Гермиона пошарила внутри своей мантии, достала бисерную сумочку, покопалась в ней несколько секунд и извлекла сверкающий меч. Гарри ухватил его за украшенную рубинами рукоять и дотронулся кончиком клинка до стоящего поблизости серебряного дракона — тот не размножился.
— Если только я смогу просунуть меч через ручку… но как мне туда подняться?
Полка, на которой стоял кубок, висела слишком высоко для любого из них, даже для Рона, который был выше всех. Жар от зачарованных сокровищ поднимался волнами, и пот бежал по лицу и спине Гарри, пока он изо всех сил пытался придумать способ добраться до кубка; и вдруг он услышал по ту сторону двери хранилища рев дракона и все более и более громкое звяканье.
Теперь они точно были в ловушке: выхода, кроме как через дверь, не было, а с той стороны, похоже, приближалась туча гоблинов. Гарри взглянул на Рона и Гермиону и увидел страх на их лицах.
— Гермиона, — произнес Гарри сквозь приближающееся звяканье, — я должен туда добраться, мы должны избавиться от него…
Она подняла волшебную палочку, навела ее на Гарри и прошептала: «Levicorpus».
Подвешенный в воздухе за лодыжку, Гарри ударился о доспех, и копии посыпались вниз, словно добела раскаленные тела. Рон, Гермиона и оба гоблина с криками боли отлетели в сторону и врезались в другие предметы, тоже начавшие размножаться. Полупогребенные в растущей горе красного от жара золота, они дергались и кричали, в то время как Гарри ткнул мечом в ручку кубка Хаффлпафф, подвесив его на клинке.
— Impervius! — не своим голосом проклекотала Гермиона в попытке защитить себя, Рона и гоблинов от раскаленного металла.
Затем еще более страшный крик заставил Гарри посмотреть вниз: Рон и Гермиона, стоя по пояс в драгоценностях, всячески пытались не дать Богроду исчезнуть под растущей грудой, но Грипхук исчез из виду, и лишь кончики длинных пальцев оставались на поверхности. Гарри ухватил Грипхука за пальцы и потянул. Обожженный гоблин, воя, постепенно поднялся на поверхность.
— Liberacorpus! — крикнул Гарри, и со страшным грохотом он и Грипхук приземлились на распухающую поверхность сокровищ. Меч вырвался из гарриной руки.
— Возьмите его! — взревел Гарри, борясь с болью от горячего металла на своей коже; Грипхук вновь вскарабкался ему на плечи, твердо намеренный избежать нового контакта с растущей массой докрасна раскаленных предметов. — Где меч? На нем кубок!
Звяканье с той стороны двери становилось оглушающим… было слишком поздно…
— Здесь!
Первым его увидел Грипхук, и именно Грипхук прыгнул, и в это мгновение Гарри понял, что гоблин с самого начала не рассчитывал, что они сдержат слово. Крепко держась одной рукой за гаррины волосы, чтобы избежать падения в море обжигающего золота, Грипхук вцепился в рукоять меча и поднял его высоко вверх, так чтобы Гарри не смог дотянуться.
Маленький золотой кубок, ручка которого была пронзена клинком меча Гриффиндора, взмыл в воздух. По-прежнему оседланный гоблином, Гарри в отчаянном броске поймал его, и хотя он ощущал, как кубок обжигает его плоть, он его не выпустил; бессчетные кубки Хаффлпафф вырвались из гарриного кулака, поливая его словно дождем. В этот момент вход в хранилище открылся вновь, и Гарри, Рон и Гермиона вместе с все усиливающейся лавиной пылающего золота и серебра были вынесены во внешнюю камеру.
Едва ощущая боль от ожогов, покрывающих все его тело, по-прежнему несомый потоком размножающихся драгоценностей, Гарри засунул кубок себе в карман и потянулся, чтобы забрать меч, но Грипхук исчез. Соскользнув с гарриных плеч при первой же возможности, он рванул под прикрытие окружающих их гоблинов, размахивая мечом и вопя: «Воры! Воры! На помощь! Воры!» Он исчез в гуще наступающей толпы, вооруженной кинжалами и принявшей его без вопросов.
Оскальзываясь на горячем металле, Гарри с трудом поднялся на ноги и понял, что единственный путь наружу лежал через толпу.
— Stupefy! — проревел он, и Рон с Гермионой последовали его примеру; струи красного света устремились в толпу гоблинов, и несколько их упало, но прочие наступали, и Гарри увидел, как из-за угла выскакивают несколько стражей-волшебников.
Привязанный дракон испустил рык, и язык пламени пролетел над головами гоблинов; волшебники ретировались туда, откуда появились. В этот момент то ли озарение, то ли безумие охватило Гарри. Наведя волшебную палочку на громадные оковы, удерживающие зверя на полу, он крикнул: «Relashio!»
Оковы раскрылись и с громким звоном упали на пол.
— Сюда! — заорал Гарри и, продолжая посылать оглушающие заклятья в наступающих гоблинов, рванулся к слепому дракону.
— Гарри — Гарри — что ты делаешь? — прокричала Гермиона.
— Сюда, наверх, лезьте быстрее…
Дракон не осознал пока, что он свободен; гаррина ступня нашла изгиб задней ноги зверя, и он вскарабкался ему на спину. Чешуя была тверда, как сталь; дракон его, похоже, и не почувствовал. Гарри протянул руку; Гермиона взобралась наверх; Рон поднялся вслед за ними, и в следующую секунду дракон понял, что он более не связан.
Издав страшный рев, он поднялся на дыбы; Гарри впился в него коленями, изо всех сил держась за иззубренную чешую. Крылья распахнулись, отшвыривая в сторону вопящих гоблинов, словно кегли, и дракон взмыл в воздух. Гарри, Рон и Гермиона, распластавшиеся у него на спине, задели за потолок, когда дракон нырнул вниз, к входу в тоннель; преследующие его гоблины метали кинжалы, но те отскакивали от драконьих боков.
— Мы не выберемся, он слишком большой! — вскричала Гермиона, но дракон открыл пасть и снова выплюнул пламя в туннель, пол и потолок которого тотчас покрылись трещинами и начали рассыпаться. Дракон грубой силой пробивал себе путь наружу. Гарри плотно зажмурил глаза от пыли и жара; оглушенный грохотом камней и драконьим ревом, он мог лишь продолжать цепляться за чешуйчатую спину, ожидая, что в любой момент может быть сброшен; затем он услышал, как Гермиона кричит: «Defodio!»
Она помогала дракону расширять проход, вырезая камни из потолка, пока зверь, борясь, продвигался вперед, навстречу свежему воздуху, прочь от вопящих и гремящих гоблинов; Гарри и Рон последовали ее примеру, разнося потолок своими рассекающими заклинаниями. Они преодолели подземное озеро, и огромный рычащий зверь словно почуял впереди свободу и простор. Проход позади был полон бьющегося, шипастого драконьего хвоста, и огромных кусков камня, и гигантских треснувших сталактитов; звяканье гоблинов, кажется, становилось все более приглушенным, а впереди драконий огонь продолжал расчищать им дорогу…
И вот, наконец, объединив мощь своих заклинаний и грубую силу дракона, они пробились из коридора в мраморный зал. Гоблины и волшебники, вопя, разбежались в поисках укрытий, и наконец-то дракон смог расправить крылья. Повернув рогатую голову в сторону прохладного воздуха, который он чувствовал за входом, он взлетел и вместе с Гарри, Роном и Гермионой, по-прежнему прижимавшимися к его спине, прорвался сквозь металлические двери, оставив их искореженными, погнутыми, болтающимися на петлях, после чего выбрался на Диагон Аллею и взмыл в небо.
Глава 27. Последний тайник
Управлять не было ни малейшей возможности; дракон не мог видеть, куда он летит, и Гарри знал, что если он резко повернет или перевернется в воздухе кверху брюхом, то они не смогут удержаться на его широкой спине. Несмотря на это, пока они взлетали все выше и выше и Лондон разворачивался под ними серо-зеленой картой, Гарри был переполнен чувством признательности за их бегство, казавшееся невозможным. Пригнувшись к шее зверя, он крепко держался за металлоподобные чешуйки, и прохладный ветер обдувал его обожженную кожу; крылья дракона молотили воздух, как лопасти водяного колеса. За гарриной спиной Рон, то ли от восторга, то ли от страха, не переставая ругался во весь голос; Гермиона, кажется, всхлипывала.
Минут через пять гаррин страх, что дракон вот-вот их скинет, поутих, ибо зверь явно сосредоточился на том, чтобы убраться от своей подземной тюрьмы как можно дальше, но в то же время вопрос, как и когда они собираются слезать, оставался несколько пугающим. У него не было ни малейшего представления ни о том, как долго драконы могут летать не приземляясь, ни о том, как данный конкретный дракон, едва способный видеть, найдет подходящее место, куда он мог бы опуститься. Он постоянно поглядывал по сторонам, ему казалось, что шрам снова начало покалывать…
Сколько времени пройдет, прежде чем Волдеморт узнает, что они вломились в хранилище Лестренжей? Как скоро гоблины Гринготтса известят Беллатрикс? Насколько быстро они поймут, что именно было взято? И что будет потом, когда они обнаружат, что не хватает золотого кубка? Волдеморт наконец-то узнает, что они охотятся за Хоркруксами…
Дракон, похоже, жаждал более прохладного и свежего воздуха: он поднимался вверх, пока они не полетели сквозь пряди холодных облаков; Гарри не мог более различать внизу маленьких разноцветных точек, которые были машинами, сновавшими в столицу и из нее. Все дальше и дальше они летели над землей, состоящей из зеленых и коричневых заплаток, над дорогами и реками, вьющимися по ландшафту, словно куски матовых и глянцевых лент.
— Как думаете, что он ищет? — прокричал Рон, в то время как дракон несся все дальше на север.
— Без понятия, — крикнул Гарри в ответ. Его руки задубели от холода, но он не решался попытаться перехватиться поудобнее. Некоторое время он раздумывал, что им делать, если они увидят под собой берег, если дракон направится в открытое море. Он весь закоченел, не говоря уж о том, что ему отчаянно хотелось есть и пить. Сам-то зверь, дивился про себя Гарри, когда в последний раз ел? Наверняка очень скоро ему понадобится подкрепиться? И что если в этот момент он осознает, что на спине у него сидят три в высшей степени съедобных человека?
Солнце начало опускаться, небо постепенно приобретало индиговый оттенок; а дракон все летел, крупные и мелкие города скользили назад у них под ногами, колоссальная тень дракона плыла по земле подобно огромному темному облаку. Все гаррино тело отчаянно болело в попытках удержаться на драконьей спине.