часов, поэтому, если не хотите пропустить первый учебный день, перед работой удостоверьтесь, что наушники надеты прочно. Я подам знак, когда придет время заканчивать урок. По четыре человека на поддон – горшков полно вот здесь, компост в мешках вон там – и осторожнее со щупалицей ядовитой, у нее зубки режутся.
И она звонко шлепнула ползучее темно-красное растение по щупальцам, которые воровато тянулись ей через плечо; щупальца отпрянули.
К Гарри, Рону и Гермионе присоединился кудрявый, как барашек, хуффльпуффец – Гарри знал его в лицо, но ни разу с ним не общался.
– Джастин Финч-Флетчи, – бойко представился «барашек», пожимая Гарри руку. – Я, конечно, знаю, кто ты – знаменитый Гарри Поттер… А ты – Гермиона Грейнджер, первая по всем предметам (Гермиона просияла, а Финч-Флетчи пожал руку и ей), и Рон Уизли. Это ведь была твоя летающая машина?
Рон не заулыбался. Очевидно, воспоминания о вопиллере были еще свежи.
– Этот Чаруальд – просто нечто, скажите? – радостно говорил Джастин, пока они наполняли горшки компостом из драконьего навоза. – До ужаса храбрый. Читали его книжки? Я бы помер со страху, если б оказался в телефонной будке с оборотнем, а он крутой такой – ухх! – фантастика!.. Я был записан в Итон, представляете? Я так рад, что вместо этого попал сюда! Мама, конечно, немного огорчилась, но я дал ей почитать Чаруальдовы книжки, и, по-моему, до нее стало доходить, как хорошо, когда в семье есть образованный колдун…
После у них уже не было возможности поболтать. Они надели наушники и занялись мандрагошками. У профессора Спарж все получалось играючи, но это была только иллюзия. Мандрагошки не желали вылезать из земли, но и назад в землю тоже не хотели. Они извивались, брыкались, размахивали острыми кулачками и скрежетали зубками; одного особенно толстенького мандрагошку Гарри упихивал в горшок добрых десять минут.
К концу урока Гарри, как и остальные, вспотел и перемазался землей, и все тело у него ныло. Ребята поплелись в замок, наспех помылись, а затем гриффиндорцы отправились на превращения.
На уроках профессора Макгонаголл легко не бывало, но сегодня оказалось особенно трудно. Все, что Гарри выучил в прошлом году, словно улетучилось из головы за лето. Ему всего-навсего нужно было превратить жука в жетон, но достиг он немногого: жук лишь хорошенько размялся, ползая по всему столу и уворачиваясь от волшебной палочки.
Рону приходилось и того хуже. Одолжив у кого-то колдоленту, он заклеил свою волшебную палочку, но та, похоже, испортилась безнадежно. Она скрипела и искрила в самые неподходящие моменты, а едва Рон пытался заколдовать жука, палочка выпускала клубы густого серого дыма, который отчетливо пах тухлыми яйцами. Не видя, что делает, Рон случайно раздавил жука локтем, и ему пришлось просить нового. Профессор Макгонаголл осталась недовольна.
Услышав колокол на обед, Гарри вздохнул с облегчением. Казалось, у него слиплись мозги. Все уже вышли из класса, кроме Гарри и Рона, который с остервенением молотил палочкой о стол:
– Дурацкая – бесполезная – никчемная…
– Напиши домой, попроси, чтобы прислали другую, – предложил Гарри, когда палочка выдала залп оглушительных хлопушечных выстрелов.
– Ага, конечно, – и нарваться на еще один вопиллер, – фыркнул Рон, засовывая шипящую палочку в рюкзак. – «Сам виноват, что палочка сломалась…»
Они пошли обедать, и настроение у Рона отнюдь не улучшилось, когда Гермиона предъявила им целую пригоршню идеальных жетонов, произведенных ею на превращениях.
– А что у нас после обеда? – спросил Гарри, торопясь сменить тему.
– Защита от сил зла, – тут же ответила Гермиона.
– А зачем, интересно, – осведомился Рон, выхватив у нее листок с расписанием, – ты нарисовала сердечки вокруг всех Чаруальдовых уроков?
Гермиона отобрала расписание и ужасно покраснела.
Пообедав, они вышли на двор под пасмурные небеса. Гермиона села на каменную ступеньку и, не теряя времени, снова зарылась носом в «Вояж с вампиром». Гарри с Роном разговорились о квидише. Через некоторое время Гарри почувствовал, что за ним пристально наблюдают. Оглядевшись, он заметил того самого мальчугана с мышастыми волосами, которого видел на Распределении. Мальчик смотрел на Гарри как завороженный. В руках он сжимал нечто весьма похожее на обыкновенный мугловый фотоаппарат. Поняв, что Гарри его заметил, мальчик мучительно покраснел.
– Как жизнь, Гарри? Я… меня зовут Колин Криви, – задыхаясь, пролепетал он и осторожно шагнул ближе. – Я тоже в «Гриффиндоре». А можно я… можно мне… ничего, если я тебя сфотографирую? – И он с надеждой поднял фотоаппарат повыше.
– Сфотографируешь? – переспросил Гарри.
– Как доказательство, что я с тобой правда встречался, – с жаром пояснил Колин и подошел еще ближе. – Я про тебя знаю все-все-все. Мне все всё рассказали. И как ты уцелел, когда Сам-Знаешь-Кто пытался тебя убить, и как он исчез, и все остальное, и про твой шрам-молнию (он уперся взглядом в челку Гарри), а еще один мальчик из нашего класса сказал, есть такое зелье, если в нем проявить пленку, человек на фотографии будет двигаться! – Колин судорожно перевел дух и в экстазе продолжал: – Здесь так здорово, да? Я раньше, до письма из «Хогварца», и не догадывался, что все эти странные штуки, которые я делаю, – колдовство. Мой папа – молочник, он тоже никак не верил. И я все время фотографирую, чтобы послать ему побольше снимков. Классно было бы, если б у меня была твоя фотография, – он с мольбой посмотрел на Гарри, – и, может, твой друг снимет нас вдвоем? А ты потом подпишешь, хорошо?
– Подпишешь? Уже раздаешь автографы, Поттер?
Громкий и язвительный голос Драко Малфоя разнесся по двору. Малфой стоял позади Колина – и, как всегда в «Хогварце», по флангам стояли его бандитского вида дружки Краббе и Гойл.
– В очередь, люди, в очередь! – закричал Малфой. – Гарри Поттер раздает автографы!
– Ничего подобного, – сердито сказал Гарри, сжимая кулаки. – Заткнись, Малфой!
– Тебе просто завидно, – пискнул Колин, чье тельце едва ли было толще шеи Краббе.
– Завидно? – переспросил Малфой. Ему больше не требовалось кричать: полдвора и так заинтересованно слушали. – Чему тут завидовать? Шрам на башке мне не нужен, спасибо! Не вижу ничего занимательного в том, что тебе раскроили череп.
Краббе и Гойл глупо заухмылялись.
– Чтоб тебе слизняками подавиться! – яростно выкрикнул Рон.
Краббе перестал ухмыляться и принялся угрожающе потирать костяшки пальцев.
– Осторожней, Уизли, – презрительно прищурился Малфой. – Веди себя хорошо, а то мамочка из школочки заберет. – И заголосил пронзительно: – Еще раз что-нибудь вытворишь…
Неподалеку громко расхохоталась группка пятиклассников из «Слизерина».
– Кстати, Поттер, дай Уизли фотку с автографом, – посоветовал Малфой, – она потянет побольше, чем весь их жалкий домишко…
Рон выхватил свою заклеенную волшебную палочку, но Гермиона шумно захлопнула «Вояж с вампиром» и прошептала:
– Тихо вы!
– В чем дело, в чем дело? – К ним спешил Сверкароль Чаруальд. Бирюзовая мантия развевалась на ходу. – Кто это тут раздает автографы?
Гарри хотел возмутиться, но вынужден был замолчать – Чаруальд покровительственно обнял его за плечи и оживленно произнес:
– Да что же это я спрашиваю, следовало догадаться! Гарри, друзья встречаются вновь!
Пришпиленный к боку учителя, сгорая от унижения, Гарри смотрел, как Драко, ухмыляясь, растворяется в толпе.
– Давайте же, мистер Криви, – сказал Чаруальд, лучезарно улыбаясь Колину. – Двойной портрет, что может быть лучше! И мы оба его подпишем.
Колин повозился с аппаратом и сфотографировал их. Удар колокола возвестил начало послеобеденных занятий.
– Ну, скорее, идите, идите, – поторопил собравшихся Чаруальд и направился к замку, не отпуская Гарри, который в эту минуту жалел только, что не знает какого-нибудь хорошего исчезального заклинания. – Скажу тебе одну умную вещь, – отеческим тоном произнес Чаруальд, когда они входили в замок через боковую дверь. – Я прикрыл тебя сейчас с Колином: раз он фотографировал и меня, твои товарищи не сочтут, будто ты слишком заносишься…
Оставаясь глух к бормотанию Гарри, Чаруальд тащил его за собой по коридору и вверх по лестнице сквозь толпу любопытных зевак.
– Позволь лишь предостеречь – раздавать фотографии с автографами на данном этапе карьеры в высшей степени неразумно: если по-честному, ты, Гарри, выглядишь самовлюбленным младенцем. Очень может быть, что однажды тебе, как и мне, понадобится всегда иметь наготове целую пачку снимков, но, – и тут Чаруальд снисходительно хмыкнул, – не думаю, что этот момент наступил.
Они дошли до аудитории Чаруальда, и тот наконец отпустил Гарри. Гарри одернул мантию, забился на заднюю парту и забаррикадировался Чаруальдовыми книжками, чтобы не видеть оригинал.
Болтая на ходу, входили его одноклассники. Подошли Рон с Гермионой и сели по обе стороны от Гарри.
– У тебя на физиономии яичницу можно жарить, – хихикнул Рон. – Молись, чтобы Криви не подружился с Джинни, а то они быстренько организуют фан-клуб Гарри Поттера.
– Замолчи ты, – оборвал его Гарри. Не хватало только, чтобы слова «фан-клуб Гарри Поттера» достигли ушей Чаруальда.
Когда все расселись, Чаруальд громко прочистил горло, и воцарилось молчание. Чаруальд взял со стола у Невилла «Турне с троллями» и показал всему классу свое подмигивающее изображение на обложке.
– Это я, – сказал он, тыча пальцем в портрет и тоже подмигивая для убедительности. – Сверкароль Чаруальд, орден Мерлина третьей степени, почетный член Лиги защиты от сил зла, а также пятикратный лауреат премии журнала «Ведьмополитен» за самую обаятельную улыбку – но об этом я предпочитаю не упоминать. Я бы никогда не отделался от Бэндонской Банши, если б ей улыбался!
Он сделал паузу, чтобы класс мог посмеяться. Кое-кто криво улыбнулся.
– Я вижу, у всех есть собрание моих сочинений – молодцы. Думаю, сегодня мы начнем с небольшой контрольной. Беспокоиться не о чем – просто проверим, насколько внимательно вы читали мои произведения, что усвоили…