— Нет! — ответил Филч, он был как настоящее изваяние Радости. — Вот вы и попались! Разве директор не говорил вам, что ночные прогулки запрещены, кроме как по особому разрешению? Говорил, или нет?
— Ладно, Аргус, всё в порядке, — сказал Слизхорн, поднимая руку. — Всё-таки Рождество, и хотеть побывать на празднике — это не преступление. Поэтому давайте забудем о наказании. Ты можешь остаться, Драко.
То, что Филч был разочарован дальше некуда, вполне понятно; но почему — задался вопросом Гарри — Малфой выглядит не менее несчастным? И почему Снэйп смотрит на Малфоя так, словно он одновременно и рассержен, и — может ли это быть? — малость напуган? Но прежде чем Гарри по-настоящему сообразил, что он видит, Филч повернулся и зашаркал к выходу, ворча под нос, Малфой склеил улыбку и начал благодарить Слизхорна за великодушие, а лицо Снэйпа снова стало спокойным и безучастным.
— Не стоит, не стоит, — сказал Слизхорн, покачивая рукой в ответ на благодарности Малфоя. — В конце концов, я знавал твоего дедушку…
— Он всегда говорил о вас с большим уважением, сэр, — быстро сказал Малфой. — Говорил, что вы были лучшим зельеделом, какого он когда-либо знал…
Гарри уставился на Малфоя. Его удивило не Малфоево подлизывание — он давно нагляделся, как Малфой подлизывается к Снэйпу. Дело в том, что Малфой выглядел немного больным. Гарри давным-давно не встречался с Малфоем вот так, близко, и теперь заметил, что у него тёмные тени под глазами и отчетливо сероватый оттенок кожи.
— Я бы хотел поговорить с тобой, Драко, — внезапно сказал Снэйп.
— Кончай, Северус, — Слизхорн снова икнул, — сейчас Рождество, не будь таким строгим…
— Я глава его колледжа, и мне решать, быть мне строгим или нет, — сказал Снэйп кратко. — Следуйте за мной, Драко.
Они ушли: Снэйп впереди, обиженный Малфой за ним следом. Гарри мгновение постоял в нерешительности, затем сказал, — Я сейчас вернусь, Луна, мне… э… умыться.
— Лады, — ответила она бодро; устремляясь сквозь толпу, Гарри услышал, как она вещает о Тайном обществе Гнилого Клыка профессору Трелони, которая, кажется, слушает с искренним интересом. Покинув, наконец, вечеринку, Гарри без труда вытащил плащ-невидимку из кармана и накинул на себя: в коридоре не было никого. Найти Снэйпа и Малфоя было гораздо труднее. Гарри побежал по коридору, звук его шагов заглушали музыка и громкие разговоры, по-прежнему разносившиеся из кабинета Слизхорна. Возможно, Снэйп повел Малфоя в свой кабинет, в нижнем этаже… или, может, он конвоирует его в общую комнату Слитерина… Пробегая по коридору, Гарри прижимался ухом к каждой двери, и наконец, задрожав от возбуждения, он услышал через замочную скважину в последней по коридору двери голоса.
— … нельзя допускать ошибок, Драко, потому что если тебя исключат…
— Я не имел к этому никакого отношение, ясно?
— Надеюсь, что это правда, потому что это было неуклюже и глупо. Но уже подозревают, что ты приложил к этому руку.
— Кто меня подозревает? — сердито бросил Малфой. — В последний раз повторяю, я не делал этого, понятно? У этой девчонки Белл был, стало быть, враг, о котором никто не знал — и не смотрите на меня так! Я знаю, что вы делаете, я не дурак, но это не сработает — я могу вам не дать!
Пауза, а затем Снэйп спокойно сказал: — А… Вижу, тётя Беллатрисса учила тебя Окклюменции. Какие же мысли ты пытаешся скрыть от своего господина, Драко?
— Я не пытаюсь ничего скрыть от него, я не хочу, чтобы вы в них лезли! — Гарри ещё плотнее прижал ухо к замочной скважине… Что такое случилось, отчего Малфой стал так говорить со Снэйпом? Со Снэйпом, к которому он всегда изображал уважение, даже любовь?
— Так вот почему ты избегал меня весь семестр? Боялся, что я загляну в твои мысли? Но ты понимаешь, Драко, что если кто-то не является ко мне в кабинет, невзирая на многократные приказания…
— Так наложите взыскание! Сообщите Дамблдору! — в голосе Малфоя звучала издёвка.
Ещё одна пауза. Затем Снэйп сказал: — Ты прекрасно знаешь, что я не желаю делать ни того, ни другого.
— Тогда прекратите приказывать мне явиться к вам в кабинет!
— Послушай меня, — Снэйп говорил теперь так тихо, что Гарри пришлось очень плотно прижать ухо к замочной скважине. — Я пытаюсь тебе помочь. Я поклялся твоей матери, что буду защищать тебя. Я дал Нерушимую клятву, Драко…
— Похоже, вам придётся её нарушить, потому что я не нуждаюсь в вашей защите! Это — моя работа, он дал её мне, и я её делаю, у меня есть план, он выполняется, просто всё идёт не так быстро, как я рассчитывал!
— Что это за план?
— Это не ваше дело!
— Если ты скажешь, что пытаешься сделать, я могу помочь…
— У меня есть вся помощь, какая мне нужна, спасибо, я не один!
— Сегодня ночью ты был определённо один, и глупее было не придумать — бродить по коридорам, не оглядываясь, элементарнейшая ошибка…
— Со мной были бы Крабб и Гойл, если бы вы не оставили их после уроков!
— Не ори! — огрызнулся Снэйп, потому что Малфой в возбуждении почти кричал. — Если ваши друзья Крабб и Гойл всё-таки собираются когда-то получить СОВу по Защите от Тёмных искусств, они должны заниматься немного усерднее, чем они делают в нас…
— Какое это имеет значение? — ответил Малфой. — Защита от Тёмных Искусств — это же несерьёзно, игра, разве не так? Словно кто из нас нуждается в этой защите…
— Это игра, от которой может зависеть успех, Драко! Как ты думаешь, что я был бы все эти годы, если бы не знал, как играть? А теперь слушай меня! Ты проявил неосторожность, шляясь ночью, позволив себя поймать, и если ты полагаешься на помощников вроде Крабба и Гойла…
— Они не единственные, на моей стороне есть и ещё, получше них!
— Тогда почему ты не доверишься мне, чтобы я смог…
— Я знаю, к чему вы ведёте! Хотите украсть мою славу!
Снова пауза. Потом Снэйп сказал холодно: — Ты говоришь как ребенок. Я понимаю, что арест и заключение отца потрясли тебя, но…
Потом у Гарри была всего одна секунда: он услышал шаги Малфоя с другой стороны двери, бросился прочь с дороги — и дверь распахнулась. Малфой быстро зашагал по коридору, миновал открытые двери в кабинет Слизхорна, завернул за угол и скрылся из виду. Едва дыша, скорчившись под плащём, Гарри ждал, пока Снэйп медленно выходил из класса. С непроницаемым лицом, он вернулся на праздник. Гарри остался на полу, завернувшийся в плащ, с разбегающимися мыслями…
Глава шестнадцатая Очень холодное Рождество
— И Снэйп предложил ему помочь? Он и правда предложил ему помочь?
— Если ты спросишь ещё раз, — сказал Гарри, — я засуну эту кочерыжку…
— Да я только уточняю! — возразил Рон. Они в одиночестве стояли на кухне у мойки и чистили гору брюссельской капусты для миссис Висли. Перед ними за окном падал снег.
— Да, Снэйп обещал ему помочь! — сказал Гарри. — Он сказал, что он пообещал Малфоевой матери защищать его, что он дал Нерушимое Обещание, или что-то типа…
— Нерушимую Клятву? — Рон оцепенел. — Неет… он не мог… ты уверен?
— Да, уверен, — ответил Гарри. — А что, это так важно?
— Ну, Нерушимую Клятву нарушить нельзя…
— Смешно, конечно, но это я сам как-нибудь соображу. Нет, если её всё-таки нарушить, тогда что?
— Помрёшь, — просто ответил Рон. — Фред и Джордж меня на неё подначивали, когда мне было пять. Я почти это сделал. Держался с Фредом за руки, и всё такое, когда нас папа застукал. Он с катушек съехал, — добавил Рон с ностальгическим блеском в глазах. — Я больше не видел, чтобы папа злился в аккурат как мама. Фред считает, что его левая ягодица с тех пор уже не та, что прежде…
— Ну, а если обойти стороной задницу Фреда…
— Пардон-пардон? — раздался голос Фреда, и в кухню вошли близнецы.
— Ааа… Джордж, только посмотри. Они используют ножи, и всё такое! Фу, как можно…
— Мне через пару месяцев будет семнадцать, — угрюмо заявил Рон, — и тогда я смогу делать это магией.
— Но пока, — сказал Джордж, садясь и забрасывая ноги на кухонный стол, — мы можем насладиться демонстрацией грамотного применения… ах как славно, просто песня!
— Это всё из-за вас, — злобно ответил Рон, засунув в рот порезанный большой палец. — Подожди, вот будет мне семнадцать…
— И ты, я уверен, ослепишь нас блеском никем не ожиданых магических талантов, — зевнул Фред.
— И кстати, о никем не ожиданых талантах, Рональд, — добавил Джордж, — что это мы там слышали от Джинни про тебя и юную деву — прости, коли нам наврали — по имени Лаванда Браун?
Рон слегка порозовел, но, похоже, не обиделся, и вновь сосредоточился на капусте: — Не лезьте не в своё дело, а?
— Какой остроумный ответ! — прокомментировал Фред. — Не знаю даже, что и думать. Но всё, что мы хотели бы знать, это… как именно это произошло?
— Это ты о чём?
— С ней что, был несчастный случай?
— Чего?
— Ну, как она получила столь серьёзные повреждения головного мозга… эй, эй, полегче!
Миссис Висли вошла в кухню как раз в тот момент, когда Рон запустил в Фреда ножом, а тот превратил его в бумажный самолетик ленивым взмахом палочки.
— Рон! — в бешенстве крикнула она. — Чтобы я больше никогда не видела, что ты швыряешься ножами!
— Не буду, — ответил Рон, — …хотя, посмотрим, — добавил он про себя, возвращаясь к капустной горе.
— Фред, Джордж, простите, дорогие мои, но вечером придёт Ремус, поэтому вам придется потесниться, для Билла.
— Без проблем, — отозвался Джордж.
— Так, Чарли не приедет, значит, Гарри с Роном остаются на чердаке, Флёр будет делить комнату с Джинни («Счастливого Рождества, Джинни» — пробормотал Фред) — значит, всем будет удобно. Ну, по крайне мере, у всех будет кровать! — закончила миссис Висли с внезапным раздражением.
— Перси, разумеется, не подарит нас своей уродливой харей? — поинтересовался Фред.
Миссис Висли отвернулась, прежде чем ответить:
— Нет, полагаю, он будет занят в Министерстве…
— Или он козёл, какого свет не видывал, — резюмировал Фред, когда миссис Висли вышла из кухни, — Одно из двух. Ладно, Джордж, потопали…