– Если мы сейчас прервем игру, нам засчитают поражение! – горячо сказал Гарри. – Мы не можем проиграть «Слизерину» из-за какого-то психованного мяча! Все, Оливер, скажи, чтоб меня оставили в покое!
– Это все ты виноват, – рявкнул Джордж на Древа. – «Поймай Проныру – или умри!» Надо же было додуматься…
Наконец подошла мадам Самогони.
– Готовы продолжить? – спросила она Древа.
Древ посмотрел на Гарри, прочел решимость в его глазах.
– Да, – сказал он. – Фред, Джордж, вы его слышали – оставьте его одного, пускай разбирается с Нападалой сам.
Дождь усилился. По свистку мадам Самогони Гарри с силой оттолкнулся от земли, взлетел и немедленно услышал красноречивое «в-з-з-з-з» – его догонял Нападала. Гарри взлетал все выше и выше; он петлял, взмывал, падал, выписывал спирали, зигзаги, вертелся вокруг своей оси. Голова кружилась, но он не закрывал глаз. Капли дождя совсем забрызгали стекла очков и заливались в ноздри, когда он переворачивался вниз головой, снова уходя от преследования. Он слышал хохот с трибун; догадывался, что выглядит чрезвычайно глупо. Тем не менее шальной Нападала был тяжел и не успевал вовремя менять направление, и мальчик продолжал выписывать пируэты вдоль периметра стадиона, сквозь серебряную завесу дождя следя, что происходит у колец «Гриффиндора». А там Адриан Пусей пытался обойти Древа…
Что-то просвистело мимо уха – Нападала промахнулся опять; Гарри перевернулся через голову и быстро полетел в обратном направлении.
– В балет готовишься, Поттер? – прокричал Малфой. Гарри только что пришлось совершенно уже по-дурацки извернуться, и он мчался, по пятам преследуемый Нападалой; с ненавистью обернулся он на голос Малфоя и тут увидел его – Золотого Проныру. Маленький мячик висел над левым ухом Малфоя, а тот увлеченно дразнил Гарри и ничего не замечал.
На одно отчаянное мгновение Гарри завис в воздухе, не решаясь броситься к Малфою – вдруг тот взглянет вверх и увидит Проныру.
БАХ!
Этого мгновения оказалось достаточно. Нападала наконец-то достиг цели. Он со всей силы влепился в локоть, и Гарри в деталях прочувствовал, как ломается его рука. В голове помутилось, боль была сокрушительной. Мальчик соскользнул с мокрой метлы и повис на одном колене. Правая рука бесполезно болталась, а Нападала уже пошел на второй заход, на сей раз целясь прямо в лицо. Гарри увернулся с единственной мыслью: «Добраться до Малфоя».
Глаза застилала пелена дождя и боли. Он нырнул к ненавистному, рябящему, ухмыляющемуся лицу, увидел, как Малфой в страхе расширил глаза, решив, что Гарри атакует его.
– Ты чего?.. – только и успел выговорить он, стремительно убираясь с дороги.
Гарри отпустил древко, за которое держался здоровой рукой, и сделал отчаянный бросок; пальцы обхватили ледяного Проныру, но на метле он теперь удерживался лишь ногами. По стадиону пронесся вопль, когда он устремился вниз, изо всех сил стараясь не потерять сознания.
Гарри с силой ударился о глинистую землю и скатился с метлы. Рука валялась как неживая, под очень странным углом; одурманенный болью, он будто издали слышал свист, шум, крики. Он сфокусировал зрение на мячике, крепко зажатом в здоровой руке.
– Ага, – пробормотал он невнятно, – выиграли.
И лишился чувств.
Придя в себя, он почувствовал, что дождь по-прежнему падает на лицо, понял, что все еще лежит на поле, увидел, как кто-то склонился над ним. Блеснули зубы.
– Ой нет, только не вы, – простонал Гарри.
– Сам не понимает, что говорит! – громко крикнул Чаруальд напирающей толпе взволнованных гриффиндорцев. – Не беспокойся, Гарри. Сейчас я вылечу твою руку.
– Нет! – крикнул Гарри. – Пусть лучше так, спасибо…
Он попробовал сесть, но тело пронзила невыносимая боль. Где-то рядом послышалось знакомое щелканье.
– Я не хочу, чтобы ты это снимал, Колин, – громко сказал Гарри.
– Полежи-ка смирно, – ласково уговаривал Чаруальд. – Обычное заклинание, я это проделывал тысячи раз…
– А почему нельзя в лазарет? – выдавил Гарри сквозь стиснутые зубы.
– И правда, профессор, – поддержал заляпанный грязью Древ; в его команде пострадал Ловчий, но капитан все равно расплывался в улыбке. – Вот это рывок, Гарри, потрясающее зрелище, ты буквально превзошел себя…
Сквозь лес ног Гарри увидел, как близнецы Уизли с превеликим трудом заталки заталкивавают Нападалу в ящик. Нападала бешено сопротивлялся.
– Отойдите, – сказал Чаруальд, закатывая рукава нефритово-зеленой мантии.
– Нет… не надо… – воспротивился Гарри, но он был слишком слаб; Чаруальд повертел волшебной палочкой и направил ее прямо на покалеченную руку.
Странное, неприятное ощущение возникло в плече и быстро расползлось по руке до самых кончиков пальцев. Из руки будто выпустили воздух. Гарри даже не решался посмотреть, что с ней происходит. Он зажмурился, отвернулся, но худшие его опасения вскоре подтвердились: собравшиеся дружно заахали, затвор фотоаппарата бешено защелкал. Рука больше не болела – но и рукой больше не была.
– Ой, – сказал Чаруальд, – что ж. Бывает. Главное, кости больше не сломаны. Вот о чем надо помнить. Теперь, Гарри, топай в лазарет… А, мистер Уизли, мисс Грейнджер – как кстати! Вы его не проводите? Мадам Помфри немножечко тебя… ммм… подправит.
Гарри встал. Его как-то скособочило. Он глубоко вдохнул, взглянул на правую руку. И снова чуть не упал в обморок.
Из рукава высовывалась какая-то толстая резиновая перчатка телесного цвета. Гарри попытался пошевелить пальцами. Без толку.
Чаруальд не вылечил кости. Он их попросту удалил.
Мадам Помфри очень рассердилась.
– Надо было сразу же идти ко мне! – возмущенно воскликнула она, приподняв пальцами несчастное, безжизненное воспоминание о том, что всего полчаса назад было здоровой, нормально функционирующей рукой. – Кости я вылечиваю за полсекунды, но вот растить их заново…
– Но вы же сможете, да? – отчаянно спросил Гарри.
– Разумеется, но будет больно, – мрачно произнесла мадам Помфри, бросая Гарри пижаму. – Тебе придется здесь переночевать…
Койку занавесили, и Гермиона подождала снаружи, а Рон помог Гарри переодеться. Запихнуть резиновую руку без костей в рукав оказалось не так-то просто.
– Ну, что ты теперь скажешь про Чаруальда, Гермиона? – окликнул Рон из-за занавески, пропихивая безжизненные пальцы в манжету. – Можно подумать, Гарри мечтал остаться без костей.
– Каждый может ошибиться, – отрезала Гермиона. – И потом, ведь рука больше не болит, правда, Гарри?
– Не болит, – согласился Гарри, забираясь в постель. – Но и ничего другого тоже не делает.
Он откинулся на подушки, и рука бессмысленно подпрыгнула.
Гермиона вместе с мадам Помфри зашла за занавеску. Фельдшерица принесла большую бутыль с надписью «СкелеРост».
– Ночка предстоит трудная, – сказала она, налила дымящуюся жидкость в стаканчик и протянула Гарри. – Заново кости выращивать – малоприятное занятие.
Пить «СкелеРост» тоже было малоприятно. Он обжигал рот и горло. Гарри закашлялся, захлебнулся. Мадам Помфри удалилась, недовольно цокая языком и сокрушаясь по поводу опасных видов спорта и безответственности учителей. Рон и Гермиона остались и дали Гарри воды запить микстуру.
– Все равно мы победили, – вспомнил Рон и разулыбался. – Как ты его поймал!.. И надо было видеть Малфоя – дай ему волю, он бы тебя убил!
– Хотела бы я знать, как он околдовал Нападалу, – хмуро промолвила Гермиона.
– Надо внести это в список вопросов, которые мы ему зададим, когда примем всеэссенцию, – сказал Гарри, опускаясь на подушки. – Надеюсь, вкус у нее не такой противный…
– С кусочками-то слизеринцев? Размечтался, – сказал Рон.
Тут дверь распахнулась. Насквозь мокрые и грязные, ввалились игроки гриффиндорской команды.
– Вот это был полет, Гарри, – сказал Джордж. – Я только что слышал, как Маркус Флинт орал на Малфоя. Мол, некоторые не замечают Проныру, даже когда он у них на голове. Малфой, мягко говоря, не сильно-то радовался.
Они принесли пирожные, конфеты, бутылки с тыквенным соком. Все расселись вокруг койки и совсем было приготовились устроить роскошный пир, но тут явилась мадам Помфри и закричала:
– Мальчику нужен покой! Что вы себе думаете! Ему предстоит вырастить тридцать три кости! Идите отсюда! ИДИТЕ!
Гарри остался один, и уже ничто не отвлекало его от резкой пульсирующей боли в неподвижной руке.
Через много часов Гарри неожиданно очнулся в кромешной темноте и сдавленно вскрикнул: в руку словно понатыкали здоровенных заноз. Сначала он решил, что от этого и проснулся. Но затем с ужасом осознал, что кто-то вытирает ему лоб влажной губкой.
– Уйдите! – громко сказал он, а потом: – Добби!
На него из темноты уставились огромные фосфоресцирующие теннисные мячики. По длинному острому носу домового эльфа сбегала одинокая слеза.
– Гарри Поттер вернулся в школу, – горестно зашептал эльф. – Добби много раз предупреждал Гарри Поттера. Ах, сэр, отчего вы не послушались Добби? Отчего Гарри Поттер не поехал домой, когда опоздал на поезд?
Гарри с трудом сел и отпихнул губку.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он. – И откуда знаешь, что я опоздал на поезд?
У Добби задрожали губы, и Гарри охватило страшное подозрение.
– Так это ты! – медленно выговорил он. – Ты заколдовал барьер, чтоб он нас не пустил!
– Да, сэр, это я, – ответил Добби, яростно кивая и хлопая ушами по щекам. – Добби прятался и следил за Гарри Поттером, а потом запечатал барьер. За это Добби пришлось жечь себе руки утюгом, – он показал Гарри десять длинных забинтованных пальцев, – но Добби не боялся мучений, сэр, потому что считал, что так спасает Гарри Поттера, Добби и в голову не приходило, что Гарри Поттер доберется до школы другим путем!
Он раскачивался взад и вперед, тряся уродливой головой.
– Добби был очень потрясен, когда узнал, что Гарри Поттер вернулся в «Хогварц», он даже не заметил, что подгорел хозяйский ужин! Такой порки Добби еще не задавали, сэр…