– Еще бы…
– Не врите, – прошептала Миртл. Слезы уже вовсю струились по ее лицу, а Дрюзг радостно хихикал у нее за спиной. – Думаете, я не знаю, как меня обзывают за глаза? Жирная Миртл! Уродина Миртл! Мрачная, малахольная, мерзотная морда Миртл!
– Ты еще забыла «прыщавая», – вкрадчиво напомнил Дрюзг.
Меланхольная Миртл отчаянно разрыдалась и полетела прочь из подземелья. Дрюзг ринулся следом, пуляя ей в спину мохнатыми орехами и вопя: «Прыщавая! Прыщавая!»
– О ужас, – грустно сказала Гермиона.
Почти Безголовый Ник подплыл к ним сквозь толпу:
– Веселитесь?
– Еще как, – соврали они.
– Все получилось не так уж плохо, – с гордостью сказал Почти Безголовый Ник. – Вареная Вдова прибыла из самого Кента, представляете? Ну что, пора произнести речь, пойду предупрежу оркестр…
Тут оркестр, однако, сам прекратил играть. Ребята, как и все прочие гости, замолчали и с любопытством заозирались: где-то громко затрубил охотничий рожок.
– Здрасьте пожалуйте, – с горечью прошептал Почти Безголовый Ник.
Прямо сквозь стену в подземелье ворвалась дюжина коней-призраков. На них гордо восседали всадники без головы. Собравшиеся бешено зааплодировали; Гарри тоже захлопал, но быстро прекратил, заметив, какое лицо сделалось у Ника.
Лошади галопом ворвались на танцевальную площадку, взвились на дыбы и застыли. Кавалькаду возглавлял могучий призрак, который держал под мышкой свою бородатую голову. Голова трубила в рожок. Призрак соскочил с коня, поднял голову повыше, чтобы та осмотрелась (все засмеялись), и уверенно направился к Почти Безголовому Нику, на ходу нахлобучивая голову на шею.
– Ник! – зарокотал он. – Как жизнь? Башка еще не отпала?
Загоготав, он хлопнул Почти Безголового Ника по плечу.
– Добро пожаловать, Патрик, – процедил Ник.
– Живяки! – вскричал сэр Патрик, тыча пальцем в Гарри, Рона и Гермиону и высоко подпрыгивая в притворном испуге, так, что голова опять свалилась с плеч (толпа снова покатилась со смеху).
– Очень смешно, – мрачно сказал Почти Безголовый Ник.
– Не обращайте внимания на Ника! – закричала с пола голова сэра Патрика. – Он обижается, что его не пускают в Братию! Но – поймите правильно – вы сами на него посмотрите…
– Мне кажется, – поспешно вставил Гарри, поймав многозначительный взгляд Ника, – Ник очень… страшный и… ммм…
– Ха! – взвизгнула голова сэра Патрика. – Спорим, он тебя попросил это сказать!
– Господа, прошу внимания, пришло время произнести речь, – громко объявил Почти Безголовый Ник, взобрался на подиум и встал под ледяной свет синего прожектора.
– Уважаемые покойные! Дамы и господа! С глубоким прискорбием…
После этого никто уже не слушал. Сэр Патрик со товарищи затеяли играть в башковитый боулинг, и все стали смотреть. Почти Безголовый Ник безуспешно пытался привлечь внимание аудитории, но принужден был махнуть на эту затею рукой, когда под восторженные вопли собравшихся мимо его уха просвистела голова сэра Патрика.
Гарри страшно замерз, не говоря уж о том, что давно проголодался.
– Я больше не могу, – клацая зубами, пробормотал Рон, когда оркестр снова взвыл и привидения вернулись на танцплощадку.
– Пошли отсюда, – согласился Гарри.
Они попятились к двери, кивая и улыбаясь всякому, кто их замечал, и минуту спустя уже быстро шагали по коридору с черными свечами.
– Может, пудинг еще не весь съели, – с надеждой проговорил Рон, первым поднимаясь в вестибюль.
И тут Гарри услышал:
– …вонзиться… разорвать… убить…
Тот же самый голос, холодный и смертоносный, что раздавался в кабинете Чаруальда.
Гарри споткнулся и замер, цепляясь за стену, отчаянно вслушиваясь и щурясь, озирая скудно освещенную лестницу.
– Гарри, что ты?..
– Опять этот голос – помолчите…
– …проголодался… так давно…
– Слушайте! – властно сказал Гарри, и Рон с Гермионой застыли, глядя на него.
– …убить… пора убить…
Голос слабел. Гарри слышал, как звук удаляется – уходит выше. Страх пополам с возбуждением охватили его. Он смотрел на темный потолок: как это голос поднимается? Может, это голос фантома и потолок для него – не преграда?
– Сюда! – закричал он и побежал вверх по лестнице в вестибюль. Здесь не стоило и надеяться что-нибудь услышать: из Большого зала доносился гомон праздника. Гарри стремглав домчался по мраморным ступеням до первого этажа, Рон с Гермионой топотали сзади.
– Гарри, куда мы…
– Ш-Ш-Ш!
Гарри напряг слух. Далеко-далеко, сверху, с каждой секундой все тише, доносилось:
– …чую кровь… ЧУЮ КРОВЬ!
В животе екнуло.
– Он хочет кого-то убить! – закричал Гарри и, не обращая внимания на ошарашенных друзей, снова побежал вверх, прыгая через три ступени, стараясь что-нибудь расслышать сквозь собственный топот…
Он пронесся по всему второму этажу. Рон с Гермионой, задыхаясь, бежали следом. Наконец они свернули в последний пустынный коридор и остановились.
– Гарри, объясни, в конце концов, что за дела? – спросил Рон, вытирая лицо рукавом. – Я ничего не слышу…
Но Гермиона охнула и показала:
– Смотрите!
На стене дальше по коридору что-то мерцало. Ребята осторожно приблизились, вглядываясь в темноту. В проеме между окнами буквами вышиной в фут была намалевана надпись, тускло поблескивавшая в свете горящих факелов:
– А что это там… висит? – спросил Рон слегка дрожащим голосом.
Когда они медленно приблизились, Гарри едва не упал, поскользнувшись в луже; Рон с Гермионой подхватили его, и вместе они медленно, дюйм за дюймом, придвинулись к надписи, не отрывая глаз от непонятной черной тени под нею. Все трое одновременно поняли, что это такое, и с громким всплеском дружно отпрянули.
Миссис Норрис, кошка смотрителя, была подвешена за хвост к факельной подставке. Тело одеревенело, широко открытые глаза уставились в никуда.
Несколько секунд никто не мог пошевелиться. Потом Рон сказал:
– Надо сматываться.
– Наверное, надо помочь… – неловко начал Гарри.
– Поверь мне, – отрезал Рон, – нам же хуже, если нас здесь застанут.
Но было поздно. Далекий грохот, словно раскат грома, возвестил об окончании праздника. Со всех сторон затопотали сотни ног, взбирающихся по лестницам, послышался громкий счастливый гомон сытых людей, и через мгновение вокруг было полно школьников.
Болтовня, смех, шум оборвались внезапно – все заметили висящую кошку. Гарри, Рон и Гермиона стояли посреди коридора в кольце пустоты. Ученики напирали сзади, желая посмотреть, что случилось.
Внезапно кто-то заорал в тишине:
– Враги Наследника, берегитесь! Мугродье – очередь за вами!
Драко Малфой. Он протолкался вперед, его холодные глазки оживились, бледное лицо вспыхнуло, и он растянул рот в ухмылке, глядя на неподвижное повешенное животное.
Глава девятаяНадпись на стене
– Вчем дело? Что случилось?
Привлеченный, вне всякого сомнения, криком Малфоя, Аргус Филч пробирался сквозь толпу. Увидев миссис Норрис, он попятился, в ужасе закрыв лицо.
– Моя кошечка! Моя кошечка! Что с миссис Норрис? – завизжал он.
Его вытаращенные глаза вперились в Гарри.
– Ты! – выкрикнул он. – Это ты убил мою кошку! Ты убил ее! Я тебя убью! Я…
– Аргус!
Прибыл Думбльдор с другими учителями. Стремительно обогнув Гарри, Рона и Гермиону, он снял миссис Норрис с факельной подставки.
– Идемте со мной, Аргус, – сказал он Филчу. – И вы тоже, мистер Поттер, мистер Уизли, мисс Грейнджер.
Чаруальд с готовностью шагнул вперед:
– Мой кабинет совсем рядом, директор, – только по лестнице подняться, – я с удовольствием предоставлю…
– Спасибо, Сверкароль.
Толпа молча расступилась и пропустила их. Чаруальд, важный и гордый, не отставал от Думбльдора, за ними следовали профессор Макгонаголл и Злей.
Когда они вошли, на стенах темного кабинета началась суета; Гарри заметил, как несколько Чаруальдов с волосами в бигуди торопливо прячутся за рамки фотографий. Настоящий Чаруальд зажег свечи на рабочем столе и отступил. Думбльдор уложил миссис Норрис на полированную столешницу и приступил к осмотру. Гарри, Рон и Гермиона обменялись напряженными взглядами, опустились в кресла вне круга света и стали наблюдать.
Кончик длинного, крючковатого носа Думбльдора почти касался кошачьей шерсти. Директор очень подробно осматривал миссис Норрис сквозь очки-полумесяцы, осторожно ощупывая неподвижное тело длинными пальцами. Профессор Макгонаголл, сощурившись, тоже склонилась над кошкой. Злей нависал над ними, наполовину скрытый в тени, с весьма странной гримасой – словно он с трудом сдерживал ухмылку. Чаруальд же парил надо всеми и сыпал версиями.
– Ее определенно убило злое проклятие – возможно, тьфункциональная тлетвора – я столько раз с этим встречался. Какая жалость, что меня не было, я знаю заклятие, которое непременно ее бы спасло…
Контрапунктом его речи сухо и безутешно всхлипывал Филч. Он беспомощно лежал в кресле, закрыв лицо ладонями, не в силах взглянуть на миссис Норрис. Гарри поневоле его жалел, хоть Филч и был ему глубоко отвратителен. Себя, правда, было еще жальче: если Думбльдор поверит Филчу, Гарри исключат как пить дать.
Думбльдор забормотал какие-то странные слова и принялся постукивать миссис Норрис волшебной палочкой, что, впрочем, не дало результата: кошка по-прежнему напоминала свежеизготовленное чучело.
– …Помню, аналогичный случай был со мной в Уагадугу, – соловьем разливался Чаруальд, – там орудовал настоящий маньяк, я об этом подробно пишу в автобиографии. Целая серия преступлений… Однако мне удалось все уладить, я раздал горожанам амулеты, и…
Фотографические изображения Чаруальда закивали. Одно позабыло снять сеточку для волос.
Наконец Думбльдор выпрямился.