— Это было бы столь же грубо, как просто высадить входную дверь, — ответил Дамблдор. — Вежливость требует, чтобы наши друзья-волшебники могли отказать нам в приглашении. Кроме того, в большинство наших домов телепортироваться невозможно. Так, например, в Хогвартс…
— …нельзя телепортироваться, будь то само здание школы или прилежащие к ней территории, — быстро закончил Гарри. — Да, я знаю, Эрмиона Грангер мне говорила.
— И она совершенно права. Нам опять налево.
Позади церковные часы пробили полночь. Гарри интересовало, почему Дамблдор не считает невежливым явиться к своему старому коллеге столь поздно, но теперь, когда разговор завязался, у него появились более неотложные вопросы.
— Сэр, я видел в Ежедневном Прорицателе, что Фаджа сняли…
— Да, — ответил Дамблдор, сворачивая в круто поднимающийся переулок. — Его заменили (об чём, я уверен, ты тоже прочёл) на Руфуса Скримджера, который раньше был главой Департамента Ауроров.
— А он… как вы думаете,… подходит? — спросил Гарри.
— Интересный вопрос, — сказал Дамблдор. — Конечно, он на многое способен. Порешительнее и понапористее, чем Корнелиус.
— Да, но я имел ввиду…
— Я знаю, что ты имел в виду, Гарри. Руфус — человек действия; он почти всю свою жизнь боролся с Тёмными волшебниками, и не будет недооценивать Лорда Волдеморта.
Гарри подождал, но Дамблдор так и не стал говорить о своих разногласиях с Министром, упоминавшихся в Ежедневном Прорицателе, а у него самого не хватало смелости продолжить эту тему, так что он решил просто сменить её.
— И… сэр… Я прочитал, что случилось с мадам Боунс.
— Да, — сказал Дамблдор спокойно. — Ужасная потеря. Она была великолепной ведьмой. Так, теперь сюда, полагаю… Ох…
Он показал, куда идти, увечной рукой.
— Профессор, что случилось с вашей…?
— Сейчас нет времени объяснять — перебил Дамблдор. — Это — волнующая история, я не хочу рассказывать её второпях.
Он улыбнулся, и Гарри понял, что всё в порядке, ему разрешается расспрашивать дальше.
— Сэр… я получил, сова принесла, буклет Министерства Магии о мерах безопасности, ну, которые против Пожирателей Смерти…
— Да, я тоже получил такой, — сказал Дамблдор, продолжая улыбаться. — Ты нашёл его полезным?
— Вообще-то нет.
— Ну, я так и подумал. Ты вот не спросил меня, например, какое варенье моё самое любимое, чтобы проверить, действительно ли я профессор Дамблдор, а не самозванец.
— Не спросил… — начал Гарри, не вполне понимая, сделали ему замечание или нет.
— На будущее Гарри, запомни — клубничное… хотя конечно, будь я Пожирателем Смерти, я бы уж проверил, какие варенья любит тот, кого мне надо изобразить.
— Э-э… да, — сказал Гарри. — Так вот, в том буклете, там говорилось о каких-то Инфери. Но, кто они такие? В буклете ясно не рассказали.
— Трупы, — спокойно ответил Дамблдор. — Мёртвые тела, заколдованные, чтобы выполнять поручения Тёмного волшебника. Инфери уже давно никто не видал, с той самой поры, когда Волдеморт был в силе… Он ведь поубивал столько народу, что хватит на целую армию. А вот, Гарри, мы и пришли, это здесь…
Они подходили к маленькому, опрятному каменному дому, окружённому собственным садом. Гарри был слишком занят, переваривая в голове жуткие сведения об Инфери, чтобы обращать внимание на что-либо другое, но когда они дошли до ворот, Дамблдор вдруг резко остановился, и Гарри налетел на него.
— О боже мой… О боже… боже… боже.
Гарри проследил за взглядом профессора, взглянул на ухоженную дорожку ко входу, и у него ёкнуло сердце — входная дверь висела на полуоторванных петлях.
Дамблдор осмотрел улицу. На ней не было ни души.
— Палочку в руку и следуй за мной, Гарри, — сказал он негромко.
Он открыл ворота и быстро и бесшумно пошёл вперёд по садовой дорожке. Гарри поспешил за ним. Затем Дамблдор очень медленно отворил дверь, палочка — наготове.
— Иллюмос.
Кончик палочки Дамблдора загорелся, освещая узкую прихожую. Дверь слева от них была открыта. Держа светящуюся палочку над собой, Дамблдор вошёл в гостиную, Гарри — следом за ним.
Их глазам открылась сцена полного разгрома. Прямо у ног лежали большие напольные часы, разбитые в щепки, циферблат расколот, а маятник — чуть в стороне, как брошеный меч. Фортепьяно перевернуто, его клавиши разбросаны по всему полу. Рядом рассыпались осколки люстры. Подушки лежали вспоротыми, повсюду перья. Мелкие осколки стекла и фарфора засыпали буквально всё. Дамблдор поднял палочку ещё выше, осветив стены, обои на которых были обильно забрызганы чем-то тёмно-красным и липким. Судорожный вздох Гарри заставил Дамблдора обернуться.
— Не очень симпатично, правда? — мрачно сказал он. — Да, тут случилось что-то ужасное.
Дамблдор осторожно прошёл на середину комнаты, тщательно разглядывая обломки у себя под ногами. Гарри следовал за ним, озираясь, готовый испугаться того, что он мог увидеть позади упавшего фортепьяно или опрокинутого дивана, но бездыханного тела нигде видно не было.
— Возможно, здесь дрались, и… и они забрали его с собой, профессор? — предположил Гарри, пытаясь не думать о том, как нужно было изранить человека, чтобы забрызгать стены на пол-высоты кровью.
— Я так не думаю, — спокойно сказал Дамблдор, заглядывая за мягкое пышное кресло, лежащее на боку.
— Вы хотите сказать, что он…?
— Всё ещё где-нибудь здесь? Да.
И, без предупреждения, Дамблдор, нагнулся и с размаха ткнул палочкой в сиденье кресла, которое неожиданно взвыло: «Ой!»
— Добрый вечер, Хорас, — сказал Дамблдор, выпрямляясь.
Гарри рот разинул. Там, где секунду назад лежало кресло, теперь скрючился на боку очень толстый лысый старик; он растирал низ живота, и, морщась, косился на Дамблдора осуждающим взглядом слезящихся глаз.
— Совершенно незачем было так сильно тыкать палочкой, — пробурчал он, неловко пытаясь встать. — Больно ведь.
Свет от палочки искрился на его лысой макушке, его глазах навыкате, его огромных, как у моржа, серебряных усах, и на полированных пуговицах бархатного бордового жакета, надетого поверх сиреневой шелковой пижамы. Ростом он дотягивал только до подбородка Дамблдора.
— Что там было не так? — ворчал он, вставая на ноги и все ещё потирая живот. Он выглядел совершенно невозмутимым, словно это не его застали при попытке притвориться креслом.
— Мой дорогой Хорас, — удивленно ответил Дамблдор — ведь если бы Пожиратели Смерти действительно здесь побывали, над домом висел бы Знак Мрака.
Волшебник хлопнул себя пухлой рукой по широкому лбу.
— Смертный Знак, — пробормотал он. — Ведь чувствовал, что что-то забыл… ну, да ладно… Всё равно времени не было, я ж только-только обивку на себе изобразил, как вы вошли.
Он глубоко вздохнул, так, что кончики его усов закачались.
— Могу ли я помочь тебе с уборкой? — вежливо спросил Дамблдор.
— Пожалуйста, — сказал хозяин.
Они стали спиной к спине, высокий худой волшебник и низенький толстый, и взмахнули палочками, одинаковым подметающим движением.
Мебель разлетелась на свои места; поломанные украшения собирались нацело прямо в воздухе, перья набились обратно в подушки; порванные книги возвращали свой прежний облик, приземляясь на полках; масляные лампы вспорхнули на столы и загорелись. Целая коллекция расколотых серебряных рамок для фотографий пронеслись, сверкая, через всю комнату и приземлилась, целая и начищенная, на стол; трещины и дырки исчезли, стены как сами себя вытерли.
— Кстати, чьей кровью были испачканы стены? — громко спросил Дамблдор, перекрикивая бой только что восстановленных часов.
— Стены? Драконьей, — ответил волшебник, которого Дамблдор назвал Хорасом, стараясь перекричать оглушительное звяканье люстры, привинчивающейся к потолку.
Напоследок побренчало фортепьяно и, наконец, наступила тишина.
— Да, драконьей, — уже без крика повторил волшебник. — Последняя бутылка, а цены на неё сейчас — ого-го! Хотя, она, может, ещё пригодная.
Он взял маленькую хрустальную бутылку, стоящую на буфете, поднес её к свету и стал рассматривать её вязкое содержимое.
— Хмм… Малость пыли попало.
Он поставил бутылку обратно на буфет и вздохнул. Именно тогда его взгляд упал на Гарри.
— Ого! — воскликнул он, и его большие круглые глаза остановились на лбу Гарри, а точнее — на шраме в виде молнии. — Ого!
— Это, — сказал Дамблдор, представляя их друг другу, — Гарри Поттер. Гарри, это — мой старый друг и коллега, Хорас Слизхорн.
Слизхорн повернулся к Дамблдору, понимающе взглянув на него.
— Так вот, значит, как ты решил меня убедить? Но мой ответ по-прежнему — нет, Альбус.
Он протолкался мимо Гарри, отвернувшись, как человек, решивший не поддаваться искушению.
— А хоть выпить-то мы с тобой сможем? — спросил Дамблдор. — За старые добрые времена?
Слизхорн колебался.
— Ох… ну ладно, но только по рюмочке, — буркнул он нелюбезно.
Дамблдор улыбнулся Гарри и указал ему на кресло, мало чем отличающееся от того, которым Слизхорн совсем недавно притворялся; кресло стояло около вновь разожжённого камина и ярко горящей масляной лампы. Гарри уселся, прекрасно понимая, что Дамблдор по каким-то причинам хочет, чтобы его было хорошо видно. Ну и конечно, когда Слизхорн, закончив поиски графина и бокалов, повернулся, его взгляд немедленно остановился на Гарри.
— Хмм… — пробормотал он, быстро отвернувшись, как если бы испугался повредить глаза. — Вот… — он вручил бокал Дамблдору, уже севшему без приглашения, затем сунул поднос Гарри, а сам утонул в подушках восстановленного дивана, и в раздражённом молчании — тоже. Его ноги были такие коротенькие, что не доставали пола.
— Ну, и как тебе жилось, Хорас? — спросил Дамблдор.
— Не скажешь, чтобы хорошо, — сразу ответил Слизхорн. — Слабая грудная клетка. Кашель. Ревматизм. Не могу двигаться как раньше. Ну, чего ж ещё ждать. Старость не радость…
— И всё-таки ты должен был двигаться исключительно резво, чтобы устроить нам такой прием за столь короткое время, — сказал Дамблдор. — У тебя не могло быть больше трёх минут форы.