– Они тут уже были, с час назад… сейчас в кабинете у Думбльдора и скоро вернутся…
Рон забормотал во сне. Все замолчали и посмотрели на него.
– Значит, яд был в меде? – тихо проговорил Фред.
– Да, – с готовностью подтвердил Гарри; он не мог вообразить ничего другого и был рад возможности еще раз все обсудить. – Дивангард разлил его по кубкам…
– А он не мог незаметно от тебя что-нибудь подсыпать?
– Мог, – сказал Гарри, – но зачем?
– Понятия не имею, – нахмурился Фред. – Вам не кажется, что он случайно перепутал кубки? А целил в тебя?
– Зачем Дивангарду травить Гарри? – удивилась Джинни.
– Не знаю, – сказал Фред, – по идее куча народу наверняка мечтает его извести. Он же Избранный и все такое.
– Думаешь, Дивангард – Упивающийся Смертью? – спросила Джинни.
– Все возможно, – мрачно ответил Фред.
– Может, он под проклятием подвластия, – произнес Джордж.
– А может, он ни при чем, – сказала Джинни. – Яд могли налить в бутылку, и тогда он предназначался для самого Дивангарда.
– Кому нужно убивать Дивангарда?
– Думбльдор считает, что Вольдеморт сам хотел его заполучить, – вмешался Гарри. – До «Хогварца» Дивангард целый год скрывался. Может… – он подумал о таинственном замутненном воспоминании, – Вольдеморт хочет его убрать, чтобы он не принес пользы Думбльдору.
– Но ты говорил, что Дивангард хотел подарить эту бутылку Думбльдору на Рождество, – напомнила Джинни. – Значит, предполагаемой жертвой мог быть и Думбльдор.
– В таком случае отравитель плохо знал Дивангарда. – Гермиона заговорила впервые за несколько часов, и ее голос звучал как при сильной простуде. – Иначе сообразил бы, что вкусненькое он прибережет для себя.
– Ер-мо-на, – неожиданно простонал Рон.
Все притихли, устремив на него тревожные взгляды, но Рон пролепетал нечто неразборчивое и захрапел.
Внезапно распахнулась дверь, и все вздрогнули от испуга. В палату широченными шагами ворвался Огрид в развевающейся медвежьей шубе, с арбалетом в руках и капельками дождя в шевелюре. За ним оставались огромные, размером с дельфина, грязные следы.
– Цельный день в лесу! – задыхаясь, выпалил он. – Арагогу похужело, я ему сказки читал… только-только на ужин пришел, а профессор Спарж меня и огорошила!.. Как Рон?
– Ничего, – сказал Гарри. – Поправится.
– Не больше шести посетителей за раз! – воскликнула мадам Помфри, выбегая из своего кабинета.
– С Огридом нас как раз шесть, – заметил Джордж.
– А-а… да… – проворчала мадам Помфри. Видимо, из-за необъятных размеров Огрида она посчитала его за нескольких человек и теперь, чтобы скрыть замешательство, выхватила волшебную палочку и принялась торопливо удалять мокрые следы.
– Никак в ум не возьму, – хрипло проговорил Огрид, глядя на Рона и мотая большой косматой головой. – Вот не верю, и все тут… гляньте… лежит… да кому ж занадобилось его травить?
– О том и речь, – сказал Гарри. – Непонятно.
– Может, на гриффиндорскую команду кто-то зло затаил? – обеспокоенно предположил Огрид. – Сначала Кэти, теперь Рон…
– Команду? – удивился Джордж. – Да кому это в голову взбредет?
– Древ укокошил бы всех слизеринцев, если б знал, что это сойдет ему с рук, – справедливо заметил Фред.
– Вряд ли дело в квидише, но я думаю, между покушениями есть связь, – тихо произнесла Гермиона.
– С чего ты взяла? – спросил Фред.
– Во-первых, они оба не стали смертельными только благодаря счастливой случайности. А во-вторых, ни яд, ни ожерелье, по всей видимости, не попали к предполагаемым жертвам. Конечно, это означает, – добавила она, поразмыслив, – что преступник еще опаснее: ему, похоже, безразлично, сколько людей он прикончит на пути к цели.
Не успело прозвучать это зловещее замечание, как дверь снова отворилась, и в палату влетели мистер и миссис Уизли. В первый свой приход они лишь удостоверились, что Рон поправится; сейчас миссис Уизли обняла Гарри и очень крепко прижала к себе.
– Думбльдор рассказал нам про безоар, – всхлипнула она. – Гарри, Гарри, что тут сказать? Ты спас Джинни… потом Артура… а теперь вот Рона…
– Не стоит… я не… – неловко бормотал Гарри.
– Если подумать, половина нашей семьи обязана тебе жизнью, – сдавленно произнес мистер Уизли. – Да, Гарри… в день, когда Рон решил сесть в твое купе в «Хогварц-экспрессе», всем Уизли крупно повезло.
Гарри решительно не знал, что на это ответить, и почти обрадовался, когда мадам Помфри снова напомнила, что у постели Рона должно находиться не более шести посетителей. Он и Гермиона сразу вскочили, Огрид тоже засобирался. Они оставили Рона с семьей и втроем пошли по коридору к мраморной лестнице.
– Вот жуть, – пророкотал Огрид себе в бороду. – Мильон новых мер, а на детей все одно нападают… Думбльдор убивается, сил нет… ничего не говорит, но я-то вижу…
– А у него нет предположений? – в отчаянии спросила Гермиона.
– С его-то мозгами у него их, поди, сотни, – лояльно ответил Огрид. – Да только и он не знает, кто прислал ожерелье и кто подложил яд, не то б их схватили – верно? Я чего дергаюсь-то. – Огрид понизил голос и посмотрел через плечо (Гарри для верности проверил и потолок: нет ли Дрюзга). – Ежели на детишек и дальше нападать будут, «Хогварцу» долго не протянуть. Это ж вам Тайная комната снова-здорово. Опять паника, опять учеников позабирают, не успеешь оглянуться, совет правления соберут и… – Огрид замолчал, пропуская призрак длинноволосой женщины, безмятежно плывший мимо, а потом продолжил хриплым шепотом: – …закроют нас навсегда.
– Правда могут? – испугалась Гермиона.
– А вы гляньте с ихней точки, – сумрачно изрек Огрид. – Отправлять дите в «Хогварц» – это ж и вообще всегда риск – так? Столько малолетних колдунов толпой взаперти – поневоле жди беды. Но попытка убийства – это дело другое. Мудрено ль, что Думбльдор сердится на Зл…
Огрид вдруг встал как вкопанный. На его лице – по крайней мере, той его части, что виднелась над спутанной черной бородой, – нарисовалось знакомое раскаяние.
– Что? – быстро переспросил Гарри. – Думбльдор сердится на Злея?
– Я такого не говорил, – ответил Огрид, запаниковав и тем самым окончательно себя выдав. – Гляньте-ка, время сколько, полночь почти, мне уж надо…
– Огрид, почему Думбльдор сердится на Злея? – громко повторил Гарри.
– Ш-ш-ш! – испуганно, недовольно шикнул Огрид. – Нечего про такое на всю округу вопить. Ты чего, хочешь, чтоб меня с работы турнули? Хотя какое тебе-то дело, ты ж бросил уход за магическими…
– Не пытайся меня пристыдить, не поможет! – напористо сказал Гарри. – Что сделал Злей?
– Не знаю, Гарри, мне вообще это знать не полагалось! Я… ну, короче, вышел тут как-то вечером из леса и вдруг слышу: разговор… спор как бы. Ну, думаю, лишь бы не заметили. Крадусь мимо, стараюсь не слушать, но они так… разбуянились, куда ж мне было…
– И что? – настаивал Гарри. Огрид в замешательстве завозил ножищами.
– Ну… Злей говорил, что Думбльдор слишком много принимает как должное и что, может, он – Злей то бишь – больше не хочет это делать…
– Что делать?
– Не знаю, Гарри! Похоже было, как будто Злей перетрудился, и все… а Думбльдор ему в ответ: мол, согласился, значит, выполняй. Очень так твердо. А потом еще сказал про расследование, которое Злей ведет в своем колледже, в «Слизерине». Ну, в этом-то ничего странного нет! – воскликнул Огрид, увидев, что Гарри и Гермиона многозначительно переглянулись. – Всем кураторам велели разведывать про ожерелье…
– Да, но с остальными Думбльдор не ругался, – заметил Гарри.
– Слушай, Гарри. – Огрид неловко повертел в руках арбалет – раздался треск, и арбалет разломился надвое. – Я знаю, тебе Злей поперек горла… еще понапридумываешь всякого.
– Осторожно, – обронила Гермиона.
Они обернулись – как раз вовремя, чтобы заметить огромную тень Аргуса Филча на стене. Вскоре и сам он вышел из-за угла, горбясь и тряся брылами.
– Ага! – прохрипел он. – Так поздно и не в кроватях! За это – взыскание!
– С какой радости, Филч? – возразил Огрид. – Они со мной.
– Ну и что? – оскорбительно осведомился Филч.
– Я – учитель, Мерлин меня задери, – ясно тебе, швах пронырливый? – сразу вскипел Огрид.
Филч надулся от ярости. Раздалось омерзительное шипение, неизвестно откуда возникла миссис Норрис и гибко обвилась вокруг тощих лодыжек смотрителя.
– Топайте отсюда, – сказал Огрид уголком рта.
Гарри не пришлось упрашивать; они с Гермионой припустили прочь. Вслед неслись громкие голоса Огрида и Филча. На повороте к гриффиндорской башне ребятам встретился Дрюзг, но он радостно спешил на крик, хехекая и распевая:
Где раздор и где беда,
Дрюзгу нравится всегда!
Толстая Тетя спала и разворчалась, что ее разбудили, однако распахнулась и пропустила Гарри и Гермиону в общую гостиную, где царило безлюдье и благословенная тишина. Видно, никто пока не знал про Рона. Гарри вздохнул с облегчением: расспросов на сегодня было больше чем достаточно. Гермиона, пожелав ему спокойной ночи, направилась к спальне девочек, а Гарри задержался, сел перед камином и уставился на тлеющие угольки.
Значит, Думбльдор ругался со Злеем, накричал на него вопреки всем своим заявлениям о безоговорочном доверии… Значит, он считает, что Злей недостаточно усердно допрашивает слизеринцев… а может быть, одного слизеринца: Малфоя?
Почему же Думбльдор притворялся, будто подозрения Гарри совершенно необоснованны? Боялся, что Гарри натворит глупостей, полезет в это дело сам? Вполне вероятно. Но не исключено и другое: Думбльдор не хочет, чтобы Гарри отвлекался от их занятий или от «домашнего задания» с воспоминанием. Или Думбльдор считает, что нечего делиться подозрениями насчет преподавателей с шестнадцатилетним мальчишкой…
– А, вот и ты, Поттер!
Гарри подскочил от испуга и выхватил палочку. Он был абсолютно уверен, что в общей гостиной никого нет, и не ждал, что над дальним креслом вдруг вырастет чья-то огромная фигура. Приглядевшись, он узнал Кормака Маклаггена.