Он смахнул несколько фальшивых снежинок с плеча Эрмионы. Лаванда расплакалась. Рон тут же отвернулся, с чрезвычайно виноватым видом.
— Мы разошлись, — уголком рта объяснил он Гарри. — Прошлой ночью. Когда она увидела, как мы с Эрмионой выходим из спальни… Тебя она, сам понимаешь, не могла увидеть, и подумала, что там были только мы вдвоем.
— Ах, — сказал Гарри. — Ну… ты же не сильно огорчен, что всё закончилось, правда?
— Нет, — признался Рон. — Конечно, было порядком противно, пока она орала, но, по крайней мере, не мне пришлось начинать объяснение.
— Трус, — сказала Эрмиона, хотя со вполне довольным видом. — Похоже, эта была вообще плохая ночь для нежных чувств. Знаешь, Гарри, Джинни с Дином тоже разошлись.
Гарри подумал было, что говорила она ему это с уж больно понимающим видом, но ведь не могла же она знать, что всё внутри его пустилось в пляс. Храня на лице каменное выражение, а в голосе — столько безразличия, сколько смогло получиться, он спросил: — Как это вышло?
— А, глупость какая-то… Она говорит, он вечно пытается помочь ей влезать в дыру за портретом, словно она сама этого не может… правда, у них уже давно не всё ладилось.
Гарри посмотрел на Дина, в другом конце класса. Вид у того, точно, был несчастный.
— Надо думать, у тебя от этого будут проблемы, так ведь? — спросила Эрмиона.
— Ты о чем? — встрепенулся Гарри.
— Квиддитчная команда, — ответила Эрмиона, — Если Джинни с Дином не разговаривают…
— А… ну да…
— Флитвик, — предупредил Рон. Маленький учитель по Чарам уже приближался к ним, а с заданием превратить уксус в вино справилась только Эрмиона; её колба была полна темно-красной жидкости, в колбах Гарри и Рона оставалось коричневая муть.
— Ну, ну, мальчики, — с упрёком пропищал профессор Флитвик, — чуть поменьше разговоров, чуть побольше дела… Дайте мне посмотреть, как вы стараетесь…
Вместе они подняли свои палочки, сосредоточились изо всей силы, нацелили палочки на колбы… У Гарри уксус замёрз, а колба Рона взорвалась.
— Так… задание на дом… — профессор Флитвик вынырнул из-под стола, стряхнул осколки стекла со своей шляпы и закончил, — практические упражнения.
После Чар был как раз один из тех редких случаев, когда совпадали перерывы, и в общую комнату пошли вместе. Казалось, что Рона совершенно не волнует конец его отношений с Лавандой. У Эрмионы, похоже, тоже было радостно на душе, хотя на вопрос, с чего это она так улыбается, она просто сказала: «А погода хорошая». Никто из них, похоже, не замечал жестокой битвы, которая бушевала в мозгу у Гарри:
Она сестра Рона.
Но она расплевалась с Дином!
Но она всё равно сестра Рона.
А я его лучший друг!
От этого всё ещё хуже.
Если б я сначала с ним поговорил…
Он бы дал тебе в рожу.
А если мне пофигу?
Он твой лучший друг!
Гарри даже не заметил, как они пролезли сквозь дыру за портретом в солнечную гостиную, и лишь смутно отметил тесную кучку семикурсников, но тут Эрмиона закричала: — Кэти! Вернулась! Всё в порядке?
Гарри поглядел: точно, это Кэти Белл, выглядящая совершенно здоровой, и окружённая ликующими друзьями.
— Со мной правда все хорошо! — радостно говорила она. — Меня выписали из Святого Мунго в понедельник, я провела пару дней дома с мамой и папой, а сегодня утром вернулась сюда. Гарри, тут Линочка мне как раз рассказывала про Мак-Лаггена и последний матч…
— Ага, — сказал Гарри, — ну, раз ты вернулась, и Рон в форме, у нас будет хороший шанс раскатать Рэйвенкло, а значит, мы ещё можем выиграть Кубок. Послушай, Кэти…
Ему сразу же захотелось об этом спросить, от любопытства он даже временно про Джинни забыл. Он понизил голос: рядом друзья Кэти — они опаздывали на Трансфигурацию — собирали свои вещи.
— …То ожерелье… ты помнишь, кто тебе его дал?
— Неа, — Кэти уныло покачала головой. — Все меня про это спрашивают, но я совершенно без понятия. Последнее, что я помню, это как я захожу в женский туалет в «Трёх Метлах».
— Так ты точно заходила в туалет? — спросила Эрмиона
— Ну, я точно знаю, что толкнула дверь, — сказала Кэти. — Поэтому я полагаю, что тот, кто наслал на меня Подвластие, был как раз за ней. А потом у меня полная пустота, пока пару недель назад я не пришла в себя в Святом Мунго. Слушайте, мне пора идти. Я не хочу, чтобы Мак-Гоннагал засадила меня за прописи, даже если это и мой первый день, как я опять в школе…
Она подхватила сумку и книги и поспешила вслед за своими друзьями, оставив Гарри, Рона и Эрмиону сидеть за столом у окна и ломать голову об услышанном.
— Значит, ожерелье Кэти дала девочка или женщина, — сказала Эрмиона, — раз она была в женском туалете…
— Или кто-то, кто выглядел как девочка или женщина, — продолжил Гарри. — Не забывайте, в Хогвартсе был полный котёл Многосущного зелья, и мы знаем, что немножко его украдено…
В его воображении перед ним вприпрыжку промаршировала целая колонна Гойлов и Краббов, все в девчачьем обличьи.
— Я думаю, мне стоит ещё разок глотнуть Феликса, — сказал Гарри, — и попробовать заглянуть в Выручай-комнату.
— Это будет пустая трата зелья, — Эрмиона грохнула на стол «Словарь заклинателя», который только что достала из сумки. — Тут не на счастье надо полагаться. Со Слизхорном, Гарри, дело было другое, у тебя всегда была возможность его убедить, надо было только чуть-чуть подтолкнуть обстоятельства. А чтобы пройти через сильные чары, одной удачи недостаточно. Не трать попусту, что осталось у тебя от зелья! Тебе понадобится вся твоя удача, если Дамблдор возьмет тебя с собой, — последние слова она прошептала.
— А мы не сможем сделать его сами? — спросил Рон у Гарри, игнорируя Эрмиону. — Было бы классно иметь про запас… Давайте посмотрим в книге…
Гарри достал своё «Углублённое приготовление зелий» и поискал Феликс Фелицис.
— Да ну, оно сложное, без шуток, — сказал он, пробежав перечень ингридиентов. — И делать его полгода… Чтобы хорошо проварилось…
— Как водится, — буркнул Рон.
Гарри уже отложил было книгу, когда заметил загнутый уголок одной из страниц; открыв книгу на этом месте, он увидел заклинание Сектумсемпра, подписанное «для врагов», то, что он пометил с месяц назад. Гарри так ещё и не выяснил, что именно это заклинание делает, в основном потому, что не хотел пробовать его рядом с Эрмионой. Правда Гарри уже задумывался, не попробовать ли его на Мак-Лаггене, в первый же раз, когда Гарри сможет подкрасться к нему незамеченным.
Единственным человеком, который не очень обрадовался возвращению Кэти Белл, был Дин Томас — ведь нападающего в команде уже не требовалось замещать. Когда Гарри ему это сказал, Дин стойко выдержал удар, только хмыкнул и пожал плечами, но когда Гарри уходил, у было ясное чувство, что Дин и Шеймус возмущённо шепчутся прямо у него за спиной,
Гарри за всё своё капитанство ещё не видал лучших квиддитчных тренировок, чем в следующие две недели. Его команда была настолько рада избавиться от Мак-Лаггена, и так счастлива вновь встретиться с Кэти, что летала просто изумительно.
Разрыв с Дином, похоже, совсем не расстроил Джинни; напротив, она была жизненной энергией и душой команды. Её представления в лицах — как Рон суетливо дергается вверх и вниз перед кольцами, завидя летящий в его сторону кваффл, или как Гарри, за миг до того, как получить по голове бладжером, орёт на Мак-Лаггена — здорово поднимали общий дух. Гарри, смеющийся наравне со всеми, был рад иметь ещё и невинный повод глядеть на Джинни. Правда, это стоило ему нескольких ударов бладжером — на тренировках он высматривал не только снитч.
В голове же его продолжала кипеть битва: Джинни или Рон? Иногда он думал, что после-Лавандин Рон не будет очень волноваться, если он станет гулять с Джинни, но потом он вспоминал, с каким выражением на лице Рон смотрел, как Джинни целуется с Дином, и приходил в уверенность, что просто возьми он Джинни за руку, Рон сочтёт это чёрной изменой…
Но Гарри не мог не разговаривать с Джинни, смеяться с ней, рядом с ней возвращаться с тренировок; как бы ни грызла его совесть, он не мог не раздумывать, как бы устроить, чтобы оказаться с Джинни наедине. Было бы идеально, продолжай Слизхорн устраивать свои маленькие вечеринки, на которые Рона не приглашали — но, к сожалению, Слизхорн словно забыл про них. Раз или два Гарри подумывал просить помощи у Эрмионы, но решил, что не сможет выдержать её самодовольной ухмылки; ему казалось, он уже видел такую, когда Эрмиона замечала, как он смотрит на Джинни или смеётся над её шутками. И, словно этих забот мало, его не отпускала мысль, что если он не будет ничего делать, Джинни наверняка захороводит кто-то другой. Он наконец согласился с Роном, что Джинни слишком популярна, чтобы это кончилось добром.
В общем, желание ещё разочек глотнуть Феликс Фелициса росло день ото дня, ведь это был, вне всякого сомнения, тот самый случай, когда — по словам Эрмионы — требовалось «подтолкнуть обстоятельства». Тёплые майские дни текли и текли, а Рон неизменно оказывался под боком у Гарри каждый раз, как Гарри видел Джинни. Гарри начал замечать за собой, что он страстно желает какого-нибудь происшествия, такого, чтобы Рон всё-таки понял, что ничего не сделает его более счастливым, чем когда его лучший друг и его сестра полюбят друг друга, и сообразил бы оставить их наедине чуть больше, чем на несколько секунд. Но было похоже, что до завершения квиддитчного сезона случиться этому не суждено: приближался финальный матч, Рон всё время рвался обсуждать с Гарри тактику игры, и ни о чём другом не думал.
Впрочем, Рон был такой не один, вся школа пылала интересом к матчу Гриффиндора против Рэйвенкло, ведь матч должен был решить судьбу школьного первенства. Если Гриффиндор побьёт Рэйвенкло с разницей в триста очков (трудная задача, но Гарри ещё не видел, чтобы его команда летала лучше), тогда они — чемпионы. Если до трехсот очков не дотянут — будут вторыми за Рэйвенкло. Если продуют сто очков, станут третьими, за Хаффлпафом, а вот если они просадят больше ста, будут четвертыми, и никто — думал Гарри — никогда, никогда не даст ему забыть, что именно во времена его капитанства Гриффиндор упадёт на самое дно турнирной таблицы, впервые за последние двести лет.