Рон и Гермиона сдвинулись плотнее рядом с ним; звуки битвы позади них внезапно приглушились, утихли, ибо в ночи повисало вязкое молчание, какое могли приносить лишь дементоры…
— Давай, Гарри! — откуда-то издалека донесся голос Гермионы. — Патронусы, Гарри, давай же!
Он поднял волшебную палочку, но тупая безнадежность уже расползалась по его телу: Фред умер, Хагрид наверняка умирал или уже был мертв; сколько еще народу потеряло жизни, он пока не знал; он чувствовал, что его душа уже наполовину оставила тело…
— ГАРРИ, ДАВАЙ! — закричала Гермиона.
Сотня дементоров приближалась, скользила им навстречу, находя свой путь по гарриному отчаянию, служившему для них словно обещанием пиршества…
Он увидел, как серебряный терьер Рона вырвался из его палочки в воздух, слабо померцал и исчез; он увидел, как гермионина выдра дернулась в воздухе и угасла; и его собственная волшебная палочка дрожала в его руке, и он почти приветствовал надвигающееся забытье, обещание пустоты, обещание конца чувств…
И тут серебряные заяц, кабан и лиса проплыли над головами Гарри, Рона и Гермионы; дементоры при их приближении отступили. Еще три человека вышли из темноты и встали рядом, направляя волшебные палочки вперед, продолжая вызывать Патронусов: Луна, Эрни и Шимус.
— Вот так правильно, — ободряюще сказала Луна, словно они снова были в Насущной Комнате и у них было обычное практическое занятие А.Д. — Вот так надо, Гарри… давай, подумай о чем-нибудь счастливом…
— О чем-нибудь счастливом? — надтреснутым голосом повторил он.
— Мы все еще здесь, — прошептала она, — мы все еще деремся. Давай же, ну…
Выскочила серебряная искра, затем неровная струйка света, и затем, приложив больше усилий, чем ему когда-либо для этого требовалось, Гарри заставил серебряного оленя вырваться из кончика своей палочки. Он помчался вперед, и теперь Дементоры рассыпались окончательно, и ночь тут же снова стала теплой, и звуки окружающей битвы вновь загремели у него в ушах.
— Не знаю, как вас благодарить, — дрожащим голосом проговорил Рон, поворачиваясь к Луне, Эрни и Шимусу, — вы спасли…
Раздался рык, земля задрожала: еще один великан неуклюже вышел из темноты со стороны леса, размахивая дубиной, более длинной, чем рост любого из них.
— БЕЖИМ! — снова завопил Гарри, но остальным его приказ не понадобился: они уже рассыпались, и вовремя, ибо в следующий момент колоссальная нога монстра ступила точно туда, где они только что стояли. Гарри оглянулся: Рон и Гермиона бежали за ним, но другие трое умчались обратно в гущу сражения.
— Надо убираться подальше! — крикнул Рон, когда великан снова взмахнул дубиной и его рев разнесся в ночи по всему парку, по-прежнему освещаемому вспышками красного и зеленого света.
— К Дракучей Иве,[93] — сказал Гарри. — Бежим!
Каким-то образом ему удалось отгородиться от всего этого, запрятать все в маленький уголок своего мозга, куда он сам не мог сейчас заглянуть: мысли о Фреде и Хагриде и страх за всех людей, которых он любил и которые сейчас рассыпались по замку и вокруг него — все это должно было подождать, потому что им надо было бежать, надо было добраться до змеи и до Волдеморта, потому что, как сказала Гермиона, это был единственный способ прекратить все…
Он мчался, почти веря, что может обогнать саму смерть, не обращая внимания ни на лучи света, пролетающие в темноте вокруг него, ни на звук озера, шумящего подобно морю, ни на скрип (хотя погода была безветренной) Запретного леса; через словно взбунтовавшийся парк он несся быстрее, чем когда-либо в жизни бегал, и именно он первым увидел огромную Иву, защищавшую тайну, сокрытую у ее корней, с помощью гибких, стегающих, как кнуты, ветвей.
Пыхтя и глотая воздух, Гарри замедлился, обходя хлещущие по сторонам ветви Ивы, вглядываясь сквозь темноту в ее толстый ствол, пытаясь разглядеть то пятнышко в коре старого дерева, которое его парализует. Рон и Гермиона подоспели следом; Гермиона настолько задыхалась от бега, что была не силах говорить.
— Как… как мы туда попадем? — пропыхтел Рон. — Я вижу… это место… если бы у нас… снова был Крукшанкс…
— Крукшанкс? — просипела согнувшаяся вдвое Гермиона, держась за грудь. — Ты волшебник или что?
— О… да… точно…
Рон посмотрел вокруг, затем нацелил волшебную палочку на прутик, валяющийся на земле, и произнес: «Wingardium Leviosa!» Прутик взлетел в воздух, развернулся в воздухе, словно пойманный порывом ветра, и устремился прямо к стволу Ивы сквозь ее зловеще качающиеся ветви. Он уткнулся в точку близ корней, и извивающееся дерево тотчас застыло неподвижно.
— Отлично! — пропыхтела Гермиона.
— Погодите.
Гарри заколебался; одна секунда неуверенности, наполненная грохотом и треском боя. Волдеморт хотел, чтобы он это сделал, чтобы он пришел… не вел ли он Рона и Гермиону в ловушку?
Но тут реальность сомкнулась над ним, простая и жестокая: единственным путем, ведущим вперед, было убийство змеи, а змея была там, где был Волдеморт, а Волдеморт был в конце этого тоннеля…
— Гарри, мы идем, давай! — и Рон пихнул его вперед.
Гарри протиснулся в подземный тоннель через сокрытый в корнях дерева вход. Проход был намного теснее, чем в предыдущий раз, когда они им пользовались. Потолок тоннеля нависал очень низко; почти четыре года назад они были вынуждены согнуться в три погибели, теперь им ничего не оставалось, кроме как ползти. Гарри двигался первым, освещая путь волшебной палочкой, ожидая в любой момент наткнуться на препятствие, но препятствий не было. Они двигались молча, гаррин взгляд был нацелен на качающийся луч света волшебной палочки, зажатой в его кулаке.
Наконец тоннель пошел вверх, и Гарри увидел впереди отблеск света. Гермиона потянула его за лодыжку.
— Плащ! — прошептала она. — Надень плащ!
Он пошарил позади себя свободной рукой, и Гермиона втиснула в нее комок гладкой ткани. Не без труда он натянул на себя плащ, пробормотал «Nox», погасив волшебную палочку, и продолжил ползти на четвереньках, стараясь не издавать ни звука. Все его чувства были напряжены, каждую секунду он ожидал, что его обнаружат, ожидал услышать ясный холодный голос, увидеть зеленую вспышку.
И тут он услышал голоса, исходящие из комнаты прямо впереди; голоса звучали лишь слегка приглушенно, потому что выход из тоннеля был заслонен чем-то вроде старого ящика. Едва осмеливаясь дышать, Гарри подкрался прямо к выходу и заглянул в крохотную щель между ящиком и стеной.
Комната за ящиком была тускло освещена, но он мог разглядеть Нагини, крутящуюся и извивающуюся, словно водяная змея. В своей зачарованной искрящейся сфере, плавающей в воздухе, она была в полной безопасности. Гарри мог разглядеть край стола и белую длиннопалую руку, играющую с волшебной палочкой. Затем раздался голос Снейпа, и гаррино сердце вздрогнуло: Снейп был в нескольких дюймах от того места, где он прятался, согнувшись в три погибели.
— …мой Лорд, их оборона рушится…
— …и это происходит без твоей помощи, — ответил Волдеморт своим высоким ясным голосом. — Хотя ты и искусный волшебник, Северус, я не думаю, что твое появление там многое изменит. Мы почти победили… почти.
— Разрешите мне найти мальчишку. Разрешите мне доставить вам Поттера. Я знаю, я могу найти его, мой Лорд. Пожалуйста.
Снейп прошел мимо щели, и Гарри чуть подался назад, не отрывая глаз от Нагини, размышляя, есть ли такое заклинание, которое способно пробить окружающую ее защиту, но в голову ничего не приходило. Одна неудачная попытка, и он выдаст свое местонахождение…
Волдеморт встал. Теперь Гарри мог его видеть, его красные глаза, его плоское змееподобное лицо; бледная кожа в полутьме, казалось, слегка сияла.
— У меня проблема, Северус, — мягко произнес Волдеморт.
— Мой Лорд? — сказал Снейп.
Волдеморт поднял Старшую палочку, держа ее нежно и точно, словно дирижер свою дирижерскую палочку.
— Почему она не работает, Северус?
В тишине Гарри показалось, что он слышит тихое шипение сворачивающейся и разворачивающейся змеи, или это был свистящий вздох Волдеморта, повисший в воздухе?
— Мой… мой Лорд? — озадаченно переспросил Снейп. — Я не понимаю. Вы… вы применяли экстраординарную магию с помощью этой палочки.
— Нет, — ответил Волдеморт. — Я применял свою обычную магию. Я сам экстраординарен, но эта волшебная палочка… нет. Она не раскрыла тех чудес, которые были обещаны. Я не чувствую разницы между этой палочкой и той, которую я достал у Олливандера многие годы назад.
Его тон был задумчивым, спокойным, но гаррин шрам начал покалывать и пульсировать; боль во лбу усиливалась, и он ощущал все нарастающую, но пока сдерживаемую ярость Волдеморта.
— Не чувствую разницы, — повторил Волдеморт.
Снейп молчал. Гарри не видел его лица; он подивился, почувствовал ли Снейп угрозу; может быть, он пытается подобрать верные слова, как-то обнадежить своего господина?
Волдеморт начал тихими шагами мерить комнату; на несколько секунд Гарри потерял его из виду. Он продолжал говорить тем же размеренным тоном, в то время как боль и ярость в Гарри все нарастали.
— Я долго и упорно думал, Северус… знаешь ли ты, почему я отозвал тебя из битвы?
На мгновение Гарри увидел Снейпа в профиль: его взгляд был устремлен на змею, крутящуюся в своей зачарованной клетке.
— Нет, мой Лорд, но я умоляю вас позволить мне вернуться. Разрешите мне найти Поттера.
— Ты говоришь, как Люциус. Ни один из вас не понимает Поттера так, как я. Его не нужно искать. Поттер сам придет ко мне. Я знаю его слабость, понимаешь ли, его самый большой недостаток. Он не вынесет вида того, как другие погибают вокруг него, зная, что это происходит из-за него. Он захочет прекратить это любой ценой. Он придет.
— Но мой Лорд, его может случайно убить кто-то другой, не вы…
— Мои указания Упивающимся Смертью были предельно ясны. Захватить Поттера. Убить его друзей — чем больше, тем лучше — но не убивать его. Но сейчас я о тебе хотел поговорить, не о Гарри Поттере. Ты был очень ценен для меня. Очень ценен.