всех чаровских измышлений, мы ни говорить, ни даже намекать не станем»… Спрашивается, зачем вообще писали?! – досадливо воскликнула она и захлопнула старинную книгу; та взвыла, как привидение. – Ой, да заткнись ты ради всего святого! – прикрикнула Гермиона и сунула книгу в рюкзак.
С приходом февраля снег растаял и морозы сменились пронизывающей сыростью. Над замком висели тяжелые серо-лиловые тучи; непрерывные ледяные дожди совершенно размыли газоны. Но в этом были и плюсы: первый урок аппарирования, назначенный на субботнее утро, чтобы ребята не пропускали обычных занятий, прошел не на улице, а в Большом зале.
Явившись туда, Гарри и Гермиона (Рон сопровождал Лаванду) увидели, что столы исчезли. В высокие окна хлестали струи дождя; на зачарованном потолке мрачно клубились тучи. Шестиклассники выстроились перед профессором Макгонаголл, Злеем, Флитвиком, Спарж – кураторами колледжей – и маленьким колдуном, видимо, министерским инструктором аппарирования. Бесцветный, с легчайшим облачком волос и прозрачными ресницами, он выглядел настолько нематериальным, что грозил исчезнуть с первым же порывом ветра. Гарри подумал, что, наверное, этот человек от постоянных исчезновений каким-то образом уменьшился, хотя, возможно, дело обстояло проще: хрупкое сложение идеально подходило для аппарирования. Когда все построились и кураторы добились тишины, министерский колдун заговорил.
– Доброе утро, – сказал он. – Меня зовут Уилки Тутитам. Ближайшие три месяца я буду учить вас аппарированию и, надеюсь, за это время сумею подготовить к экзамену…
– Малфой, стойте тихо и слушайте! – рявкнула профессор Макгонаголл.
Все повернули головы к Малфою. Он в гневе тускло покраснел и отступил от Краббе, с которым, по всей видимости, до этого яростно спорил. Гарри глянул на Злея. Тот тоже негодовал, но, скорее всего, не из-за дурного поведения Малфоя, а потому, что Макгонаголл отчитала его подопечного.
– …который многие успешно сдадут с первого раза, – как ни в чем не бывало продолжал Тутитам. – Вы, вероятно, знаете, что обычно на территории «Хогварца» аппарировать невозможно. Однако директор снял заклятие, всего на один час и в пределах Большого зала, чтобы вы могли попрактиковаться. Подчеркну: проникнуть за стены зала нельзя и с вашей стороны было бы крайне неблагоразумно пробовать. А теперь я бы попросил вас разойтись – так, чтобы перед каждым оказалось пять футов свободного пространства.
Ребята зашумели, задвигались, толкаясь и сражаясь за места. Кураторы расхаживали между учениками, переставляли их, унимали споры.
– Гарри, куда ты? – крикнула Гермиона.
Гарри не ответил. Он быстро пробирался сквозь ряды соучеников – мимо профессора Флитвика, который, что-то пища, расставлял вранзорцев, боровшихся за место впереди; мимо профессора Спарж, ловко выстраивавшей хуффльпуффцев в линейку. Наконец, обогнув Эрни Макмиллана, Гарри оказался позади всех, прямо за Малфоем. Тот, пользуясь всеобщей суматохой, воинственно спорил с Краббе, который стоял в пяти футах от него.
– Не знаю, сколько еще, ясно? – огрызнулся Малфой, не догадываясь, что за спиной стоит Гарри. – Все идет медленней, чем я думал.
Краббе открыл было рот, но Малфой уже догадался, что тот хочет сказать.
– Зачем, тебя не касается, Краббе, вы с Гойлом делайте, что велено! Стойте на стреме, и все!
– А я всегда объясняю друзьям, почему они должны стоять на стреме, – заметил Гарри негромко, но так, чтобы Малфой услышал.
Малфой крутанулся на месте, его рука метнулась к волшебной палочке, но тут все четверо кураторов закричали: «Тихо!» – и в зале воцарилась тишина. Малфой медленно повернулся к инструктору.
– Спасибо, – сказал Тутитам. – А сейчас…
Он взмахнул палочкой, и на полу перед каждым школьником появились старинные деревянные кольца.
– При аппарировании важно помнить правило трех «Н»! – объявил Тутитам. – Направление, настрой, неспешность! Шаг первый: направьте все мысли туда, где хотите оказаться. В данном случае – на внутреннюю часть кольца. Прошу вас, сосредоточьтесь.
Все украдкой оглянулись, проверяя, чем заняты остальные, а потом уставились на кольца. Гарри пристально смотрел на пыльный круг пола в деревянной раме, изо всех сил пытаясь не думать ни о чем другом. Выяснилось, что это невозможно, – он не мог выкинуть из головы мысли о Малфое и о том, зачем ему нужны дозорные.
– Шаг второй, – продолжил Тутитам. – Настройтесь на необходимость оказаться в том месте, которое представляете! Пусть стремление попасть туда переполнит ваш мозг и распространится по всему телу!
Гарри покосился по сторонам. Слева Эрни Макмиллан так впивался глазами в кольцо, что его лицо побагровело; он как будто собирался снести яйцо размером с Кваффл. Гарри подавил смех и поскорей перевел взгляд на собственное кольцо.
– Шаг третий, – прокричал Тутитам, – только по команде… повернитесь на месте, прочувствуйте путь в никуда и, главное, двигайтесь неспешно! Итак, по команде… раз…
Гарри еще раз огляделся; многие явно испугались, что надо так сразу аппарировать.
– …два…
Гарри опять постарался сфокусироваться на кольце; правило трех «Н» он уже забыл.
– ТРИ!
Гарри крутанулся, потерял равновесие и чуть не упал. И не он один. В Большом зале все вдруг зашатались; Невилл рухнул навзничь; зато Эрни Макмиллан, совершив нелепый пируэт, впрыгнул в кольцо и стоял там весьма довольный, пока не заметил хохочущего Дина Томаса.