– Нам в лазарет, – сказала Джинни.
– Я не ранен.
– Это приказ Макгонаголл, – объяснила она. – Все уже там, Рон, Гермиона, Люпин, все…
В груди Гарри шевельнулся страх: он совсем забыл о неподвижных телах на полу.
– Джинни, кто еще погиб?
– Не волнуйся, из наших – никто.
– Но Смертный Знак… Малфой говорил, что переступил через чье-то тело…
– Через Билла, но все хорошо, он жив.
Однако что-то в ее голосе насторожило Гарри.
– Ты уверена?
– Конечно… он… немного пострадал, вот и все. На него напал Уолк. Мадам Помфри говорит, Билл… внешне уже не будет прежним… – Голос Джинни дрогнул. – Вообще пока неизвестно, какие будут последствия… в смысле Уолк оборотень, но сейчас не полнолуние.
– А другие… там еще кто-то лежал…
– Невилл в лазарете, но мадам Помфри говорит, что он полностью поправится; профессор Флитвик был без сознания, но очнулся, только слабость осталась. Пошел присмотреть за вранзорцами, очень настаивал. Еще погиб один Упивающийся Смертью, попал под убийственное проклятие, там этот блондин палил… Гарри, если б не твоя фортуна фортуната, мы бы, наверное, все погибли, а так будто неприкосновенными стали…
Они дошли до лазарета. Гарри распахнул двери и на койке у входа увидел спящего Невилла. У другой койки, в дальнем углу, стояли Рон, Гермиона, Луна, Бомс и Люпин. Все они обернулись. Гермиона кинулась к Гарри и обняла его; Люпин шагнул навстречу.
– Как ты, Гарри? – встревоженно спросил он.
– Нормально… как Билл?
Никто не ответил. Гарри глянул поверх плеча Гермионы: на подушке лежало совершенно неузнаваемое лицо. Оно было так чудовищно изорвано, что казалось гротескной маской. Мадам Помфри осторожно наносила на раны зеленую мазь с резким запахом. Гарри вспомнилось, как легко Злей справился с порезами Малфоя.
– А каким-нибудь заклинанием их нельзя залечить? – обратился он к фельдшерице.
– Заклинания тут не помогут, – ответила та. – Я перепробовала все, что знаю, но… от укусов оборотня лекарства нет.
– Но его же покусали не при полной луне, – сказал Рон, который так пристально всматривался в лицо брата, словно надеялся исцелить его взглядом. – Уолк не преобразился, и Билл ведь не станет… настоящим?..
Он неуверенно поглядел на Люпина.
– Настоящим вряд ли, – отозвался тот, – но отрава все равно могла попасть в кровь. Это прoклятые раны, Рон. Едва ли они полностью заживут и… не исключено… в Билле появится что-то волчье.
– Ничего, Думбльдор наверняка придумает какую-нибудь штуку, – уверенно заявил Рон. – Кстати, где он? С этими маньяками Билл дрался по его приказу, Думбльдор просто обязан ему помочь, не бросит же он его в таком состоянии…
– Рон… Думбльдор погиб, – сказала Джинни.
– Нет! – Глаза Люпина переметнулись от Джинни к Гарри, словно в надежде, что тот опровергнет ее слова, но этого не произошло, и Люпин, закрыв лицо руками, бессильно рухнул на стул у койки Билла. Гарри еще не видел, чтобы Люпин так бурно выражал свои эмоции, и ему стало неловко, словно он нечаянно вторгся во что-то очень личное, интимное. Он отвернулся, встретился глазами с Роном и взглядом подтвердил: это правда.
– Как он умер? – шепотом спросила Бомс. – Что произошло?
– Его убил Злей, – сказал Гарри. – Я сам видел. Мы вернулись на башню, потому что там висел Знак… Думбльдору было плохо, он сильно ослабел, но, видно, почувствовал ловушку – мы услышали, как кто-то бежит по лестнице… Он меня обездвижил, я ничего не мог сделать, я был под плащом-невидимкой… вдруг вошел Малфой и его обезоружил…
Гермиона закрыла рот ладонью, Рон застонал. У Луны дрожали губы.
– …прибежали Упивающиеся Смертью… потом Злей… это сделал он… Авада Кедавра. – Гарри не мог продолжать.
Мадам Помфри разрыдалась. Никто не обратил на нее внимания, кроме Джинни, которая шикнула:
– Тише! Слышите?
Фельдшерица, проглотив слезы, прижала пальцы к губам и застыла с широко распахнутыми глазами. Где-то вдалеке пел феникс. Гарри никогда не слышал ничего подобного – то был горестный плач немыслимой красоты. И, как всегда от голоса волшебной птицы, Гарри почудилось, что музыка звучит у него внутри, что его горе магическим образом превратилось в песню, и летит над замком, и льется в окна…
Сколько они простояли, слушая феникса, он не знал, как не знал, почему скорбные и прекрасные звуки немного облегчают душевную боль, но ему показалось, что прошла вечность, прежде чем двери снова отворились и в лазарет вступила профессор Макгонаголл. Из недавнего сражения она вышла с ссадинами на лице и в рваной мантии.
– Молли и Артур скоро будут, – сообщила она, и чары волшебной мелодии рассеялись. Все встряхнулись, словно выходя из транса, и опять повернулись к Биллу, утерли глаза, затрясли головами. – Гарри, что произошло? Огрид говорит, ты был с профессором Думбльдором, когда его… когда все случилось. И что якобы тут замешан профессор Злей…
– Злей убил Думбльдора, – сказал Гарри.
Какое-то мгновение она смотрела на него, потом сильно пошатнулась; мадам Помфри, которая успела взять себя в руки, бросилась к ней и подставила созданный из воздуха стул.
– Злей, – еле слышно повторила Макгонаголл, упав на стул. – Мы все удивлялись… но он доверял… всегда… Злей … не могу поверить…
– Злей в совершенстве владел окклуменцией, – бросил Люпин с несвойственной для него резкостью. – Нам это было прекрасно известно.
– Но Думбльдор клялся, что Злей за нас! – прошептала Бомс. – Я всегда считала, что Думбльдор знает о нем что-то такое, чего не знаем мы…
– Он всегда намекал, что у него есть железная причина доверять Злею, – пробормотала Макгонаголл, клетчатым носовым платком промокая уголки глаз. – То есть… учитывая биографию Злея… нельзя было не удивляться… но Думбльдор недвусмысленно утверждал, что раскаянье Злея искренне… Не желал слышать о нем ни слова дурного!
– Хотела бы я знать, чем его заморочил этот гад, – яростно процедила Бомс.
– Я знаю, – сказал Гарри, и все повернулись к нему. – Злей передал Вольдеморту кое-какие сведения, и тот стал охотиться за моими мамой и папой. А потом Злей сказал Думбльдору, будто не понимал, что делает, ужасно раскаивается и жалеет об их гибели.
– И Думбльдор поверил? – вытаращил глаза Люпин. – Что Злей жалеет о Джеймсе? Да Злей его ненавидел…
– Маму он тоже презирал, – добавил Гарри, – потому что она муглорожденная… называл ее «мугродьем»…
Никто не спросил, откуда ему это известно. Все пребывали в шоке, не в силах постичь чудовищности случившегося.
– Это я виновата, – неожиданно заявила профессор Макгонаголл, потерянно комкая мокрый носовой платок. – Я! Я отправила Филиуса за Злеем, чтобы он привел его на подмогу! Если б он не знал про Упивающихся Смертью, он бы к ним и не присоединился. Вряд ли ему было известно, что они в замке, пока Филиус не сообщил… не думаю, чтобы он знал об их планах.
– Вы не виноваты, Минерва, – убежденно сказал Люпин. – Мы нуждались в подкреплении, радовались, что Злей вот-вот подойдет…
– Значит, он явился и встал на сторону Упивающихся Смертью? – Гарри жаждал подробностей, новых и новых свидетельств двуличия и подлости Злея, чтобы возненавидеть его еще больше и – отомстить, отомстить!
– Я точно не помню, как это было, – растерянно произнесла профессор Макгонаголл. – В голове все перепуталось… Думбльдор сказал, что его не будет в школе несколько часов, и на всякий случай велел патрулировать коридоры… должны были подойти Рем, Билл и Нимфадора… Мы пошли по коридорам. Видим, все тихо. Секретные ходы перекрыты, двери запечатаны сильнейшими заклятиями. Влететь на метлах никто не мог. До сих пор не знаю, как Упивающиеся Смертью проникли в замок…
– Я знаю. – И Гарри вкратце рассказал про шкафы-исчезанты и волшебный проход между ними. – Они вошли через Кстати-комнату.
Почти против воли он взглянул на Рона и Гермиону – совершенно уничтоженных.
– Я облажался, Гарри, – уныло признал Рон. – Мы сделали, как ты сказал: проверили Карту Каверзника, не нашли Малфоя и пошли караулить Кстати-комнату: я, Джинни и Невилл… но Малфой сумел мимо нас пробраться.
– Мы простояли где-то час, потом он вышел, – сказала Джинни. – Один, с этой своей жуткой Рукой…
– Светозаристой, – пояснил Рон. – Которая светит только тому, кто ее держит, помнишь?
– Видимо, – продолжала Джинни, – он проверял, можно ли выпускать Упивающихся Смертью, потому что увидел нас и сразу бросил в воздух какую-то дрянь. Стало совершенно темно…
– …моментальный тьмущий порошок из Перу, – горько вздохнул Рон. – От Фреда и Джорджа.
Они вообще соображают, кому продают товар?
– Мы перепробовали все: «люмос», «инцендио» – никакого эффекта! – пожаловалась Джинни. – Пришлось выбираться по стеночкам. А мимо кто-то бежал. Наверное, Малфой в свете Руки все видел и вел их за собой, но мы боялись колдовать, чтобы не попасть в своих, а когда вышли на свет, их уже и след простыл.
– К счастью, – хрипло произнес Люпин, – Рон, Джинни и Невилл почти сразу наткнулись на нас и все рассказали. Мы настигли Упивающихся Смертью буквально через несколько минут, они направлялись к астрономической башне. Малфой явно не рассчитывал встретить патрульных, и у него, видимо, кончился тьмущий порошок. Началась драка, они разбежались, мы – за ними. Там был такой Гиббон, он оторвался и бросился к лестнице на башню…
– Чтобы выпустить Знак? – спросил Гарри.
– Видимо. Наверное, они договорились еще в Кстати-комнате, – ответил Люпин. – Только, похоже, Гиббону не понравилось ждать Думбльдора в одиночестве. Он прибежал обратно, чтобы помочь своим, и тут же угодил под убийственное проклятие, которое, кстати, чуть не попало в меня.
– Значит, пока Рон, Джинни и Невилл следили за Кстати-комнатой, – Гарри повернулся к Гермионе, – ты была?..
– У кабинета Злея, – прошептала Гермиона со слезами на глазах. – Вместе с Луной. Мы болтались там невесть сколько и совершенно зря… мы не знали, что происходит наверху, Рон забр