— Разделяться мы не будем! — твёрдо сказала Гермиона.
— Нам нужно безопасное место, где можно спрятаться, — произнёс Рон. — Дай нам время обдумать ситуацию.
— Гриммаулд Плейс, — предложил Гарри.
Рон и Гермиона взглянули на него в изумлении.
— Не говори глупости, Гарри, туда может попасть Снейп!
— Отец Рона сказал, что они наложили на него проклятие, и даже если оно не сработало, — настойчиво продолжал Гарри, когда Гермиона попыталась спорить, — то что? Клянусь, больше всего на свете я мечтал бы встретить Снейпа!
— Но…
— Гермиона, куда ещё нам идти? Это лучшая возможность из всех, что у нас есть. Снейп всего лишь пожиратель смерти. Если на мне всё ещё есть След, куда бы мы ни пошли, вокруг нас будут целые толпы пожирателей.
Гермиона не нашла, что возразить, хотя вид у неё был такой, что ей очень хотелось это сделать. Пока она открывала дверь кафе, Рон вновь щёлкнул Гасителем и зажёг свет в помещении. Затем на счёт «три» они сняли заклятия с трёх своих жертв, и, прежде чем официантка или пожиратели смерти могли совершать какие-то ещё действия, а не только сонно ворочаться, Гарри, Рон и Гермиона повернулись на месте и исчезли в густой темноте.
Несколько секунд спустя лёгкие Гарри благодарно расширились, и он открыл глаза. Они стояли посреди знакомой небольшой площади. Высокие обветшавшие дома смотрели на них со всех сторон. Они увидели дом номер двенадцать, о котором рассказывал Дамблдор, хранитель секрета дома, и бросились к нему, проверяя каждые несколько ярдов, что за ними не следят и что их не преследуют. Взбежав по каменным ступеням, Гарри один раз ударил палочкой по парадной двери. Они услышали металлические щелчки и звон цепочки — и дверь со скрипом распахнулась. Ребята поспешно переступили через порог.
Пока Гарри закрывал за собой дверь, ожили старомодные газовые лампы, разлив мерцающий свет по всему длинному коридору. Дом выглядел именно так, как Гарри его запомнил: мрачный, покрытый паутиной, с очертаниями на стенах голов домовых эльфов, отбрасывающих странные тени на ступенях. Длинные тёмные шторы, скрывающие портрет матери Сириуса. Единственный предмет, который был не на месте, — подставка под зонтики в виде ноги тролля. Подставка лежала на боку, как будто Тонкс только что её опрокинула.
— Мне кажется, здесь кто-то был, — прошептала Гермиона, показывая на подставку.
— Она могла упасть, когда уходили члены Ордена, — пробормотал в ответ Рон.
— Так где эти проклятия, которые они наложили на Снейпа? — спросил Гарри.
— Может, они начнут работать, только когда он появится? — предположил Рон.
И всё же они продолжали все вместе стоять на половике спиной к двери и боялись пройти дальше в дом.
— Ну, не можем же мы стоять здесь вечность, — решился Гарри и сделал шаг вперёд.
— Северус Снейп?
Шёпот Шизоглаза Хмури раздался в темноте и заставил всех троих отскочить в ужасе.
— Мы не Снейп! — прохрипел Гарри прежде, чем что-то просвистело над ним.
Почувствовался холодок и язык прилип к небу, так что говорить Гарри больше не мог. Впрочем, прежде чем он успел подумать, что стало с его ртом, язык снова освободился.
Двое остальных, кажется, тоже испытали такое же неприятное ощущение. Рон издавал какие-то рвотные звуки; Гермиона с заплетающимся языком пробормотала:
— Д-д-должно быть, это было связывающее язык проклятие, которое Шизоглаз подготовил для Снейпа!
Гарри осторожно сделал ещё один шаг вперёд. Какая-то тень переместилась в конце коридора, и, прежде чем кто-нибудь из них смог вымолвить ещё одно слово, из-за ковра показалась фигура — высокая, пыльная и ужасная. Гермиона закричала, завопила также и миссис Блэк из-за распахнувшихся штор. Серая фигура со струящимися волосами по пояс и бородой скользила по направлению к ним, быстрее и быстрее. Лицо было впалым, бескровным, с пустыми глазницами. Жутко знакомое, ужасным образом изменённое. Фигура подняла истощённую руку, указывая на Гарри.
— Нет! — закричал Гарри. Хотя он поднял свою палочку, ни одно заклинание не пришло ему на ум. — Нет, это были не мы! Мы не убивали тебя!
При слове «убивали» фигура взорвалась и превратилась в огромный клуб пыли. Гарри, кашляя, со слезящимися глазами, оглянулся вокруг и увидел Гермиону, свернувшуюся на полу у двери и обхватившую голову руками, и Рона, который, весь дрожа, поглаживал её неуклюже по плечу и приговаривал:
— Всё в порядке… Оно исчезло…
Пыль кружилась вокруг Гарри, как туман, в синем отсвете газовых ламп, а миссис Блэк продолжала вопить:
— Грязнокровки, грязь, пятна бесчестия, позор на дом моих предков…
— ЗАТКНИСЬ! — взвыл Гарри, направляя на неё свою палочку, и с грохотом, сопровождаемые снопом красных искр, шторы захлопнулись за ней, заставив её замолчать.
— Это… это был… — всхлипывала Гермиона, пока Рон помогал ей подняться на ноги.
— Да, — сказал Гарри. — Но ведь это не был он на самом деле? Это просто, чтобы напугать Снейпа.
"Интересно, сработало ли это, — задумался Гарри, — или же Снейп отбросил эту ужасную фигуру прочь так же небрежно, как убил настоящего Дамблдора?"
Всё ещё пребывая в нервном напряжении, Гарри провёл двух своих друзей вверх по коридору, ожидая, что новый ужас вот-вот проявится. Но ничего не случилось, лишь мышь бесшумно пробежала по плинтусу.
— Я думаю, лучше всё проверить, прежде чем мы пойдём дальше, — прошептала Гермиона, подняла палочку и сказала: — Homenum revelio.
Ничего не случилось.
— Ты только что испытала серьёзный шок, — ласково обратился к ней Рон. — Что это заклинание должно было сделать?
— Оно сделало то, что я и собиралась сделать, — несколько обиженно произнесла Гермиона. — Это заклинание, открывающее присутствие человека, и здесь никого нет, кроме нас.
— И старой Карлицы, — добавил Рон, разглядывая уголок ковра, откуда поднялась фигура-призрак.
— Давайте поднимемся наверх, — предложила Гермиона, с перепуганным видом глядя туда же, куда смотрел Рон, и пошла вперёд по скрипящим ступеням в гостиную на втором этаже.
Там она взмахнула палочкой, чтобы зажечь старые газовые лампы, и, слегка дрожа, зашла в продуваемую ветром комнату. Подойдя к дивану, она упала на него, крепко обхватив себя руками. Рон пересёк комнату и подошёл к окну, отодвинув на дюйм тяжёлые бархатные шторы.
— Никого не вижу, — отчитался он. — И, думается, если бы на Гарри всё ещё был След, они бы последовали сюда за нами. Я знаю, что они не могут проникнуть в дом, но… что случилось, Гарри?
Гарри вскрикнул от боли: его шрам вспыхнул, и что-то пронеслось в его сознании, как яркий свет по воде. Он увидел огромную тень и почувствовал бьющуюся в его теле ярость, которая не была его собственной. Ярость жёсткую и краткую, как электрошок.
— Что ты увидел? — Рон приблизился к Гарри. — Ты видел его в моём доме?
— Нет, я просто почувствовал его злость… он сильно зол.
— Но это может быть и в Норе, — громко сказал Рон. — Что ещё? Ты что-нибудь видел? Он кого-нибудь проклинал?
— Нет, я просто почувствовал злость… Не могу объяснить…
Гарри смутился и забеспокоился, а Гермиона усугубила это чувство, спросив испуганным голосом:
— Опять шрам? Но что происходит? Я думала, что ваша связь прервалась!
— Прервалась… на какое-то время, — пробормотал Гарри. Шрам всё ещё болел, и ему было сложно сосредоточиться. — Я… Я думаю, связь открывается снова, когда он теряет контроль над собой, так всегда было…
— Но тогда ты должен закрыть сознание! — резко проговорила Гермиона. — Гарри, Дамблдор не хотел, чтобы ты использовал эту связь, он хотел, чтобы ты её закрыл, поэтому ты и должен был учиться окклюменции! Иначе Волдеморт может насаждать ложные образы в твоём сознании, ты помнишь об этом?
— Да, спасибо, я помню, — произнёс Гарри сквозь зубы.
Он и без Гермионы прекрасно помнил, как однажды Волдеморт использовал эту самую связь между ними, чтобы заманить его в ловушку, и это привело к смерти Сириуса. Он жалел, что сказал друзьям об увиденном и ощутимом. Так Волдеморт казался ещё более опасным, как будто он смотрел в окно этой комнаты, и всё же боль в шраме не отпускала. Гарри сражался с ней, и это напоминало попытки сопротивляться болезни.
Он повернулся спиной к Рону и Гермионе, притворившись, что изучает старинный гобелен с родовым древом Блэков. И тут Гермиона пронзительно вскрикнула. Гарри вновь выхватил палочку, развернулся и увидел серебряного Патронуса, который влетел в окно гостиной и приземлился на полу перед ними. Патронус принял форму куницы и заговорил голосом отца Рона:
— Семья в безопасности, не отвечайте, за нами наблюдают.
Патронус растворился в воздухе. Рон издал нечто среднее между воем и стоном и упал на кровать. Гермиона села рядом с ним, схватив его за руку.
— Они в порядке, они в порядке! — шептала Гермиона, а Рон смеялся и обнимал её.
— Гарри, — пробормотал он из-за плеча Гермионы. — Я…
— Нет проблем, — откликнулся Гарри, которому было дурно от головной боли. — Это же твоя семья, конечно, ты волновался. Я бы чувствовал себя так же, — он подумал о Джинни. — И я чувствую себя так же.
Боль в шраме достигла пика. Шрам горел так же, как недавно в саду в Норе. Сквозь туман он услышал голос Гермионы:
— Я не хочу быть одна. Может, мы ляжем в спальные мешки, которые я взяла с собой, и расположимся сегодня прямо здесь?
Он услышал, что Рон согласился. Больше сопротивляться боли он не мог, ему пришлось подчиниться ей.
— Я в ванную, — пробормотал Гарри и вышел из комнаты так быстро, как только мог, почти бегом.
Ему едва удалось это сделать: дрожащими руками он закрыл за собой дверь на задвижку, и, задыхаясь, упал на пол в приступе агонии. Гарри почувствовал, как ярость, не принадлежащая ему, завладела его душой. Он увидел длинную комнату, освещённую лишь светом камина, огромного светловолосого пожирателя смерти, кричащего и корчащегося от боли, и фигуру более худого человека, стоящего над ним с протянутой палочкой, а Гарри говорил высоким холодным, беспощадным голосом: