— С чего ты взяла? — разгорячился Гарри. — Да рвись он в Пожиратели Смерти, он бы не стал хвастаться, что «полукровка», разве не так?
И только сказав это, Гарри вспомнил, что его-то отец был чистокровным, но он выбросил эту мысль из головы; побеспокоиться об этом потом время будет…
— Пожиратели Смерти не могут быть все чистокровными, столько чистокровных магов просто не осталось, — упрямо сказала Эрмиона. — Я подозреваю, что большинство из них — полукровки, притворяющиеся чистокровными. Это магглорожденных они ненавидят, а затащить к себе тебя и Рона они были бы просто счастливы.
— Да они никаким манером меня в Пожиратели не пустят! — возмущённо сказал Рон, повернувшись к Эрмионе и размахивая вилкой; кусок сосиски слетел и попал Эрни Макмиллану в голову. — Вся моя семья — предатели крови! Для Пожирателей Смерти это не лучше магглорожденных!
— А меня они приняли бы с радостью, — сказал Гарри саркастически. — Мы были бы друзья — водой не разольёшь, если б они вечно не пробовали меня угробить.
От этих слов Рон засмеялся, даже Эрмиона сдержано улыбнулась, а окончательно развеяло напряжённость появление Джинни.
— Привет, Гарри, я должна тебе это передать.
Она протянула свиток пергамента с именем Гарри, написанным знакомым тонким почерком.
— Спасибо, Джинни… Очередной урок у Дамблдора, — сказал Гарри Рону и Эрмионе, разворачивая листок и быстро пробегая его содержание. — В понедельник вечером! — ему вдруг стало легко и радостно. — Джинни, пойдёшь с нами в Хогсмид?
— Я иду с Дином — может, там встретимся, — сказала она, и помахала на прощанье рукой.
Филч стоял у дубовых дверей главного входа, как обычно проверяя фамилии учеников, которым было разрешено посещение Хогсмида. Процесс длился больше обычного, так как Филч по три раза проверял каждого Датчиком Тайны.
— Неужели кого заботит, если мы тайком вынесем какую-нибудь Тёмнуху ОТСЮДА? — возмущался Рон, неодобрительно косясь на тонкий прут Датчика Тайны. — Наверняка ведь ваша задача проверять, что мы приносим СЮДА?
Ехидство принесло Рону несколько дополнительных тычков Датчиком, и он всё ещё морщился, когда они вышли на ветер и снег с дождём.
Путь до Хогсмида восторга не вызывал. Гарри накрутил на себя шарф до носа, то, что осталось выше, сразу намокло и замёрзло. По всей дороге к деревне студенты, пробирающиеся навстречу хлёсткому ветру, сгибались буквально пополам. Гарри не раз приходила мысль, что не лучше бы им было остался в тёплой Гриффиндорской гостиной. Добравшись, наконец, до Хогсмида и увидев на Магазине Шуток Зонко засов, Гарри принял это, как подтверждение тому, что прогулка и не собирается быть весёлой. Рон указал рукой в толстой перчатке на «Горшочек с мёдом», дверь которого была милостиво открыта, и Гарри с Эрмионой послушно последовали за ним в переполненный магазин.
— Слава богу, — выговорил дрожащий Рон, вдыхая теплый воздух, наполненный ароматом ирисок. — Давайте останемся тут на весь день!
— Гарри, мой мальчик! — послышался рокочущий голос позади них.
— Ох, нет, — пробормотал Гарри. Обернувшись, вся троица увидела профессора Слизхорна, в невероятных размеров меховой шапке и пальто с не уступающем ей воротником, с огромной сумкой мороженых ананасов в руках, занимающего собой без малого четверть всего магазина.
— Гарри, ты пропустил уже целых три моих маленьких ужина, — сказал Слизгорн, радушно тыкая его в грудь. — Это не дело, мой мальчик, я твёрдо намерен вас залучить! Вои мисс Грангер любит мои ужины, не правда ли?
— Да, — сказала Эрмиона беспомощно. — Они действительно…
— Так почему же ты не приходил? — потребовал объяснений Слизхорн.
— Ну, профессор, у меня же квиддитчные тренировки, — ответил Гарри, который действительно назначал эти тренировки каждый раз, когда к нему приходили маленькие, перевязанные фиолетовой ленточкой приглашения от Слизхорна. Благодаря такой стратегии Рон не оставался покинутым, и они с Джинни веселились, воображая Эрмиону затиснутой в угол между Мак-Лаггеном и Забини.
— Ну, я уверен, что после таких трудов вы, безусловно, выиграете ваше первое состязание. — сказал Слизхорн. — Но небольшой отдых никому ещё не вредил. Как на счет вечера понедельника? Вы ж не захотите тренироваться в такую погоду…
— Я не могу, профессор, мне… э… на этот вечер профессор Дамблдор встречу назначил.
— Снова неудача! — драматично воскликнул Слизхорн. — А, ладно… Поттер, ты же не вечно сможешь от меня уклоняться!
И, гордо, по-королевски, вскинув голову, он вразвалку зашагал к выходу, обратив на Рона внимание не большее, чем на витрину с Тараканьими Казинаками.
— Чего-то мне не верится, что от следующей вечеринки ты увернёшься, — сказала Эрмиона, тряхнув головой. — Там, знаешь, совсем не так плохо… Даже иногда забавно… — Но тут она заметила, как смотрит Рон. — О, глядите — сахарные перья де-люкс — их можно посасывать часами!
Довольный, что Эрмиона сменила тему, Гарри проявил намного больше интереса к новым сверхдлинным сахарным перьям, чем сделал бы в нормальной обстановке, но Рон оставался мрачным и только пожал плечами, когда Эрмиона спросила, куда бы он хотел пойти дальше.
— Пойдемте в «Три метлы», — предложил Гарри. — Там должно быть тепло.
Они снова натянули шарфы до носа, и покинули кондитерскую. После пахнущего сластями тепла «Горшочка с мёдом» ветер прошёлся по их лицам, как ножом. Народу на улице было немного; все спешили, куда кому нужно, никто не задерживался поболтать. Исключение составляли двое мужчин, стоявших чуть впереди, прямо у входа в «Три метлы». Один был высоким и тонким; щурясь сквозь промытые дождём очки, Гарри узнал в нём бармена из второго хогсмидовского заведения, «Кабаньей Головы». Когда Гарри, Рон и Эрмиона подошли поближе, бармен поплотнее запахнул воротник своего плаща и ушёл, оставив второго мужчину топтаться, держа что-то в охапке. Только буквально в полушаге от этого, второго, человека Гарри вдруг понял, кто перед ним.
— Мандангус!
Кривоногий коротышка с длинными нечёсанными рыжими волосами подпрыгнул и уронил старомодный чемодан, который тут же открылся, вывалив словно целую лавку старьёвщика.
— О, п'вет, 'Арри, — с крайне неубедительной приветливостью сказал Мандангус Флетчер. — Лады, не буду тебя задерживать…
И он начал сгребать свои вещи обратно в чемодан, с несомненным видом человека, которому не терпится уйти.
— Вы что, продаете это барахло? — спросил Гарри, наблюдая, как Мандангус подбирает с земли какие-то неряшливого вида предметы.
— Ну, в общем, да, на жисть зарабатываю, — произнес Мандангус. — Дай-ка вон ту!
Рон наклонился и подобрал что-то серебряное.
— Однако, — медленно проговорил Рон. — Это похоже на…
— Спасибо! — Мандангус выхватил из рук Рона кубок и сунул его в чемодан. — Пока, до встречи… ОООХ!
Гарри схватил Мандангуса за горло и прижал к стене кабачка. Крепко держа его одной рукой, другой он вытащил палочку.
— Гарри! — взвизгнула Эрмиона.
— Ты это взял из дома Сируса! — Гарри нос к носу глядел на Мандангуса, и вдыхал неприятную смесь табачного запаха и перегара. — На нём фамильный герб Блеков!
— Я… не… что… — хрипел Мандангус, понемногу становясь фиолетовым.
— Что ты делал в ту ночь, когда он умер — вернулся и перетряс дом? — рычал Гарри.
— Я… не…
— Дай сюда!
— Гарри, ты не должен! — завопила Эрмиона, видя, как Мандангус начал синеть.
Звонко ударило, и Гарри почувствовал, что его руки отлетели от горла Мандангуса. Хрипящий, глотающий воздух Мандангус подхватил свой чемодан, и — КРАК! — телепортировал.
Гарри выругался во весь голос и завертелся на месте, пытаясь увидеть, куда делся Мандангус.
— ВЕРНИСЬ! ТЫ, ВОРЮГА…!..
— Нет смысла, Гарри. — Из ниоткуда появилась Тонкс, её мышиного цвета волосы промокли от снега с дождём. — Мандангус, верно, уже в Лондоне, так что нет смысла так вопить.
— Он украл вещи Сириуса! Украл их!
— Да, но на холоде, — Тонкс как будто совершенно не удивилась этой новости, — лучше не стоять.
Она проследила, как они вошли в «Три Метлы». За дверью Гарри не выдержал и взорвался:
— Он тырил, что осталось от Сириуса! Тырил!
— Я знаю, Гарри, но, пожалуйста, не кричи, люди смотрят, — прошептала Эрмиона. — Иди и сядь за столик, я принесу тебя попить.
Гарри все ещё кипятился, когда Эрмиона вернулась к столику несколько минут спустя, держа в руках три бутылки масляного эля.
— Что, Орден не может сладить с Мандангусом? — разъяренным шёпотом требовал ответа Гарри, — Не могут хотя бы не давать ему лямзить всё, что плохо валяется в штаб-квартире?
— Ш-ш-ш! — отчаянно зашипела Эрмиона, озираясь по сторонам, чтобы удостовериться, что никто ничего не слышит; несколько колдунов, сидящих за соседним столом, с интересом смотрели на Гарри, а неподалеку пристроился у столба Забини. — Гарри, я тоже расстроена, я понимаю, он украл твои вещи, но…
Гарри отхлебнул масляного эля; он совершенно забыл, что дом номер двенадцать, на Мракэнтлен — его собственность.
— Ах да, это ж моё барахло! — сказал он. — Чего удивляться, что он не был рад меня видеть! Ладно, я расскажу всё Дамблдору, похоже, только его одного Мандангус ещё боится!
— Хорошая идея! — прошептала Эрмиона, радуясь, что Гарри успокаивается. — Эй, Рон, что это ты углядел?
— Ничего, — сказал Рон, торопливо отводя глаза от стойки с напитками. Но Гарри знал, что он пробовал поймать взгляд кудрявой и смазливой буфетчицы, мадам Розмерты; он специально сел так, чтобы попасться ей на глаза.
— Я полагаю, что это твоё «ничего» сейчас откупоривает огневиски, — съязвила Эрмиона.
Рон проигнорировал насмешку, продолжая потягивать масляный эль с видом — как ему казалось — полного безразличия. Гарри думал о Сириусе, о том, как он ненавидел все эти серебряные кубки. Эрмиона барабанила пальцами по столу, её глаза смотрели то на Рона, то на стойку. Как раз когда Гарри допил свое пиво, Эрмиона сказала: — Ну что, решим, что день удался, и вернёмся в школу?