— Как странно… быть так близко и не зайти, — пробормотал Рон.
— Ну, не то, чтобы ты с ними виделся совсем уж давно. Ты был здесь на Рождество, — холодно заметила Гермиона.
— Я не был в Норе, — иронично усмехнулся Рон. — Ты думаешь, я собирался вернуться туда и рассказать всем, что ухаживаю за тобой? О да, Фред и Джордж были бы в восторге. И Джинни, она бы, действительно, поняла.
— Но где же тогда ты встречал Рождество? — спросила Гермиона с удивлением.
— В новом доме Билла и Флёр. В Шелл-коттедже. Билл всегда был ко мне снисходителен. Он… он не обрадовался, когда услышал, что я сделал, но не стал углубляться в эту тему. Он понял, что я, действительно, сожалею. Больше никто в семье не знает, что я находился здесь. Билл сказал маме, что они с Флёр не собираются домой на Рождество, поскольку хотят провести его вдвоём. Ты же понимаешь, первый праздник после того, как они поженились. Не думаю, что Флёр возражала. Ведь помнишь, как она ненавидит Селестину Уорбек?
Рон повернулся к Норе спиной.
— Давайте попробуем забраться сюда, — сказал он, направляясь к вершине холма.
Они шли несколько часов. Гарри по требованию Гермионы скрылся под плащом-невидимкой. Группа низких холмов выглядела необитаемой, не считая одного маленького коттеджа, но и тот оказался пустым.
— Ты думаешь, это их коттедж, а они уехали на Рождество? — спросила Гермиона, заглянув сквозь оконное стекло в опрятную маленькую кухню с геранью на подоконнике.
Рон фыркнул:
— Слушай, у меня создаётся впечатление, что если ты посмотришь в окно Лавгудов, то точно поймёшь, что это именно их окно. Давай осмотрим следующие холмы.
Они аппарировали на несколько миль севернее.
— Ага! — воскликнул Рон.
Ветер взъерошил волосы ребят и разметал одежду. Рон указывал на вершину холма, на склоне которого они оказались, где на фоне неба возвышался странный дом — огромный чёрный цилиндр и позади него на дневном небе висела призрачная луна.
— Это должен быть дом Луны. Кто ещё мог бы жить в подобном месте? Выглядит как гигантская ладья.
— Совсем не похоже на лодку, — Гермиона, нахмурившись, рассматривала башню.
— Я говорю о шахматной ладье, — пояснил Рон. — Для тебя — тура.
У Рона были самые длинные ноги, и он добрался до вершины холма первым. Когда Гарри и Гермиона вскарабкались следом, пыхтя и хватаясь за колющие бока, они увидели его широко ухмыляющимся.
— Это их дом, — утвердительно сказал Рон. — Смотрите.
К сломанным воротам были прибиты три написанных от руки таблички.
Первая гласила:
ПРОНЫРА. РЕДАКТОР. К.ЛАВГУД.
Вторая:
ПРИНОСИТЕ СОБСТВЕННУЮ ОМЕЛУ
Третья:
ОСТОРОЖНО, УПРАВЛЯЕМЫЕ СЛИВЫ
Они открыли заскрипевшие ворота. Дорожка, зигзагами ведущая к входной двери, заросла разнообразными странными растениями, в том числе кустами, покрытыми оранжевыми, похожими на редиски, фруктами, которые Луна иногда носила как серьги. Гарри показалось, что он узнал свирипень, и благоразумно обошёл засохший пень. Двулетние дикие яблони, лишённые листьев, но сгибаемые ветром под тяжестью каких-то красных фруктов с ягоду размером, и пушистые венки белых бусин омелы стояли, как стражи, по обеим сторонам входной двери. Маленькая сова с немного сплющенной, ястребоподобной головой смотрела на них с одной из ветвей.
— Лучше снять плащ-невидимку, Гарри, — предложила Гермиона. — Это тебе мистер Лавгуд хочет помочь, а не нам.
Он подчинился, передав ей плащ, который она уложила в свою расшитую бисером сумку. Затем она с помощью дверного молотка в форме орла трижды постучала в тяжёлую чёрную дверь, обитую железными гвоздями.
Прошло всего секунд десять, и дверь резко распахнулась. На пороге стоял Ксенофилиус Лавгуд, одетый в какую-то грязную ночную рубашку и босой. Его длинные седые волосы, похожие на сахарную вату, были грязными и нечёсаными. На свадьбе Билла и Флёр Ксенофилиус выглядел определённо опрятнее.
— Что? Что это? Кто вы? Чего вы хотите? — закричал он пронзительным, раздражённым голосом, глядя сначала на Гермиону, затем на Рона и, наконец, на Гарри. При виде последнего рот у него открылся и застыл в совершенно комическом «О!»
— Здравствуйте, мистер Лавгуд, — поприветствовал его Гарри, протягивая руку. — Я Гарри, Гарри Поттер.
Ксенофилиус не коснулся его руки, хотя его взгляд, уже не устремлённый себе под нос, скользнул прямо по шраму на лбу Гарри.
— Можно нам войти? — спросил Гарри. — Мы бы хотели Вас кое о чём спросить.
— Я… я не уверен, что это желательно, — прошептал Ксенофилиус. Он сглотнул и бросил быстрый взгляд в окружающий сад. — Некоторый шок… Мой мир… Я… я боюсь, я, в самом деле, не думаю, что я мог бы…
— Это не займёт много времени, — успокоил его Гарри, слегка разочарованный не слишком горячим приёмом.
— Я… ох, ладно, всё в порядке. Входите быстро. Быстро!
Только они шагнули за порог, как Ксенофилиус захлопнул за ними дверь. Они стояли на самой странной кухне, которую Гарри когда-либо видел. Комната была абсолютно круглая, так что он чувствовал себя словно внутри гигантской перечницы. Все вещи — плита, раковина, буфеты, искривлённые под стать стенам, — были разрисованы цветами, насекомыми и птицами, и всё яркими, чистыми красками. Гарри подумал, что он узнаёт стиль Луны. Этот стиль и замкнутое пространство производили несколько гнетущее впечатление. В центре кухни находилась кованная железная винтовая лестница, ведущая на верхние этажи. Сверху доносились сильный грохот и хлопанье: Гарри задумался, чем же Луна так гремит.
— Вам лучше подняться, — сказал Ксенофилиус, указывая дорогу.
Он всё ещё чувствовал себя неловко. Его комната казалась комбинацией жилого помещения и рабочего места, и от этого в ней царил ещё больший беспорядок, чем на кухне. Хотя она была значительно меньше и совершенно круглая, но чем-то походила на Комнату по требованию в тот незабываемый раз, когда та превратилась в гигантский лабиринт, полный сотни скрытых предметов. Повсюду громоздились стопки бумаг и книг. С потолка свисали искусно выполненные модели существ, размахивающих крыльями или щелкающих челюстями. Гарри не знал, кто это такие. Луны здесь не было: шум производил какой-то деревянный предмет с магически вращающимися деталями и колёсами. Он выглядел как причудливый потомок верстака и книжного шкафа, но через мгновение Гарри сообразил, что это старинный печатный станок, поскольку тот исторг из себя «Проныру».
— Разрешите, — Ксенофилиус шагнул к машине, выдернул грязную скатерть из-под огромного количества книг и бумаг, которые тут же свалились на пол, и накинул её на пресс, отчасти заглушив громкий стук и лязганье. Затем он повернулся к Гарри: — Зачем Вы пришли сюда?
Однако Гарри не успел ответить, потому что потрясённая Гермиона издала слабый вскрик:
— Мистер Лавгуд, что это?
Она указывала на громадный серый спиралевидный рог, висящий на стене и выдающийся вперёд на несколько футов. Он чем-то напоминал рог единорога.
— Это рог морщерогого кизляка, — ответил Ксенофилиус.
— Неправда! — воскликнула Гермиона.
— Гермиона, — смущённо пробормотал Гарри, — сейчас не время…
— Но Гарри, это рог громамонта! Это товар класса B и крайне опасная вещь, чтобы держать её дома!
— Как ты узнала, что это рог громамонта? — спросил Рон, быстро отодвинувшись от рога и произведя немалый шум своими перемещениями.
— Есть описание в книге «Волшебные твари и где их искать»! Мистер Лавгуд, Вам нужно избавиться от него сейчас же. Разве Вы не знаете, что он может взорваться при малейшем прикосновении к нему?
— Морщерогий кизляк, — очень чётко произнёс Ксенофилиус с упрямым видом, — пугливое и чрезвычайно волшебное существо, и его рог…
— Мистер Лавгуд, я узнала волнистые отметины вокруг основания, это рог громамонта, и он чрезвычайно опасен. Я не знаю, где Вы его взяли…
— Я купил его, — решительно ответил Ксенофилиус. — Две недели назад у очаровательного молодого волшебника, который знал о моём интересе к изящному кизляку. Рождественский сюрприз для моей Луны. И всё же, — продолжил он, поворачиваясь к Гарри, — зачем Вы пришли именно сюда, мистер Поттер?
— Нам нужна помощь, — ответил Гарри, прежде чем Гермиона снова успела открыть рот.
— Ах, — замялся Ксенофилиус, — помощь. Хмм…
Его здоровый глаз снова скользнул на шрам Гарри. Ксенофилиус выглядел испуганным и загипнотизированным одновременно.
— Да. Дело в том, что… помощь Гарри Поттеру… это довольно опасно.
— Разве не Вы постоянно говорите всем, что первоочередной долг — это оказание помощи Гарри? — возмутился Рон. — В этом Вашем журнале?
Ксенофилиус обернулся и бросил взгляд на прикрытый печатный станок, всё ещё постукивающий и позвякивающий под скатертью.
— Ну… да, я высказывал такое мнение. Однако…
— То есть это касается других, не лично Вас? — бросил Рон.
Ксенофилиус не ответил. Он всё ещё нервно сглатывал, бросая взгляды на всех троих поочерёдно. У Гарри создалось впечатление, что в нём происходит какая-то болезненная внутренняя борьба.
— Где Луна? — спросила Гермиона. — Посмотрим, что она думает.
Ксенофилиус сглотнул. Казалось, он окаменел. Наконец, он произнёс дрожащим, едва слышимым голосом:
— Луна там, у ручья, ловит пресноводных плимпов. Она… она будет рада вас видеть. Я пойду и позову её, а потом… да, очень хорошо. Я постараюсь вам помочь.
Он скользнул вниз по винтовой лестнице, потом раздался звук открывшейся и вновь закрывшейся двери. Они взглянули друг на друга.
— Трусливый старый прыщ, — выругался Рон. — Луна храбрее его раз в десять.
— Может, он волнуется о том, что случится с ними, если пожиратели смерти узнают о моём визите? — предположил Гарри.
— А я согласна с Роном, — высказалась Гермиона. — Отвратительный старый ханжа, призывающий всех помогать тебе, а сам пытающийся отвертеться. И, ради всего святого, держитесь от рога подальше.