Она снова оглядела Дамблдора, и хотя её щеки краснели, но взгляд был твёрдый: — Я не думаю, что много людей будут жалеть, увидев его спину.
— Но вы понимаете, я уверен, что он не будет жить у нас постоянно? — сказал Дамблдор. — Он будет возвращаться сюда, по крайней мере, каждое лето.
— О, ну, в общем, это всё-таки лучше, чем ржавой кочергой по носу, — сказала миссис Коул, тихонько икнув. Она поднялась на ноги, и Гарри поразился, увидев, как она твёрдо стоит, хотя двух третей джина как не бывало. — Я полагаю, вы хотели бы видеть его?
— Очень, — сказал Дамблдор, также поднимаясь.
Она повела его из кабинета, наверх, по каменной лестнице, на ходу отдавая команды работникам и делая замечания детям. Сироты, как увидел Гарри, были все одеты в одинаковые серенькие блузы. Было заметно, что о них определённо хорошо заботились, не нельзя было отрицать, что расти в этом заведении не очень весело.
— Это здесь, — сказала миссис Коул, когда они с лестничной площадки вошли в длинной коридор второго этажа и остановились у первой двери. Миссис Коул дважды постучала и вошла.
— Том? К тебе посетитель. Это — господин Дамбертон — простите, Дандербор. Он пришёл сказать тебе… — ладно, лучше он сам это сделает.
Гарри и два Дамблдора вошли в комнату, и миссис Коул закрыла за ними дверь. Это была маленькая пустая комната, в которой, кроме старого платяного шкафа и железной кровати, пожалуй, ничего и не было. На сером одеяле сидел, вытянув ноги, мальчик с книжкой в руках.
В лице Тома Ребуса не было ни следа Гонтов. Последнее желание Мероуп исполнилось: Том был собственным красавцем-отцом в миниатюре, высокий для одиннадцати лет, темноволосый и бледный. Он слегка сузил глаза, увидев эксцентричный наряд Дамблдора. На мгновенье повисла тишина.
— Как поживаешь, Том? — сказал Дамблдор, подходя и протягивая Тому руку.
Мальчик поколебался, затем принял руку, и они обменялись рукопожатием. Дамблдор пододвинул жёсткий деревянный стул ближе к Ребусу; вдвоём они напоминали больного и пришедшего к нему посетителя.
— Я — профессор Дамблдор.
— Профессор? — повторил Ребус, и, похоже, встревожился. — Профессор — это вроде как доктор? Зачем вы здесь? Она что, позвала вас осмотреть меня?
Он показал на дверь, через которую только что вышла миссис Коул.
— Нет, нет, — сказал Дамбледор, улыбаясь.
— Я вам не верю, — сказал Ребус. — Она хочет, чтобы меня осмотрели, разве не так? Скажите правду!
Он проговорил последние два слова со звонящей силой, которая почти потрясала. Это была команда, и звучала она, словно он делал так далеко не первый раз. Широко раскрытыми глазами мальчик впился в Дамблдора, который, впрочем, никак не отреагировал и продолжал приятно улыбаться. Через несколько секунд Ребус отвёл взгляд, хотя выглядел, пожалуй, ещё более встревоженным.
— Кто вы такой?
— Я уже сказал. Меня зовут профессор Дамблдор, и я работаю в школе, называемой Хогвартс. Я пришёл предложить тебе место в моей школе — твоей новой школе, если ты согласишься.
На эти слова Ребус отреагировал совсем странно — он с разъярённым видом спрыгнул с кровати и отпрянул от Дамблдора.
— Вы меня не проведёте! Психушка, вот вы откуда, или не так? «Профессор», да, ну конечно — но я туда не пойду, ясно? Та старая кошка — вот ей там самое место. Я никогда не делал ничего ни маленькой Эми Бенсон, ни Деннису Бишопу, сами можете их спросить, они вам то же самое скажут!
— Я не из псхиатрической больницы, — терпеливо сказал Дамблдор. — Я преподаватель и, если ты сядешь спокойно, я расскажу тебе о Хогвартсе. Конечно, если ты не захочешь поехать в школу, никто не будет тебя принуждать…
— Хотел бы я посмотреть, как они попробуют, — фыркнул Ребус.
— Хогвартс, — продолжил Дамблдор, словно не услышав последние слова Ребуса, — это школа для людей с особенными способностями.
— Я не сумасшедший!
— Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — не школа для безумных людей. Это — школа волшебства.
Была тишина. Ребус застыл, его лицо ничего не выражало, но его глаза бегали туда и сюда, словно он пытался поймать кого-либо из двух Дамблдоров на лжи.
— Волшебства? — повторил он шёпотом.
— Именно так, — сказал Дамблдор.
— То есть… то есть это волшебство — то, что я могу делать?
— Что же именно ты можешь делать?
— Всякое, — выдохнул Ребус. Волна возбуждения поднималась по его шее к впалым щекам; его словно лихорадило. — Я могу двигать вещи, не трогая. Я могу заставить животных делать, что я хочу, не обучая. Я могу сделать, чтобы с людьми, которые меня раздражают, случились плохие вещи. Если я захочу, я могу сделать им больно.
Его ноги дрожали. Нетвёрдой походкой он подошёл к кровати и снова уселся, уставившись на свои руки, склонив голову, словно молился.
— Я знал, что я не такой как все, — шептал он собственным дрожащим пальцам. — Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что тут что-то есть.
— Что ж, ты был совершенно прав, — сказал Дамблдор, который больше не улыбался, но пристально наблюдал за Ребусом. — Ты — волшебник.
Ребус поднял голову. Его лицо преобразилось: в нём было дикое счастье, но, почему-то, оно не сделало его симпатичнее; наоборот, его тонкие точёные черты как-то погрубели, их выражение стало почти звериным.
— А вы тоже волшебник?
— Да, тоже волшебник.
— Докажите, — тотчас же сказал Ребус, тем же самым тоном приказа, как когда он говорил «Скажите правду».
Дамблдор поднял брови. — Если, как я понимаю, ты соглашаешься занять своё место в Хогвартсе…
— Конечно да!
— Тогда тебе следует обращаться ко мне «профессор» или «сэр».
Лицо Ребуса на мгновение напряглось, но затем, неузнаваемо вежливым голосом, он произнёс: — Простите, сэр. Я хотел сказать — пожалуйста, профессор, вы могли бы показать мне?…
Гарри был уверен, что Дамблдор откажется, скажет Ребусу, что для практических демонстраций будет достаточно времени в Хогвартсе, что сейчас они в доме, полном магглов, и поэтому должны быть осторожны. Но, к его огромному удивлению, Дамблдор извлек из внутреннего кармана своего костюма волшебную палочку, направил её на потёртый платяной шкаф в углу и коротко ею тряхнул.
Шкаф охватило пламя.
Ребус вскочил на ноги; Гарри не стал бы его судить, даже завой он от ярости и горя — в шкафу, наверное, было всё, что Ребус мог в целом мире назвать своим. Но не успел Ребус повернуться к Дамблдору, языки пламени исчезли, и шкаф стоял по-прежнему совершенно целый.
Ребус смотрел то на шкаф, то на Дамблдора, потом, с жадным выражением, указал на волшебную палочку: — Где такие берут?
— Всему своё время, — сказал Дамблдор. — Мне кажется, из твоего гардероба что-то пытается выбраться.
Да, без всякого сомнения, в шкафу что-то негромко стучало. Впервые за весь разговор Ребус выглядел испуганным.
— Открой шкаф, — сказал Дамблдор.
Ребус заколебался, затем пересёк комнату и рывком открыл дверцу платяного шкафа. На самой верхней полке, над вешалкой с изношенной одеждой, тряслась и раскачивалась небольшая картонная коробка, словно в ней была заперта стайка всполошившихся мышей.
— Вынь её, — сказал Дамблдор.
Ребус снял дрожащую коробку. Он выглядел расстроенным.
— Есть ли что-нибудь в этой коробке, что не должно принадлежать тебе? — спросил Дамблдор.
Ребус бросил на Дамблдора долгий, пристальный, вычисляющий взгляд.
— Да, я предполагаю так, сэр, — сказал он наконец без всякого выражения.
— Открывай, — сказал Дамблдор.
Ребус снял крышку и, не глядя, высыпал содержание коробки на кровать. Гарри, который ожидал чего-то необыкновенного, увидел смесь самых обыденных вещей: йо-йо, серебряный наперсток, потускневшую губную гармошку… Освободившись из коробки, вещи перестали дрожать, и просто лежали на тонком одеяле.
— Ты возвратишь всё владельцам, вместе с извинениями, — спокойно сказал Дамблдор, убирая палочку за отворот пиджака. — Я узнаю, будет ли это сделано. И будь предупреждён: воровство в Хогвартсе не допускается.
Ребус ничуть не выглядел смущенным; он по-прежнему смотрел на Дамблдора холодно и оценивающе. Наконец он сказал бесцветным голосом, — Да, сэр.
— В Хогвартсе, — продолжил Дамблдор, — мы учим не только использовать магию, но и контролировать её. Ты же использовал её — ненамеренно, я уверен — таким путём, какому в нашей школе не учат и какого не терпят. Ты не первый и не последний, кто пускал свои волшебные силы на свободу. Но тебе следует знать, что Хогвартс может отчислять студентов, а Министерство магии — да, есть такое Министерство — наказывает правонарушителей ещё строже. Все новые волшебники должны принять, что, вступая в наш мир, они подчиняются нашим законам.
— Да, сэр, — снова сказал Ребус.
Было невозможно сказать, что он думает; его лицо оставалось спокойным, когда он возвращал кучку ворованных вещей назад в коробку. Закончив, он повернулся к Дамблдору и прямо сказал: — У меня совсем нет денег.
— Это легко исправить, — сказал Дамблдор, вытягивая из кармана кожаный кошелёк. — В Хогвартсе есть фонд для помощи тем, кому не на что покупать книги и форму. Тебе, возможно, придется покупать что-то из магических книг и прочее в подержанных товарах, но…
— Где покупают магические книги? — прервал Ребус, который, не поблагодарив Дамблдора, схватил тяжелый мешок с деньгами, и сейчас рассматривал толстый золотой галлеон.
— На Диагон-аллее, — сказал Дамблдор. — У меня твой список книг и школьных принадлежностей. Я могу помочь тебе всё найти…
— Вы пойдёте со мной? — спросил Ребус, поднимая глаза.
— Конечно, если тебе…
— Вас мне не нужно, — сказал Ребус. — Я привык делать всё сам, я сам всё время хожу везде по Лондону. Как пройти на эту Диагон-аллею — сэр? — добавил он, поймав взгляд Дамблдора.
Гарри думал, что Дамблдор будет настаивать, что ему надо сопровождать Ребуса, но ему снова пришлось удивиться. Дамблдор вручил Ребусу конверт со списком всего необходимого, и после точного рассказа, как Ребусу добираться от приюта до «Дырявого котла», добавил: — Ты сможешь увидеть его, хотя магглы вокруг тебя — то есть, не волшебный народ — они не увидят. Спроси Тома-бармена — как его зовут, легко запомнить, у вас имена одинаковые…