— Выглядит, что он просто изображал, будто причастен к ужас каким тайнам, — сказал Рон. — Это же он, вроде, лапшу навешивал, что скоро станет Министром магии, ну, когда пытался заболтать вилу?
— Да, на него похоже. Я не знаю, о чем они думают, принимая Стэна всерьез, — сказал Гарри.
— Может, они хотят изобразить видимость того, что хоть что-то делают, — нахмурилась Эрмиона. — Люди напуганы, вы знаете, что родители близняшек Патил хотят забрать их домой? И Элоиза Мидген уже уехала, её вечером отец забрал.
— Что? — вытаращил глаза Рон. — Но в Хогвартсе безопаснее, чем у них в домах, что тут думать! Здесь ауроры, и все эти чрезвычайные защитные заклинания, и, наконец, тут Дамблдор!
— Я не думаю, что он тут у нас всё время, — тихо заметила Эрмиона, глядя на преподавательский стол поверх Ежедневного прорицателя. — Разве вы не заметили? Всю неделю его место пустовало не реже Хагридова.
Гарри и Рон посмотрели на преподавательский стол. Кресло директора, точно, было пустым. Теперь, когда Гарри задумался об этом, он понял, что не видел Дамблдора с их занятия неделю назад.
— Я думаю, он покидает школу по делам Ордена, — тихо сказала Эрмиона. — В смысле… ну, вы же знаете, обстановка очень серьёзная…
Гарри и Рон не ответили, Но Гарри точно знал, что они все думали об одном и том же. Днем ранее произошел ужасный случай: Ханну Эббот вызвали с урока Травоведения, чтобы сообщить, что её мать была найдена мёртвой. С тех пор Ханны никто не видел.
Когда пять минут спустя они вышли из-за стола, по пути на площадку для квиддитча им попались Лаванда Браун и Парвати Патил. Помня о том, что, как сказала Эрмиона, близнецов Патил хотят забрать из Хогвартса, Гарри не удивился, что у шепчущихся подружек вид невесёлый. Что его удивило, так это то, что, когда Рон поравнялся с ними, Парвати пихнула Лаванду в бок, а Лаванда оглянулась и широко улыбнулась Рону. Рон похлопал глазами, улыбнулся в ответ, и зашагал важно-важно. Гарри помнил, как Рон не смеялся, когда Малфой сломал ему, Гарри, нос, и подавил желание заржать; Эрмиона же всю дорогу на стадион была сердитой и неприветливой, как холодный моросящий дождь, под которым они шли, и сразу отправилась поискать местечко на трибунах, не пожелав Рону удачи.
Как Гарри и ожидал, отбор игроков занял почти всё утро. Казалось, явилась половина Гриффиндора, от первоклашек, нервно сжимавших целый набор жутких старых школьных мётел, до семикурсников, которые, возвышаясь над прочими, одним своим видом внушали робость. В числе последних был и большой, с жёсткими волосами парень из Хогвартского экспресса, которого Гарри сразу узнал.
— Мы встречались в поезде, в купе у старого Слизня, — заявил тот весьма самоуверенно, выходя из толпы, чтобы пожать Гарри руку. — Кормак Мак-Лагген, защитник.
— Ты ведь не пробовался в прошлом году? — спросил Гарри, отдавая должное комплекции Мак-Лаггена и прикидывая, что он мог бы закрыть все три кольца, не сходя с места.
— Я пропустил отбор, был в больнице, — задрал подбородок Мак-Лагген. — Съел на спор фунт яиц мольфеек.
— Здорово, — сказал Гарри. — Ну… если ты подождешь здесь… — Он указал на край поля, где сидела Эрмиона. Гарри заметил тень недовольства, пробежавшую по лицу Мак-Лаггена, и подумал, не ждал ли Мак-Лагген от него какого-то особого предпочтения, раз они оба — фавориты «старого Слизня». Гарри решил начать с основ, попросив всех разбиться на группы по десять человек и облететь поле. Это было хорошей идеей: первая десятка состояла из первоклассников, которые — яснее ясного — чуть не в первый раз сели на мётлы. Лишь один парнишка умудрился продержаться в воздухе целых несколько секунд и так этому удивился, что тут же врезался в одну из стоек для колец.
Вторая группа состояла из десяти самых глупых девиц, каких Гарри только доводилось встречать: когда он дунул в свисток, они лишь начали хихикать и хвататься друг за друга. Среди них была и Ромильда Вейн. Когда он велел им покинуть поле, они радостно отправились на трибуну, где начали перемывать кости всем подряд.
Третья группа сбилась в кучу, не облетев и пол-поля. Большая часть четвертой группы пришла без мётел. Пятая группа состояла из хаффлпаффцев.
— Если здесь есть ещё кто не из Гриффиндора, — заорал Гарри, которому это начало уже всерьёз надоедать, — пожалуйста, покиньте поле!
Маленькая пауза — и двое маленьких рэйвенкловцев побежали с поля, фыркая от смеха.
Через два часа, включавшие массу жалоб и несколько скандалов (в ходе одного поломали Комету-260 и выбили несколько зубов), Гарри отобрал трех нападающих: Кэти Белл, которая превосходным выступлением подтвердила своё место в команде, новенькую — Демелзу Роббинс, показавшую завидную способность уворачиваться от бладжеров, и Джинни Висли, летавшую лучше всех претендентов и забившую целых семнадцать мячей. Довольный своим выбором, хотя и охрипший от крика на недовольных, Гарри вступил в такую же битву с отвергнутыми претендентами на места отбивающих.
— Это моё окончательное решение, и если ты не прекратишь отпихивать защитников, я тебя заколдую! — вопил Гарри.
Хотя никто из выбранных отбивающих не мог сравниться с Фредом и Джорджем, но Гарри всё-таки был ими доволен — и Джимми Пиксом, невысоким, но коренастым третьекурсником, ухитрившимся, яростно отбив бладжер, набить Гарри на затылке шишку с куриное яйцо, и Ричи Кутом, который хоть выглядел нескладным, но бил без промаха. Они присоединились к Кэти, Демелзе и Джинни, чтобы наблюдать за выбором последнего члена команды.
Гарри намеренно отложил выбор защитника на самый конец, надеясь на малость опустевший стадион и меньший напор заинтересованных лиц. К несчастью, к отвергнутым претендентам присоединились те, кто просто пришли после завтрака посмотреть испытания, поэтому народу стало ещё больше. Когда очередной защитник взлетал к кольцам, толпа поднимала соответствующий её размеру рёв и визг. Гарри глянул на Рона, у которого всегда были проблемы с нервами; он надеялся, что победа в прошлогоднем финале его вылечила, но чуда не случилось: лицо Рона было зеленоватым.
Ни один из первых пяти претендентов не смог поймать более двух мячей подряд. К большому огорчению Гарри, Кормак Мак-Лагген взял четыре пенальти из пяти. На последнем он, правда, метнулся прямо в противоположном направлении; толпа зрителей заржала и заулюлюкала, и Мак-Лагген вернулся на землю, скрипя зубами.
Рон, казалось, готов был потерять сознание, когда забирался на свою Чистую победу. — Удачи! — закричал кто-то с трибуны. Гарри оглянулся, ожидая увидеть Эрмиону, однако кричала Лаванда Браун. Ему очень захотелось закрыть лицо руками, как это мгновением позже сделала Лаванда, но, как капитану, ему приходилось демонстрировать твёрдость, и он стал смотреть, как Рон проходит испытания.
Но переживать ему не пришлось. Рон взял один, два, три, четыре, пять мячей подряд. Обрадованный, с трудом удержаваясь от желания присоединиться к аплодисментам, Гарри повернулся, сообщить Мак-Лаггену, что — увы — Рон его превзошел, и обнаружил, что тот стоит, красный от злости, прямо перед ним. Гарри даже отшатнулся.
— Его сестра играла вполсилы, — сказал Мак-Лагген с угрозой в голосе. Вена пульсировала на его виске, совсем как та, у дяди Вернона, что всегда поражала Гарри. — Она ему подыгрывала.
— Чушь, — холодно ответил Гарри. — Один мяч он чуть не пропустил.
Мак- Лагген сделал шаг к Гарри, который на этот раз не двинулся с места.
— Дай мне ещё попытку.
— Нет, — ответил Гарри. — Ты уже показывал себя. Ты взял четыре. Рон взял пять. Рон теперь Защитник, он выиграл честно и заслуженно. Уйди с дороги.
На мгновение ему показалось, что Мак-Лагген его ударит, но тот сдержался и, с жуткой гримасой на лице, умчался прочь, бормоча что-то, сильно напоминающее угрозы.
Гарри обернулся и увидел, как ухмыляется его новая команда.
— Хорошая работа, — хрипло сказал он. — Вы летали на самом деле здорово…
— Рон, ты просто молодец!
Вот теперь это кричала Эрмиона, она бежала к ним со стороны трибун; Гарри увидел, как Лаванда Браун уходит с поля под руку с Парвати Патил, и выражение лица у неё весьма сердитое. Рон выглядел жутко довольным собой и, когда он с улыбкой глядел на новую команду и на Эрмиону, казался даже выше ростом, чем обычно.
После того, как следующая тренировка была назначена на четверг, Гарри, Рон и Эрмиона попрощались с командой и направились к домику Хагрида. Мутное солнце кое-как пробивалось сквозь облака, и моросящий дождик наконец-то прекратился. Гарри ужасно хотелось есть, и он надеялся что-нибудь у Хагрида перехватить.
— Я думал, что не смогу взять четвертый мяч, — счастливо вещал Рон. — Обманный бросок Демелзы — вы видели? — он был закрученный…
— Да, да, ты был великолепен, — подтвердила довольная Эрмиона.
— В любом случае, я был лучше Мак-Лаггена, — с удовольствием продолжал Рон. — Вы видели, как на пятом мяче он сунулся, да как неуклюже, прямо в другую сторону? Совсем как будто его Заморочили.
К удивлению Гарри, Эрмиона при этих словах очень густо покраснела. Рон ничего не заметил, он был слишком увлечен любовным описанием того, как брал мячи.
Большой серебристый гиппогриф, Конклюв, был привязан перед домом Хагрида. Увидев ребят, он повернул к ним огромную голову и защелкал острым, как нож, клювом.
— Боже! — сказала Эрмиона. — Я и забыла, какой он жутковатый.
— Да ну тебя, ты же на нём летала, помнишь? — сказал Рон. Гарри выступил вперед и низко поклонился, глядя гиппогрифу прямо в глаза и не моргая. Через несколько секунд Конклюв тоже склонился в поклоне.
— Ну, как ты? — тихо спросил Гарри, подходя, чтобы погладить пернатую голову. — Скучаешь по нему? Но тебе ведь и с Хагридом хорошо, правда?
— Ой! — произнёс громкий голос.
Хагрид вышел из-за угла своей хижины; на нём был огромный цветастый фартук, в руках — мешок картошки. Его здоровенный волкодав, Клык, плелся позади; увидев ребят, он оглушительно залаял и понёсся вперед.