Сквозь тишину пробились приглушенные крики миссис Уизли четырьмя этажами ниже.
— Небось Джинни оставила пылинку на какой-нибудь мелкой салфетнице, — откомментировал Рон. — Не знаю, чего Делакурам взбрело приехать за два дня до свадьбы.
— Сестра Флер будет подружкой невесты, она должна была приехать пораньше, чтобы порепетировать, и она слишком мала, чтобы приехать одна, — отозвалась Гермиона, нерешительно оглядывая «Болтаем с Баньши».
— Ну что ж, гости не очень-то снимут мамин стресс, — заметил Рон.
— Что нам действительно нужно решить, — произнесла Гермиона, без раздумий отправляя в урну «Теорию защитной магии» и подбирая «Оценку магического образования в Европе», — так это куда мы направимся после того, как уйдем отсюда. Я знаю, ты говорил, что собирался в первую очередь посетить Годрикову Лощину, Гарри, и я понимаю почему, но… все-таки… не следует ли нам отдать приоритет Хоркруксам?
— Если бы мы знали, где находится хотя бы один Хоркрукс, я бы с тобой согласился, — ответил Гарри; он не верил, что Гермиона на самом деле понимает его стремление вернуться в Годрикову Лощину. Могилы его родителей были лишь частью того, что влекло его: он испытывал сильное, хотя и необъяснимое чувство, что там его ждут многие ответы. Возможно, это было просто из-за того, что именно там он выжил после убивающего проклятья Волдеморта; теперь, когда перед ним стояла реальная возможность попытаться повторить этот трюк, Гарри тянуло на место, где это произошло; он пытался понять.
— А тебе не кажется, что есть вероятность, что Волдеморт послал в Годрикову Лощину своих наблюдателей? — спросила Гермиона. — Вполне возможно, он ожидает, что ты вернешься к могилам твоих родителей, когда ты станешь волен делать все что захочешь?
Такая мысль Гарри в голову не приходила. Пока он пытался подобрать контраргумент, Рон неожиданно заговорил, очевидно следуя какой-то собственной мысли.
— Это тип, Р.А.Б. — задумчиво произнес он. — Ну вы поняли, тот, который спер настоящий медальон?
Гермиона кивнула.
— Он сказал в своей записке, что собирается его уничтожить, так?
Гарри притянул к себе рюкзак и вытащил поддельный Хоркрукс, в котором до сих пор лежала свернутая записка Р.А.Б.а.
— «Я украл настоящий Хоркрукс и намерен уничтожить его как можно скорее», — прочел Гарри.
— Вот, что если он его действительно кокнул?
— Или она, — перебила Гермиона.
— Это без разницы, — махнул рукой Рон. — Это значит, нам осталось бы на один меньше!
— Да, но нам все равно надо будет попытаться найти настоящий медальон, верно? — заметила Гермиона. — Хотя бы чтобы узнать, уничтожен он или нет.
— А когда мы доберемся до Хоркрукса, как мы будем его уничтожать? — поинтересовался Рон.
— Ну, — ответила Гермиона, — я на эту тему немного покопалась…
— Как? — спросил Гарри. — Я думал, в библиотеке нет ни одной книги по Хоркруксам?
— Их и нет, — Гермиона порозовела. — Дамблдор их все забрал, но он — он их не уничтожил.
Рон резко выпрямился, глядя на Гермиону квадратными глазами.
— Как, во имя мерлиновых штанов, как тебе удалось наложить лапу на эти книги о Хоркруксах?
— Я — я их не крала! — воскликнула Гермиона, с отчаянным видом переводя взгляд с Гарри на Рона. — Это по-прежнему библиотечные книги, хотя Дамблдор и забрал их с полок. И вообще, если бы он действительно не хотел, чтобы кто-нибудь до них добрался, я уверен, он бы сделал так, чтобы было намного труднее…
— Ближе к теме! — потребовал Рон.
— Ну… в общем, это было просто, — тихо проговорила Гермиона. — Я просто произвела Призывающие чары. Ну вы знаете — Accio. И тогда — они вылетели из окна дамблдорова кабинета прямо в спальню девочек.
— Но когда ты это успела? — спросил Гарри, разглядывая Гермиону со смешанным чувством удивления и восхищения.
— Сразу после его — Дамблдора — похорон, — еще тише ответила Гермиона. — Сразу же, как только мы решили уйти из школы и отправиться искать Хоркруксы. Когда я вернулась к себе наверх, чтобы забрать вещи, до меня… до меня вдруг дошло, что чем больше мы о них узнаем, тем лучше… и я была там одна… вот, и я попыталась… и все получилось. Они прилетели прямо через открытое окно, и я… я их взяла.
Она сглотнула и умоляющим голосом продолжила:
— Я не думаю, что Дамблдор был бы очень сердит, мы же не собираемся использовать эту информацию, чтобы создать Хоркрукс, ведь так?
— А ты слышала, чтобы мы жаловались? — спросил Рон. — Кстати, где все эти книги?
Гермиона порылась немного и извлекла из общей кучи здоровенный том, переплетенный в выцветшую черную кожу. Она смотрела на него с омерзением на лице и держала брезгливо, словно недавно сдохшее животное.
— Вот здесь даны детальные инструкции, как делать Хоркрукс. «Тайны темнейшего искусства» — это кошмарная книга, просто ужасная, там такая злая магия. Мне интересно, когда именно Дамблдор забрал ее из библиотеки… если уже после того, как он стал директором, готова спорить, что Волдеморт именно отсюда взял все инструкции, которые ему были нужны.
— Но зачем ему тогда было спрашивать Слагхорна, как делать Хоркрукс, если он это уже прочел? — спросил Рон.
— Он говорил со Слагхорном только чтобы выяснить, что произойдет, если расщепить душу на семь частей, — ответил Гарри. — Дамблдор не сомневался, что Риддл уже знал, как создать Хоркрукс, в тот момент, когда он спрашивал о них Слагхорна. Думаю, ты права, Гермиона, очень похоже, что именно отсюда он взял всю информацию.
— И чем больше я о них читаю, — сказала Гермиона, — тем более ужасными они мне кажутся, и тем меньше я верю, что он на самом деле создал целых шесть. В этой книге предупреждают, что разорванная душа становится очень нестабильной, и это при создании только одного Хоркрукса!
Гарри припомнил, что говорил Дамблдор, насчет того, что Волдеморт перешел грань «обычного зла».
— А есть ли способ собрать свою душу обратно? — поинтересовался Рон.
— Есть, — невесело улыбнулась Гермиона. — Но это невероятно болезненно.
— Почему? Как это можно сделать? — спросил Гарри.
— Раскаяние, — произнесла Гермиона. — Ты должен действительно ощутить, что ты наделал. Там есть сноска. Вероятно, эта боль может тебя уничтожить. Я как-то не представляю себе, чтобы Волдеморт попытался это сделать, а вы?
— Нет, — покачал головой Рон, прежде чем Гарри успел ответить. — Так в этой книге сказано, как уничтожать Хоркруксы?
— Да, — Гермиона начала листать хрупкие страницы с таким видом, словно копалась в гниющих потрохах, — потому что эта книга предупреждает Темных волшебников, насколько сильные заклинания необходимо на них накладывать. Судя по тому, что я прочла, то, что сделал Гарри с дневником Риддла — один из очень немногих реально действенных способов уничтожить Хоркрукс.
— Что именно, пырнуть его клыком василиска? — уточнил Гарри.
— О, ну тогда круто, что у нас такой большой запас клыков василиска, — заявил Рон. — А я-то думал, что нам с ними делать.
— Это не обязательно должен быть клык василиска, — терпеливо сказала Гермиона. — Это должно быть нечто столь разрушительное, что Хоркрукс не сможет залечить сам себя. От яда василиска есть только одно противоядие, и оно невероятно редкое…
— …слезы феникса, — кивнул Гарри.
— Точно, — подтвердила Гермиона. — Наша проблема в том, что в мире очень мало веществ, столь же разрушительных, как яд василиска, и все они слишком опасны, чтобы постоянно носить их с собой. Это, однако, та проблема, которую нам решить совершенно необходимо, потому что просто разломать, разбить или раздавить Хоркрукс будет недостаточно. Его надо разрушить так, чтобы он не мог быть восстановлен никакими магическими методами.
— Но даже если мы раздолбаем эту штуку, в которой сидит кусок души, — спросил Рон, — почему этот кусок не может просто уйти и поселиться в чем-нибудь еще?
— Потому что Хоркрукс — это полная противоположность человеческому существу.
Увидев, что Гарри и Рон совершенно сбиты с толку, Гермиона поспешила продолжить:
— Вот смотри, если я прямо сейчас возьму меч, Рон, и проткну им тебя, твою душу я абсолютно не затрону.
— И это наверняка меня здорово утешит, — заметил Рон. Гарри рассмеялся.
— И правильно, что утешит! Но вся суть в чем: что бы ни произошло с твоим телом, душа твоя выживет и останется невредимой, — сказала Гермиона. — А с Хоркруксом все прямо наоборот. Выживание частицы души внутри него зависит от своей оболочки, от своего зачарованного тела. Она не может существовать без этой оболочки.
— Тот дневник… он вроде как умер, когда я его проткнул, — Гарри припомнил чернила, текущие, словно кровь, из пронзенных страниц, и вопли частицы волдемортовой души, когда она исчезала.
— И как только дневник был правильным способом уничтожен, фрагмент души, запертый в нем, больше не мог существовать. Джинни пыталась избавиться от дневника, прежде чем ты это сделал, она спустила его в туалет, но, разумеется, он вернулся назад как новенький.
— Погоди-ка, — нахмурился Рон. — Тот кусок души из дневника овладел Джинни, так? А это как работало?
— Пока волшебный сосуд в порядке, частица души может влетать и вылетать из кого-то, кто слишком близок к этому объекту. Я не имею в виду — держать его у себя слишком долго; это не имеет отношения к физической близости, — добавила она, прежде чем Рон смог что-то вставить. — Я имею в виду, эмоционально близок. Джинни в этом дневнике изливала душу, от этого она стала чрезвычайно уязвимой. Большие неприятности ожидают того, кто слишком полюбит или станет слишком зависим от Хоркрукса.
— Вот интересно, как Дамблдор уничтожил кольцо? — задумчиво произнес Гарри. — Почему я его об этом не спросил? Я никогда не…
Его голос увял: он думал обо всем том, что он должен был спросить у Дамблдора, и о том, как много возможностей он упустил, пока Дамблдор был жив, выяснить больше… выяснить все…
Внезапно дверь спальни распахнулась; звук, который она издала, врезавшись в стену, разбил повисшую тишину. Гермиона вскрикнула и выронила «Тайны темнейшего искусства»; Крукшанкс с недовольным шипением метнулся под кровать; Рон спрыгнул с постели, поскользнулся на фантике от Шоколадной лягушки и въехал головой в противоположную стену; Гарри инстинктивно потянулся за волшебной палочкой, прежде чем сообразил, что перед ним стоит никто иной, как миссис Уизли с растрепанными волосами и искаженным от ярости лицом.