— Почему Вы всё так усложнили?
Дамблдор робко улыбнулся:
— Признаться, я рассчитывал на то, что мисс Грейнджер несколько замедлит твоё движение, Гарри. Я боялся, что твоя горячая голова возьмёт верх над добрым сердцем. Я опасался, что, узнав сразу все факты относительно столь соблазнительных объектов, ты завладеешь Реликвиями, как я, не вовремя и по неверным причинам. Если уж ты получишь их, я хотел, чтобы ты владел ими благополучно. Ты настоящий повелитель смерти, потому что именно настоящий повелитель не пытается убежать от смерти. Он признаёт, что должен умереть, и понимает, что в жизни есть вещи гораздо, гораздо хуже смерти.
— А Волдеморт никогда не знал о Реликвиях?
— Я думаю, нет, ведь он не распознал Воскрешающий камень, превращённый им в крестраж. Но даже если бы он знал о них, Гарри, я сомневаюсь, что его бы заинтересовало что-либо, кроме первого. Он бы решил, что ему не нужен плащ. А что касается камня… Кого из мёртвых он бы захотел возродить? Он боится умерших. Он не любит.
— Но Вы рассчитывали, что он будет охотиться за палочкой?
— Я был уверен, что он попытается найти её, с тех пор как твоя палочка одолела его на кладбище в Малом Хенглетоне. Сперва он боялся, что ты победил своим исключительным мастерством. Однако, похитив Олливандера, он узнал о существовании двойника его палочки. Он решил, что это всё объясняет. Тем не менее, чужая палочка тоже не справилась с твоей! И вот Волдеморт, вместо того чтобы спросить себя, какие же качества в тебе сделали твою палочку настолько сильной, какой же ты обладал способностью, не имевшейся у него, пустился на поиски той палочки, которая, как говорят, побьёт любую другую. Старейшая палочка стала для него навязчивой идеей, не менее сильной, чем желание убить тебя. Он верит, что Старейшая палочка устранит его последнюю слабость и сделает его по-настоящему неуязвимым. Бедный Северус…
— Если Вы спланировали Вашу смерть со Снейпом, Вы думали, что он покончит с палочкой, так?
— Признаю, в этом и был мой замысел, — сказал Дамблдор, — но всё пошло не так, как я предполагал, верно?
— Да, — согласился Гарри. — Эта часть плана не получилась.
Существо у них за спиной дёргалось и стонало, и в этот раз Гарри и Дамблдор сидели молча дольше всего. Осознание того, что будет дальше, постепенно накрывало Гарри все эти минуты, словно лёгкий снегопад.
— Я должен вернуться, не так ли?
— Это решать тебе.
— У меня есть выбор?
— О, да, — улыбнулся ему Дамблдор. — Говоришь, мы на станции Кингс-Кросс? Я думаю, что если ты решишь не возвращаться туда, ты сможешь… скажем… сесть на поезд.
— А куда он меня отвезёт?
— Вперёд, — просто сказал Дамблдор.
Снова тишина.
— У Волдеморта Старейшая палочка.
— Верно. У Волдеморта Старейшая палочка.
— Но Вы хотите, чтобы я вернулся?
— Я думаю, — сказал Дамблдор, — что если ты выберешь вернуться, есть шанс покончить с ним навсегда. Я не могу этого обещать. Но я знаю точно, Гарри, что у тебя есть меньше поводов бояться вернуться сюда, чем у него.
Гарри снова взглянул на существо с содранной кожей, дрожащее и задыхающееся в тени под стоящим вдалеке стулом.
— Не жалей умерших, Гарри. Жалей живущих и, прежде всего, тех, кто живёт без любви. Вернувшись, ты можешь позаботиться о том, что будет искалечено меньше душ, будет разрушено меньше семей. Если, по-твоему, это достойная цель, то на этот раз мы прощаемся.
Гарри кивнул и вздохнул. Покинуть это место будет не настолько трудно, как было войти в Запретный лес этой ночью, но здесь было тепло, светло и спокойно, а он знал, что возвращается к боли и страху потерять ещё больше. Он встал, то же сделал и Дамблдор, и они долго смотрели друг другу в лицо.
— Ответьте мне на последний вопрос, — попросил Гарри. — Это реальность? Или всё это происходило в моей голове?
Дамблдор просиял, глядя на него, и его голос звучал в ушах Гарри громко и твёрдо, хоть светлый туман и усиливался снова, поглощая его фигуру.
— Конечно, это происходит в твоей голове, Гарри, но почему же ты думаешь, что от этого всё перестаёт быть реальностью?[35]
Глава 36. Ошибка в плане
Он снова лежал, уткнувшись лицом в землю. Запах леса бил ему в нос. Он чувствовал щекой холодную, твёрдую почву, оправа очков врезалась ему в висок во время падения. Каждый дюйм его тела болел, а место, куда попало убийственное проклятие, саднило, как от удара железного кулака. Он не шевелился, лежа точно там, где упал; левая рука его была изогнута под неудобным углом, рот раскрыт. Он ждал, что услышит крики триумфа, поздравления с его смертью, но вместо этого воздух заполнили звуки быстрых шагов, шёпот и заботливое воркование:
— Мой Лорд… мой Лорд!..
Голос принадлежал Беллатрикс. Она говорила так, как говорят с возлюбленным. Гарри не осмелился открыть глаза, но другими органами чувств попытался изучить положение, в котором оказался. Он знал, что палочка всё ещё лежит в кармане мантии. Он чувствовал, что она лежит там, зажатая между грудью и землёй. Слабое ощущение, как будто в области живота лежит подушка, дало ему понять, что скрытый от глаз плащ-невидимка тоже всё ещё здесь.
— Мой Лорд …
— Достаточно, — произнёс голос Волдеморта.
Ещё шаги. Несколько человек уходили прочь. Гарри, отчаянно желая увидеть, что происходит и почему, приоткрыл глаза на миллиметр. Волдеморт, кажется, поднимался на ноги. Пожиратели смерти разбегались прочь, присоединяясь к толпе на краю поляны. Осталась одна Беллатрикс, стоявшая на коленях перед Волдемортом.
Гарри вновь закрыл глаза, осмысляя увиденное. Пожиратели смерти окружали Волдеморта, который, кажется, упал на землю. Что-то случилось, когда он ударил Гарри смертельным проклятием. Оно попало также и в Волдеморта? Похоже на то. И они оба ненадолго потеряли сознание, и оба сейчас пришли в себя…
— Мой Лорд, позвольте мне…
— Мне не нужна помощь, — холодно произнёс Волдеморт, и, хотя Гарри ничего не видел, он живо представил Беллатрикс, отдёргивающую протянутую руку. — Мальчик… он умер?
На поляне воцарилась полная тишина. Никто не подошёл к Гарри, но он почувствовал на себе их взгляды; казалось, они прижимали его ещё плотнее к земле. Он содрогался от страха, что слегка двинет пальцем или веками.
— Ты! — приказал Волдеморт. Послышался звук удара и тихий вскрик от боли. — Осмотри его. Скажи, умер ли он.
Гарри не знал, кого послали проверить. Он мог только лежать и ждать, когда его обследуют. Его сердце предательски стучало. Но в то же время несколько утешала мысль, что Волдеморт не решался подойти к нему сам, что Волдеморт подозревал, что не всё пошло по плану…
Руки, более мягкие, чем он ожидал, коснулись лица Гарри и прислушались к его сердцу. Он услышал частое дыхание, почувствовал вибрацию жизни у своих рёбер.
— Драко жив? Он в замке?
Шёпот был едва слышен, её губы находились в дюйме от его грудной клетки, а голова наклонилась так низко, что длинные волосы скрыли его лицо от чужих взглядов.
— Да, — выдохнул он в ответ.
Он почувствовал, как рука на его груди сжалась, её ногти впились в него. Затем она убрала руки и села.
— Он мёртв, — оповестила всех Нарцисса Малфой.
И тут они закричали, завыли в триумфе, затопали, и сквозь ресницы Гарри увидел в воздухе вспышки красного и серебряного цвета. Они праздновали.
Всё ещё лежа на земле и притворяясь мёртвым, Гарри понял: Нарцисса знала, что единственный способ для неё попасть в Хогвартс и найти сына — это присоединиться к армии-победителю. Её больше не волновало, победил ли Волдеморт.
— Видите? — визжал Волдеморт, перекрывая шум. — Гарри Поттер погиб от моих рук, и никто теперь не может угрожать мне! Смотрите! Crucio!
Гарри ждал этого, он знал, что его тело не оставят спокойно лежать на земле; его должны были подвергнуть надругательству, тем самым доказывая победу Волдеморта. Его подняло в воздух, и от Гарри потребовалась вся сила воли, чтобы остаться обмякшим, и всё же боль, которой он ждал, не пришла. Его подкинули в воздух раз, другой, третий. Очки слетели с него, и Гарри почувствовал, что палочка чуть не выскользнула из мантии, но он сохранял своё тело вялым и безжизненным. Когда он в последний раз упал на землю, на поляне раздались насмешки и взрывы хохота.
— Теперь, — произнёс Волдеморт, — мы отправимся в замок и покажем, что стало с их героем. Кто потащит тело? Нет… Подождите…
Раздался новый взрыв смеха, и через пару мгновений Гарри почувствовал, как земля под ним задрожала.
— Ты понесёшь его, — сказал Волдеморт. — Его будет хорошо видно в твоих руках, он будет хорошо в них смотреться, не так ли? Возьми своего маленького дружка, Хагрид. И очки… надень очки… он должен быть узнаваем…
Кто-то с силой кинул очки Гарри в лицо, но огромные руки подняли его в воздух с чрезвычайной нежностью. Гарри чувствовал, как дрожат руки Хагрида от сотрясающих его рыданий; на него падали крупные слёзы, пока Хагрид нёс Гарри в руках, как в колыбели. А Гарри не осмелился показать Хагриду движением или словом, что пока ещё не всё потеряно.
— Двигайся! — приказал Волдеморт, и Хагрид заковылял вперёд, продираясь сквозь тесно растущие деревья, через лес.
Ветви путались в волосах и мантии Гарри, но он лежал неподвижно, с открытым ртом, закрытыми глазами, в кромешной тьме. Вокруг вопили пожиратели смерти, рыдал ослепший от слёз Хагрид, и никто не проверил, бьётся ли пульс на обнажённой шее Гарри Поттера…
Два великана с грохотом шли за пожирателями смерти; Гарри слышал, как деревья за ними скрипели и падали. Они создавали столько шума, что потревоженные птицы с криками взлетали в небо, и даже насмешки пожирателей смерти тонули в нём. Победоносная процессия маршировала вперёд, к открытому пространству, и через мгновение, по тому, что тьма просветлела за его сжатыми веками, Гарри понял, что деревья стали редеть.