— Какая захватывающая история, — произнесла Гермиона высокомерным тоном, который она использовала, когда хотела кого-то задеть. — Ты, наверное, так испугался?! Тем временем мы были в Годриковой Лощине. Дай подумать, что там с нами случилось, Гарри? Ах да, там была змея Ты-Сам-Знаешь-Кого, которая почти смогла нас убить, а затем появился сам Ты-Знаешь-Кто. Он не успел всего на секунду, чтобы застать нас.
— Что? — Рон с изумлением переводил взгляд с неё на Гарри, но Гермиона проигнорировала его.
— Гарри, представь, каково это, потерять ногти! В сравнение с этим наши страдания выглядят по-другому, правда?
— Гермиона, — тихо произнёс Гарри. — Рон только что спас мне жизнь.
Кажется, она его не услышала.
— Впрочем, кое-что мне хотелось бы знать, — изрекла она, глядя куда-то над головой Рона. — Как именно ты нашёл нас сегодня? Это важно. Зная это, мы сможем убедиться, не посетит ли нас кто-то ещё, кого бы мы не хотели видеть.
Рон бросил на неё свирепый взгляд и протянул маленький серебряный предмет, который он достал из кармана джинсов.
— Вот.
Ей пришлось посмотреть на Рона, чтобы увидеть, что он им показывает.
— Гаситель? — Гермиона так удивилась, что забыла принять холодный и свирепый вид.
— Он не просто включает и выключает свет, — сказал Рон. — Я не знаю, как он работает и почему он сработал именно в тот момент, а не в какой-нибудь другой, ведь я хотел вернуться сразу же после того, как ушёл. Но ранним рождественским утром я слушал радио и услышал… услышал тебя!
Он посмотрел на Гермиону.
— Ты услышал меня по радио? — спросила она, не веря своим ушам.
— Нет, я услышал твой голос, исходящий из моего кармана. Твой голос, — и он снова достал Гаситель, — шёл отсюда.
— И что именно я сказала? — в голосе Гермионы звучали нотки скептицизма и любопытства одновременно.
— Ты назвала меня по имени. Рон. И ты сказала… что-то о палочке…
Гермиона густо покраснела. И Гарри вспомнил: впервые после того, как Рон ушёл, его имя тогда было произнесено вслух. Гермиона упомянула Рона, говоря о том, что надо починить палочку Гарри.
— Я достал его, — продолжил Рон, глядя на Гаситель, — он выглядел так же, как всегда, но я был уверен, что слышал твой голос. И я нажал на него. В моей комнате погас свет, но прямо за окном возник другой свет.
Рон протянул пустую руку и показал куда-то впереди себя, глядя на что-то, чего не видели ни Гарри, ни Гермиона.
— Это был светящийся пульсирующий голубоватый шар, дающий свет, подобный свету от портала, ну, вы знаете?
— Да, — одновременно произнесли Гарри и Гермиона.
— Я понял, что это портал, — сказал Рон. — Я схватил вещи, упаковал их в рюкзак и вышел в сад. Маленький светящийся шар парил в воздухе, дожидаясь меня, а когда я вышел, он запрыгал. Я пошёл за ним и оказался за сараем, и тут… тут он вошёл в меня.
— Как ты сказал? — Гарри не был уверен, что расслышал правильно.
— Он как бы подплыл ко мне, — Рон показал указательным пальцем, как двигался шар, — прямо к моей груди, а потом… он вошёл прямо внутрь. Он был тут, — Рон дотронулся до места рядом с сердцем. — Я чувствовал его, он был горячим. Как только он оказался внутри меня, я знал, что должен делать. Я знал, что он приведёт меня туда, куда мне нужно. И так я дезаппарировал и оказался на той стороне холма. Там всё замело снегом…
— Мы там были, — кивнул Гарри. — Мы там провели две ночи. И на вторую ночь мне всё время казалось, что я слышу, как кто-то ходит в темноте и зовёт нас.
— Да, вот, это был я, — подтвердил Рон. — Но ваши защитные заклинания работали хорошо, и поэтому я не сумел вас увидеть и услышать. Я был уверен, что вы где-то здесь, поэтому, в конце концов, я достал спальный мешок, залез в него и стал ждать, когда кто-нибудь из вас появится. Я думал, что вы обязательно проявитесь, когда будете убирать палатку.
— На самом деле, нет, — сказала Гермиона. — Мы дезапарировали под плащом-невидимкой, чтобы соблюсти дополнительные меры безопасности. И мы ушли очень рано, потому что, как заметил Гарри, мы услышали, что здесь кто-то бродит.
— Ну вот, я провёл целый день на том холме, — продолжал Рон, — и всё надеялся, что вы появитесь. Но когда стало темнеть, я почувствовал, что пропустил вас, и снова нажал на Гаситель. Загорелся синий свет и вошёл в меня. Я дезаппарировал и попал сюда, в этот лес. Я всё ещё не видел вас и продолжал надеяться, что кто-нибудь из вас, наконец, появится… И Гарри появился. Ну, сперва, честно говоря, я увидел олениху.
— Кого ты увидел? — резко прервала его Гермиона.
Они объяснили ей, что случилось, и по ходу рассказа о серебряной оленихе и о мече в озере Гермиона, нахмурившись, переводила взгляд с одного на другого и так внимательно слушала, что забыла держать свои руки и ноги крепко сведёнными.
— Но это, должно быть, был патронус! — воскликнула она. — Вы не видели, кто вызвал его? Вы никого не видели? И он привёл вас к мечу! Я не могу в это поверить! А что случилось потом?
Рон рассказал, что он увидел, как Гарри прыгнул в озеро, и ждал, когда тот вынырнет наружу. После того, как он понял, что что-то не так, он нырнул и спас Гарри, а затем вернулся за мечом. Он дошёл до открытия медальона, запнулся и тут вмешался Гарри.
— И Рон ударил его мечом.
— И… и он ушёл? Просто так? — прошептала она.
— Ну, он… он кричал, — добавил Гарри, искоса глядя на Рона. — Вот.
Он бросил медальон ей на колени. Она осторожно подняла его и изучила повреждённые стекла.
Гарри решил, что, наконец, можно, не рискуя, снять заклинание щита. Он сделал это, послав волну палочкой Гермионы, и повернулся к Рону.
— Ты ведь только что сказал, что спасся от похитителей с помощью лишней палочки?
— Что? — Рон смотрел на Гермиону, которая изучала медальон. — А…а, да!
Он с силой дёрнул пряжку рюкзака и вытащил из его кармана короткую, тёмную палочку.
— Вот, я понял, что всегда нужно иметь запасную.
— И ты был прав, — подтвердил Гарри, протягивая руку. — Моя сломалась.
— Ты шутишь? — спросил Рон, но в эту минуту Гермиона встала, и его лицо снова приняло тревожное выражение.
Гермиона положила поражённый крестраж в свою расшитую бисером сумку, вернулась в кровать и устроилась там, не произнеся больше ни слова.
Рон передал Гарри новую палочку.
— Пожалуй, это лучшее, на что можно было надеяться, — пробормотал Гарри.
— Да, — ответил Рон, — могло быть и хуже. Помнишь тех птичек, которых она на меня наслала?
— Мы ещё не разобрались до конца, — послышался приглушённый голос Гермионы из-под одеял, но Гарри увидел, что Рон слегка улыбнулся, вытаскивая из рюкзака свою коричневую пижаму.[19]
Глава 20. Ксенофилиус Лавгуд
Гарри не ожидал, что гнев Гермионы мог остыть за одну ночь, поэтому он не удивился, когда на следующее утро она общалась с ними преимущественно сердитыми взглядами и подчёркнутым молчанием. Из солидарности с ней Рон в присутствии Гермионы был неестественно мрачным, что свидетельствовало о продолжающемся раскаянии. Фактически, когда они собирались втроём, Гарри чувствовал себя единственным не плачущим на малолюдных похоронах. Тем не менее, в те моменты, когда они оставались с Гарри вдвоём (набирая воду или обыскивая лес в поисках грибов), Рон становился неприлично весёлым.
— Кто-то помог нам, — начал разговор Рон. — Кто-то послал ту олениху, кто-то на нашей стороне. Одним крестражем меньше, приятель!
Воодушевлённые уничтожением медальона, они обсуждали возможное местонахождение остальных крестражей, несмотря на то, что они неоднократно говорили об этом прежде. Гарри был настроен оптимистично, он был убеждён, что за первой последуют и другие большие удачи. Даже плохое настроение Гермионы не испортило его бодрого духа. Внезапный поворот в их судьбе, появление загадочной оленихи, возвращение меча Гриффиндора и, более всего, возвращение Рона сделало Гарри таким счастливым, что он совершенно не мог сохранять невозмутимость. После полудня им снова удалось сбежать от мрачно настроенной Гермионы, и под предлогом сбора несуществующей ежевики они продолжили обмен новостями. Гарри наконец-то рассказал Рону о своих с Гермионой приключениях до момента их встречи в Годриковой Лощине. В свою очередь Рон удовлетворил любопытство Гарри о том, что случилось в магическом мире в его недельное отсутствие.
— …и как вам удалось узнать о Табу? — спросил он Гарри после того, как тот рассказал ему об отчаянных попытках магглорождённых ускользнуть от Министерства.
— Что?
— Вы с Гермионой перестали называть Сам-Знаешь-Кого по имени.
— О, да, это была всего лишь плохая привычка, от которой мы избавились, — отмахнулся Гарри. — Но у меня никогда не было проблем с тем, чтобы называть В…
— НЕТ! — закричал Рон, заставив Гарри наткнуться на заросли, а Гермиону, до этого увлечённо читающую книгу у входа в палатку, неодобрительно посмотреть в его сторону.
— Извини, — пробормотал Рон, вытаскивая Гарри из зарослей ежевики. — Но это имя заколдовано. Гарри, они таким образом отслеживают людей! Использование этого имени разрушает защитные чары, что является причиной каких-то магических повреждений. Именно так они нашли нас на Тоттенхем-Корт-Роуд.
— Потому что мы использовали его имя?
— Конечно! Надо отдать им должное, в этом есть смысл. Только люди с серьёзными намерениями остановить Его, такие как Дамблдор, могли произносить это имя. Теперь они наложили на него Табу. Каждый, кто скажет его имя вслух, может быть выслежен — быстрый и лёгкий путь найти членов Ордена! Они почти поймали Кингсли.
— Ты шутишь?
— Группа пожирателей смерти загнала его в угол. Билл сказал, что ему пришлось сражаться, чтобы уйти. Теперь он в бегах, как и мы.
Рон глубокомысленно почесал подбородок концом палочки.
— Ты не думаешь, может, это Кингсли послал олениху?
— Его патронус — рысь, мы же видели это на свадьбе, помнишь?