Семейство выглядело счастливым и совершенно нормальным, мягко улыбаясь с газетной страницы. Ариана слабо махала ручкой из своей пеленки. Гарри глянул повыше и прочел заголовок:
Полагая, что вряд ли он сможет чувствовать себя хуже, чем сейчас, Гарри начал читать.
Гордая и высокомерная, Кендра Дамблдор не могла оставаться в Моулде-на-Волде после получившего широкую огласку ареста и заключения в Азкабане ее мужа Персиваля. Поэтому она приняла решение покинуть свою родину и переехать в Годрикову Лощину, деревню, которая много позже приобрела известность как место, где Гарри Поттер загадочным образом избежал смерти от Сами-Знаете-Кого.
Как и в Моулде-на-Волде, в Годриковой Лощине жило большое количество волшебных семей, но, поскольку Кендра никого из них не знала, она избежала расспросов по поводу преступления ее мужа, с которыми она сталкивалась ранее. Постоянно отклоняя дружеские попытки знакомства со стороны своих новых соседей-волшебников, она вскоре добилась того, что ее семья осталась в одиночестве.
«Захлопнула дверь перед моим носом, когда я пришла поприветствовать ее, принеся несколько самодельных кексов-котелков», вспоминает Батильда Бэгшот. «На протяжении первого года их пребывания там я всего раз видела двух мальчиков. Я бы и не знала, что есть еще и дочь, если бы следующей зимой после их приезда не пошла собирать Плангентины в лунную ночь. Тогда я и увидела, как Кендра выводит Ариану в задний садик. Один раз прошла с ней вокруг лужайки, крепко держа ее за руку, и увела обратно внутрь. Я тогда не знала, что и думать».
Похоже, Кендра считала, что переезд в Годрикову Лощину дает ей прекрасную возможность навсегда спрятать Ариану, к чему она, вероятно, стремилась долгие годы. Время, когда это произошло, очень важно. Ариане едва исполнилось семь лет, когда она пропала из виду, а семь лет — это тот возраст, в котором, по мнению большинства экспертов, начинает проявляться магия, если она вообще есть. Никто из ныне живущих не припоминает, чтобы Ариана когда-либо демонстрировала хоть какие-то признаки магии. Отсюда становится очевидным, что Кендра приняла решение скрыть само существование своей дочери, вместо того чтобы выносить позор, признав, что она родила сквиба. Переезд прочь от друзей и соседей, знавших про Ариану, разумеется, должен был существенно облегчить задачу по ее заточению. Можно было рассчитывать, что крайне малое число людей, знавших о существовании Арианы, позволит сохранить тайну с этого момента и далее. Среди этих немногих были и два ее брата, отклонявшие все неудобные вопросы с помощью ответа, которому их научила мать: «Моя сестра слишком нежная, чтобы ходить в школу».
Читайте на следующей неделе: Альбус Дамблдор в Хогвартсе — призы и притворство.
Гарри был неправ: от прочитанного ему определенно стало хуже. Он снова взглянул на фотографию, казалось, совершенно счастливой семьи. Было ли это правдой? Как он мог это выяснить? Он хотел направиться в Годрикову Лощину, даже если Батильда была не в том состоянии, чтобы с ним разговаривать; он хотел посетить то место, где и он, и Дамблдор потеряли тех, кого любили. Он начал было опускать газету на стол, чтобы спросить мнение Рона и Гермионы, когда по всей кухне разнесся оглушительный хлопок.
Впервые за все эти три дня Гарри совершенно забыл про Кричера. Первой его мыслью было, что в комнату вернулся Люпин, и какое-то мгновение он не мог разобраться в мешанине дергающихся конечностей, объявившейся из ниоткуда прямо возле его стула. Он вскочил на ноги в тот самый момент, когда Кричер выпутал себя и, низко поклонившись Гарри, проскрипел:
— Кричер вернулся с вором Мандангусом Флетчером, господин.
Мандангус поспешно поднялся и вытащил волшебную палочку; Гермиона, однако, оказалась слишком быстра для него.
— Expelliarmus!
Палочка Мандангуса взмыла в воздух и опустилась в руку Гермионы. Мандангус с безумными глазами бросился к лестнице; Рон, словно заправский регбист, принял его на корпус, и Мандангус с приглушенным треском рухнул на каменный пол.
— Че надо? — прокричал он, пытаясь вывернуться из захвата Рона. — Че я сделал? Че вы напустили на меня вашего, блин, домового эльфа, че вам надо, че я сделал, пусти, пусти меня, а не то…
— Ты сейчас не в том положении, чтобы угрожать, — произнес Гарри. Он отшвырнул газету, в несколько широких шагов пересек кухню и опустился на колени рядом с Мандангусом; тот перестал биться и с ужасом смотрел на него. Рон, тяжело дыша, поднялся на ноги и стал смотреть, как Гарри нацеливает свою волшебную палочку Мандангусу точно в нос. От Мандангуса несло старым потом и табаком; волосы его были спутаны, мантия вся в пятнах.
— Кричер извиняется за то, что не сразу доставил вора, господин, — прокаркал эльф. — Флетчер знает, как избежать поимки, у него много укрытий и сообщников. Тем не менее, в конце концов Кричер поймал вора.
— Ты очень хорошо сработал, Кричер, — сказал Гарри, и эльф низко поклонился.
— Значит так, у нас к тебе есть вопросы, — сообщил Гарри Мандангусу. Тот сразу заверещал:
— Я просто испугался, окей? Я ваще не хотел с ними идти, без обид, паря, но я никада не собирался умирать ради тебя, а там на меня Сам-Блин-Знаешь-Кто летел, всякий оттуда бы свалил, я всегда говорил, что не хочу туда идти…
— К твоему сведению, ни один из остальных не Дезаппарировал, — сообщила Гермиона.
— Ну, значит, вы кучка, блин, ероев, во, понятно, ну а я никада не делал виду, что хочу убить себя…
— Нам неинтересно, почему ты сбежал от Психоглазого, — Гарри придвинул кончик своей волшебной палочки чуть ближе к выпученным, налитым кровью глазкам Мандангуса. — Мы и так знали, что ты ненадежный кусок дерьма.
— Ну и ладно, и че тада за мной гоняются ваши домовые эльфы? Или это опять насчет тех дурацких кубков? Так их у меня нет уже ни одного, а то б я отдал…
— И не насчет кубков, хотя это уже теплее, — сообщил Гарри. — Заткнись и слушай.
Это было восхитительное чувство — иметь цель, иметь кого-то, у кого можно было потребовать какой-то маленький кусочек правды. Кончик гарриной волшебной палочки был теперь настолько близко к переносице Мандангуса, что тот собрал глаза в кучку, пытаясь его разглядеть.
— Когда ты вычищал из этого дома все ценное, — начал Гарри, но Мандангус тотчас его перебил.
— Сириус никада не волновался про этот мусор…
Послышался быстрый топоток, вспышкой сверкнула бронза, раздался гулкий удар и вопль боли: Кричер налетел на Мандангуса и врезал ему по голове кастрюлей.
— Убери его, убери его, его запирать надо! — заверещал Мандангус, отшатываясь назад, ибо Кричер снова замахнулся тяжелой кастрюлей.
— Кричер, нет! — крикнул Гарри.
Тощие руки Кричера задрожали от веса кастрюли, но все еще не опустили ее.
— Может быть, еще всего разок, господин Гарри, на удачу?
Рон рассмеялся.
— Он нужен нам в сознании, Кричер, но если его понадобится убеждать, мы поручим тебе эту почетную задачу, — заверил Гарри.
— Спасибо большое, хозяин, — поклонившись, сказал Кричер и отошел чуть назад; его огромные бледные глаза по-прежнему с ненавистью сверлили Мандангуса.
— Когда ты избавлял этот дом от всех ценных вещей, какие только мог найти, — снова начал Гарри, — ты забрал кучу всякой всячины из кухонного чулана. Там был медальон, — во рту у Гарри внезапно пересохло; он ощущал напряжение и возбуждение, исходящее от Рона и Гермионы. — Что ты с ним сделал?
— А че? — спросил Мандангус. — Он дорогой?
— Он все еще у тебя! — вскричала Гермиона.
— Не, не у него, — проницательно заметил Рон. — Он прикидывает, не следовало ли ему запросить за него больше денег.
— Больше? — переспросил Мандангус. — Это, блин, было бы совсем лехко… я его просто отдал нафих, понятно? Без выбора.
— Что ты несешь?
— Я продавал в Диагон Аллее,[55] и она тут подошла и спросила, есть ли у меня лицензия на торговлю майическими штуками. Магазин, блин. Она меня хотела штрафануть, но ей понравился медальон, и она сказала мне, щас она его заберет и на этот раз меня отпустит, и чтоб я знал, как мне повезло.
— Кто была эта женщина? — спросил Гарри.
— Нинаю, какая-то министерская карга.
Мандангус думал некоторое время, наморщив лоб.
— Маленькая женщина. С бантом на голове, — и потом, нахмурившись, добавил: — Смахивала на жабу.
Гарри выронил волшебную палочку; та стукнула Мандангуса по носу, и выпустила сноп красных искр, которые подожгли ему брови.
— Aguamenti! — крикнула Гермиона, и струя воды брызнула из ее палочки, залив шипящего, задыхающегося Мандангуса.
Гарри поднял взгляд и обнаружил отражение собственного шока в лицах Рона и Гермионы. Шрамы на тыльной стороне его правой ладони снова начало покалывать.
Глава 12. Магия — сила
По мере того как август подходил к концу, квадратик неухоженной травы посреди площади Гримо сох на солнце, пока трава не стала жесткой и коричневой. Обитатели дома двенадцать оставались невидимы для всех находившихся в соседних домах, да и сам дом двенадцать тоже. Мугли, обитающие рядом с площадью Гримо, давно уже привыкли к забавной ошибке при нумерации домов, из-за которой дом одиннадцать располагался рядом с домом тринадцать.
И в то же время площадь привлекала к себе небольшой, но постоянный поток посетителей, которые явно находили эту аномалию чрезвычайно интригующей. Ни дня не обходилось без того, чтобы на площади не появились один-два человека, единственная цель которых (по крайней мере так казалось) заключалась в том, чтобы, прислонившись к металлическому ограждению напротив домов одиннадцать и тринадцать, наблюдать за местом стыка между ними. Наблюдатели никогда не были одними и теми же два дня подряд, хотя все они явно разделяли общую нелюбовь к нормальной одежде. Большинство лондонцев, проходящих мимо, привыкли к странно одетым людям и не обращали на них особого внимания, хотя время от времени оглядывались, недоумевая, почему кому-то нравится носить столь длинные плащи по такой жаре.