— Ты никогда бы такого не сделал, Гарри, — повторяла она снова и снова. — Ты бы не стал копаться в могиле Дамблдора!
Но мысль о трупе Дамблдора пугала Гарри куда меньше, чем предположение, что он неправильно понял замыслы, которые были у Дамблдора при жизни. Ему казалось, что он двигается в темноте на ощупь; он выбрал свой путь, но не переставал оглядываться назад, опасаясь, что он всё понял неправильно и выбрал неверную дорогу. Время от времени его охватывала злость на Дамблдора, сильная, как волны, разбивающиеся об отвесные скалы у подножия коттеджа. Злость из-за того, что Дамблдор ничего не объяснил перед смертью.
— А умер ли он? — спросил Рон на третий день после их прибытия.
Гарри смотрел через стену, отделяющую сад от обрыва, когда его нашли Рон и Гермиона. Лучше б они этого не делали — у него не было желания что-то обсуждать.
— Да, умер. Рон, пожалуйста, не начинай снова!
— Посуди сама, Гермиона! — сказал Уизли, игнорируя Гарри, не сводившего глаз с горизонта. — Серебряная олениха. Меч. Взгляд, который Гарри видел в зеркале…
— Гарри признаёт, что ему могло показаться. Правда, Гарри?
— Могло, — не глядя на неё, согласился Гарри.
— Но ты же не думаешь, что тебе показалось, верно? — спросил Рон.
— Нет, не думаю, — ответил Гарри.
— Ну вот! — обрадовался Уизли, не давая девушке вставить слово. — Если это был не Дамблдор, объясни, как бы Добби узнал, что мы в подвале?
— Я не… но можешь ли ты объяснить, как Дамблдор послал его к нам, лежа в могиле в Хогвартсе?
— Ну не знаю, это мог быть его призрак!
— Дамблдор не вернулся бы призраком, — проговорил Гарри. Сейчас он вряд ли был уверен в чём-либо, касающемся Дамблдора, но одно знал точно: — Он бы отправился дальше.
— Что ты подразумеваешь под «отправился дальше»? — спросил Рон, но, прежде чем юноша успел ответить, позади раздался голос:
— Гарри?
Из коттеджа вышла Флёр. Её длинные серебристые волосы развевались на ветру.
— Гарри, Грипхук ‘отел бы поговорьить с тобой. Он в самой мальенькой спальне, говорьит, что не ‘очет, чтобы вас подслюшивали.
Неприязнь Флёр к гоблину, посылавшему её передавать сообщения, была очевидной: девушка с раздражённым видом ушла за дом.
Как и сказала Флёр, Грипхук ждал их в меньшей из трёх спален — в той, которая была отведена Гермионе и Луне. Он плотно задёрнул красные шторы, закрыв сияние облачного неба, и огненно-красный свет, столь странный в светлом, полном воздуха доме, залил всю комнату.
— Я принял решение, Гарри Поттер, — сказал гоблин, сидевший по-турецки в низком кресле и постукивавший по подлокотникам своими длинными тонкими пальцами. — Хоть гоблины Гринготтса и сочтут это подлым предательством, я решил помочь вам…
— Это прекрасно! — с невероятным облегчением воскликнул Гарри. — Грипхук, спасибо тебе, мы очень…
— … за, — твёрдо закончил гоблин, — вознаграждение.
От неожиданности Гарри запнулся.
— Сколько ты хочешь? У меня есть золото.
— Не золото, — ответил Грипхук. — Золото у меня есть.
Его чёрные, лишённые белков, глаза заблестели:
— Я хочу меч. Меч Годрика Гриффиндора.
Гарри сразу поник.
— Это невозможно, — ответил он. — Мне жаль.
— Тогда, — мягко отозвался гоблин, — у нас проблема.
— Мы можем дать тебе что-нибудь другое, — быстро заговорил Рон. — Уверен, у Лестрейнджей куча всего, ты сможешь выбрать что угодно, когда мы проберёмся туда.
Он совершил ошибку, сказав это. Грипхука уже переполняла злость.
— Я не вор, мальчишка! Мне не нужно ничего, на что я не имею права!
— Меч наш…
— Не ваш, — отрезал гоблин.
— Мы гриффиндорцы, а он принадлежал Годрику Гриффиндору…
— А до Гриффиндора кому он принадлежал? — выпрямляясь, спросил гоблин.
— Никому, — удивился Рон. — Он был сделан для него, разве не так?
— Нет! — выкрикнул гоблин, ткнув в сторону Рона своим длинным пальцем и свирепея на глазах. — Снова эта заносчивость волшебников! Этот меч принадлежал Регнуку Первому, прежде чем его забрал Годрик Гриффиндор! Это потерянное сокровище, шедевр гоблинской работы! И принадлежит он гоблинам! Меч — цена моих услуг, соглашайтесь или забудьте об этом!
Грипхук уставился на них. Гарри посмотрел на остальных, а потом решился:
— Нам нужно обсудить это, Грипхук, если можно. Ты дашь нам пару минут?
Гоблин недовольно кивнул.
Внизу, в пустой гостиной, Гарри, нахмурившись, подошёл к камину, пытаясь сообразить, что делать. Позади него Рон произнёс:
— Он смеётся. Мы не можем отдать ему меч.
— Это правда? — спросил Гарри Гермиону. — Гриффиндор украл меч?
— Я не знаю, — безнадёжно развела она руками. — История волшебников часто умалчивает о том, что они делали по отношению к другим магическим расам, но я ни разу не встречала информации о том, что Гриффиндор украл меч.
— Наверняка это одна из гоблинских историй, — сказал Рон, — о том, как волшебники всегда пытаются обмануть их. Похоже, нам ещё повезло, что он не потребовал одну из наших волшебных палочек.
— Гоблины имеют полное право недолюбливать волшебников, Рон, — возразила Гермиона. — Раньше с ними ужасно обращались.
— Гоблины всё-таки не пушистые маленькие зайчики, правда? — возмутился Рон. — Они убили кучу волшебников. Они тоже совершали отвратительные поступки.
— Но спор с Грипхуком на тему того, чей же род хитрее и кровожаднее, едва ли убедит его нам помочь, верно?
Наступила пауза, они пытались придумать способ решить проблему. Гарри посмотрел в окно на могилу Добби. Рядом с надгробием Луна поставила букет лаванды в банку из-под варенья.
— Ладно, — сказал Рон, и Гарри повернулся к нему, — как насчёт вот чего… Мы говорим Грипхуку, что нам нужен меч, пока мы не попадём в хранилище, а потом он может его забрать. Там ведь есть подделка, так? Мы поменяем их местами и отдадим ему фальшивый.
— Рон, в отличие от нас, он может заметить разницу, — возразила Гермиона. — Он единственный, кто понял, что произошла подмена!
— Да, но мы можем смыться раньше, чем он поймёт…
Под выразительным взглядом Гермионы он сразу умолк.
— Это, — произнесла она, — подло. Попросить у него помощи, а потом обмануть его? И ты ещё удивляешься, почему гоблины не любят волшебников, Рон?
Уши юноши покраснели.
— Ладно, хорошо! Это единственное, что пришло мне в голову! Какие у тебя идеи?
— Мы должны предложить ему что-то ещё, что-то равноценное.
— Отлично! Я сейчас сбегаю за одним из наших древних, сделанных гоблинами, мечей, и ты сможешь красиво его упаковать!
Снова наступила тишина. Гарри был уверен, что гоблин не согласится ни на что, кроме меча, даже если у них было что-нибудь равноценное, чтобы предложить ему. Но меч им был необходим, как единственное оружие, способное уничтожить крестражи.
На пару мгновений он прикрыл глаза и прислушался к шуму моря. Мысль, что Гриффиндор мог украсть меч, была ему неприятна: он всегда гордился тем, что он гриффиндорец. Гриффиндор был защитником магглорождённых и противостоял преданному чистокровным Слизерину…
— Может, он врёт, — произнёс Гарри, открывая глаза. — Грипхук. Может, Гриффиндор вовсе не крал меч. С чего мы взяли, что гоблинская версия истории правдива?
— Разве это что-то меняет? — спросила Гермиона.
— Меняет моё отношение к данному факту, — Гарри глубоко вздохнул. — Мы скажем ему, что он получит меч после того, как поможет нам пробраться в хранилище… но мы осторожно избежим слов о том, когда конкретно он его получит.
Довольная ухмылка медленно расползлась по лицу Рона, Гермиона же выглядела встревоженной.
— Гарри, мы не можем…
— Он сможет забрать его, — продолжил Гарри, — после того, как мы уничтожим мечом все крестражи. Я сделаю всё, чтобы потом он получил его. Я сдержу своё слово.
— Но могут пройти годы! — возразила девушка.
— Я знаю, но ему этого знать не нужно… Я не буду врать… серьёзно.
Гарри встретил её взгляд со смешанным чувством вызова и стыда. Ему вспомнились слова, высеченные на воротах Нурменгарда: "Для великого блага". Он отогнал эти мысли. Разве у них был выбор?
— Мне это не нравится, — пробормотала Гермиона.
— Да и мне не очень, — признался Гарри.
— А, по-моему, гениально, — сказал Рон, вставая на ноги. — Пойдём и скажем ему.
Вторично оказавшись в маленькой комнате, Гарри озвучил их предложение, тщательно подбирая слова, чтобы не заговорить о точном сроке передачи меча. Пока он говорил, Гермиона, насупившись, смотрела в пол; Гарри злился на неё, опасаясь, что это их выдаст. Однако Грипхук не сводил глаз с Гарри:
— Ты даёшь слово, Гарри Поттер, что отдашь мне меч Гриффиндора, если я помогу вам?
— Да, — ответил Гарри.
— Тогда по рукам, — сказал гоблин, протягивая ладонь.
Они скрепили договор рукопожатием. Гарри думал о том, замечают ли эти чёрные глаза беспокойство в его собственных. Затем Грипхук отпустил его руку, хлопнул в ладоши и произнёс:
— Итак! Мы начинаем!
Снова, как перед тем, как пробраться в Министерство, они с головой ушли в составление плана. Разместились «заговорщики» в самой маленькой спальне, которая, по настоянию Грипхука, по-прежнему была погружена в полумрак.
— Я был в хранилище Лестрейнджей только однажды, — сказал им гоблин, — в тот раз, когда мне велели положить туда фальшивый меч. Это одно из самых старинных помещений. Древнейшие семьи волшебников хранят свои богатства на самом глубоком уровне, хранилища там самые большие и лучше всего защищены…
Ежедневно они по несколько часов проводили в этой комнате, напоминающей чулан. Дни постепенно превратились в недели. Одна проблема, требующая решения, сменяла другую, и не последней из них было то, что запасы их многосущного зелья почти исчерпались.
— Здесь осталось только на одного из нас, — сказала Гермиона, наклоняя над лампой колбу с густым и мутным зельем.
— Этого хватит, — отозвался Гарри, изучающий схему глубинных коридоров банка, нарисованную Грипхуком от руки.