— Я думаю, этого достаточно, — равнодушно сказал он. — Отметь место, куда ты дошел. Ты продолжишь в десять часов в следующую субботу.
— Да, сэр.
Гарри затолкнул сложенную карточку в первую попавшуюся коробку и поторопился выскочить за дверь, пока Снэйп не переменил решения. Он побежал вверх по каменным ступенькам, пытаясь услышать хоть какой звук с поля, но всё было тихо… Значит, всё закончилось…
Гарри повернул было в полный народа Большой Зал, но передумал и побежал вверх по мраморной лестнице. Победил Гриффиндор или нет, команда обычно праздновала или горевала в своей общей комнате
— Квид агис? — нетерпеливо сказал он Толстой Даме, гадая, что же он найдёт внутри.
По её лицу ничего нельзя было угадать, она лишь сказала: — Сам увидишь.
Картина отъехала в сторону.
Из отверстия за ней вырвался рёв праздничного ликования. Гарри изумленно смотрел, как при виде его все заорали; несколько рук затащило его в комнату.
— Мы выиграли, — вопил Рон; он выбежал вперёд, размахивая перед Гарри серебряным кубком. — Мы выиграли! Четыреста пятьдесят против ста сорока! Мы выиграли!
Гарри поглядел вокруг: Джинни бежала прямо к нему, он увидел, как сияют её глаза, когда она решительно, с разбега, его обняла. И не думая, не заботясь, что пятьдесят человек смотрят, Гарри её поцеловал.
Через несколько долгих мгновений — или, может быть, через полчаса — а может и через несколько лучезарных дней — они разомкнули объятия. В комнате было тихо-тихо. Потом несколько человек засвистели, и был взрыв нервного хихиканья. Через голову Джинни Гарри увидел Дина Томаса, который держал в руке треснувший стакан, и Ромильду Вэйн, которой явно хотелось чем-нибудь в них запустить. Эрмиона сияла… но глаза Гарри искали Рона. Наконец он увидел его: Рон по-прежнему сжимал Кубок, а на лице было такое выражение, словно его только что огрели дубинкой. Долю секунды они смотрели друга на друга, и Рон кивнул головой, словно говоря Гарри: «Ну, если ты должен…»
Та тварь, что жила у Гарри в груди, торжествующе заревела. Гарри ухмыльнулся Джинни и молча показал ей на дыру за портретом. Их ожидала долгая прогулка по замковым землям, во время которой — если у них найдётся время — они могли бы и обсудить матч.
Глава двадцать пятая Подслушанный Провидец
Ч то Гарри Поттер гуляет с Джинни Висли — это заинтересовало, как оказалось, огромное количество народа, в основном девочек, но Гарри неожиданно (и даже с радостью) обнаружил, что не умолкавшие неделю за неделей слухи ему совершенно безразличны. В конце концов, это даже хорошо, если предмет пересудов — что-то, из-за чего ты стал так счастлив, как никогда в жизни, а не какие-нибудь ужасы с Тёмной Магией, в которые ты влип.
— Можно подумать, им больше не о чем сплетничать, — сказала как-то Джинни, сидя на полу в общей гостиной, привалившись к ногам Гарри, и читая Ежедневный Прорицатель. — Тут три нападения дементоров за неделю, а Ромильда Вейн всё достаёт меня, правда ли, что у тебя поперёк груди гиппогриф наколот?
Рон и Эрмиона задохнулись от хохота. Не обращая на них внимания, Гарри спросил:
— И что ты ей ответила?
— Что там Венгерский Рогохвост, — сказала Джинни, лениво переворачивая страницу. — Будет покруче.
— Спасибо, — ухмыльнулся Гарри. — А что у Рона, ты ей не говорила?
— Карликовая Пуховка, только я не сказала где.
При виде скорчившейся от смеха Эрмионы Рон нахмурился.
— Вы только посмотрите, — картинно указал он на Гарри и Джинни. — Если я дал своё разрешение, ещё не значит, что я не могу его забрать назад…
— Тво-о-ё разрешение, — протянула Джинни. — С каких это пор ты взялся чего-то мне разрешать? Кстати, ты сам говорил, что лучше уж Гарри, чем Майкл с Дином.
— Ну, говорил, — буркнул Рон. — Говорил, пока вы не начили лизаться при всех…
— Грязный лицемер! Будто вы с Лавандой не клубились по всем углам, как пара угрей? — резонно отметила Джинни.
Но Рону не пришлось слишком долго испытывать свою выдержку — приближался июнь, и у Гарри с Джинни почти не осталось времени, которое они могли проводить вместе. У Джинни приближались СОВы, и ей долгими часами — до самой ночи — приходилось повторять пройдённое. В один такой вечер, когда Джинни ушла в библиотеку, а Гарри сидел у окна в гостиной (предполагалось, что он заканчивает домашнюю работу по Травоведению, но в действительности он вновь переживал особенно счастливый час, который провёл, вместо обеда, с Джинни у озера), Эрмиона с неприятно целеустремлённым выражением на лице плюхнулась в кресло между ним и Роном.
— Гарри, нам надо поговорить.
— О чём? — с подозрением спросил Гарри. Только вчера Эрмиона отчитала его за то, что он отвлекает Джинни, которой следует упорно готовиться к экзаменам.
— О так называемом Принце-полукровке.
— О, только не начинай, — простонал Гарри. — Может, ты всё-таки прекратишь?
Он не решался вернуться в Выручай-комнату и забрать книгу, отчего его успехи в Зельеделии соответственно увяли (хотя Слизхорн, одобрительно относившийся к Джинни, шутливо приписал неуспехи Гарри любовным томлениям). Но Гарри был уверен, что Снэйп ещё не оставил надежду наложить на Принцеву книгу лапу, и решил оставить книгу лежать, где она лежит, пока Снэйп не утратит бдительности.
— Не прекращу, — твёрдо сказала Эрмиона, — пока ты меня не дослушаешь. Понимаешь, я тут пыталась немного выяснить, у кто могло быть такое хобби — изобретение Тёмных заклятий…
— Да не было у него такого хобби…
— У него… Кто сказал тебе, что это — он?
— Мы это уже проходили, — сказал Гарри раздраженно. — Принц, Эрмиона, Принц!
— Именно! — на щеках Эрмионы расцвели красные пятна, когда она вытащила из кармана очень старый кусок газеты и бросила его на стол перед Гарри. — Посмотри! Взгляни на картинку!
Гарри взял рассыпающийся кусок бумаги и уставился на двигающуюся фотографию, пожелтевшую от времени; Рон тоже потянулся посмотреть. Снимок изображал худенькую девочку где-то пятнадцати лет. Она не была симпатичной — она казалось одновременно ершистой и угрюмой, с тяжелыми бровями и длинным, бледным лицом. Под фотографией была подпись: Эйлин Принс, Капитан Хогвардской сборной по Гоблинским камням.
— Ну и? — сказал Гарри, просматривая короткий текст под фотографией — что-то неинтересное о межшкольных соревнованиях.
— Её имя было Эйлин Принс. Принц, Гарри.
Они посмотрели друг на друга, и Гарри понял, что Эрмиона пыталась сказать. Он разразился смехом.
— Никоим образом.
— Почему?
— Ты думаешь, она была полукровкой…? Ну, поехали.
— Хорошо, а почему нет? Гарри, в волшебном мире нет никаких настоящих принцев! Это или прозвище, псевдоним, который кто-то себе выдумал, или это могло быть настоящее имя, разве не так? Нет, слушай! Если, скажем, её отец был волшебником по фамилии Принс, а мать была магглом, тогда она могла бы стать «Принцем-полукровкой»!
— Да, очень изобретательно, Эрмиона…
— Но так могло быть! Может, она гордилась, что была наполовину Принсом!
— Слушай, Эрмиона, я уверен, что он — не девочка. Я просто в этом уверен.
— Просто ты не считаешь, что девочка могла быть такой умной, — сказал Эрмиона сердито.
— Как это я могу — водиться с тобой пять лет и считать девочек дурами? — сказал уязвлённый Гарри. — Я о том, как он пишет. Я просто знаю, что Принц был мужик, ручаться могу. Так что эта девочка тут ни при чем. Кстати, откуда ты эту штуку взяла?
— В библиотеке, — сказала (как и можно было ожидать) Эрмиона. — Там целое собрание старого Прорицателя. Так что я попробую узнать побольше об Эйлин Принс, если смогу.
— Дерзай, — раздражённо сказал Гарри.
— И буду, — сказала Эрмиона. — И первое, что я посмотрю, — она обернулась, уже стоя у дыры за портретом, — это старые списки получивших награды по Зельеделию!
Гарри некоторое время хмурился ей вслед, а затем продолжил задумчиво глядеть на темнеющее небо.
— Она никак не может простить, что ты обгонял её в Зельеделии, — сказал Рон, возвращаясь к «Тысяче Волшебных Трав и Грибов».
— Ты же не считаешь, что я сошел с ума, если желаю ту книгу назад, не так ли?
— Ещё бы считал, — сказал Рон с нажимом. — Он был гением, этот Принц. Как ни крути, без этой его безоарины, — он красноречиво черкнул пальцем себе по горлу, — я бы тут не сидел и не рассуждал о нём, разве не так? Ну, то есть, я не говорю, что чем ты заклял Малфоя, это что-то замечательное…
— И я не говорю, — быстро сказал Гарри.
— Но у него же всё зажило, так ведь? Встал на ноги в мгновение ока.
— Угу, — сказал Гарри; это была истинная правда, но Гаррина совесть всё равно немножко корчилась. — Спасибо Снэйпу…
— А в эту субботу тебе ещё отбывать Снэйпово взыскание? — продолжил Рон
— Угу. И в субботу после этой, и в следующую субботу, — вздохнул Гарри. — И он ещё намекает, что если я не доделаю все коробки к концу полугодия, всё переедет на следующй год.
Эти взыкания особо раздражали потому, что они сокращали и без того ограниченное время, которое он мог бы провести с Джинни. В последнее время он и в самом деле часто задавался вопросом, не знал ли этого Снэйп — он каждый раз всё дольше и дольше задерживал Гарри, и то и дело замечал, как бы про себя, что Гарри приходится пропускать хорошую погоду и всякие там связанные с нею возможности.
От этих горьких размышлений Гарри оторвало появление Джимми Пикса, который протягивал ему свиток пергамента.
— Спасибо, Джимми… ой, это от Дамблдора! — взволнованно сказал Гарри, разворачивая пергамент и просматривая его. — Он хочет, чтобы я пришёл в его кабинет так быстро, как только могу!
Они с Роном уставились на друг друга.
— Чтоб мне, — прошептал Рон. — Ты не думаешь… он не нашел…?
— Лучше пойти и увидеть, не так ли? — сказал Гарри, вскакивая с крела.
Он мчался из гостиной на седьмой этаж так быстро, как только мог, не повстречав никого, кроме Пивза, летевшего ему навстречу; тот, по обыкновению, начал бросать в него кусочки мела и громко закудахтал, увернувшись от посланного в него защитного заклинания. С бегством