Ночь была ясная, звездная. Они поскорей побежали к освещенным окошкам хижины, где жил Огрид. Плащ сняли уже на пороге и постучали.
Спустя секунду Огрид распахнул дверь. На мальчиков уставилась стрела – Огрид вышел с арбалетом. Клык громко лаял за спиной хозяина.
– Ой, – сказал Огрид, опуская оружие и недоуменно глядя на гостей. – Вы чего тут?
– А это зачем? – входя в дом, спросил Гарри и показал на арбалет.
– Так, ерунда… низачем, – проворчал Огрид. – Жду койкого… не важно… садитесь… чайку сварганю…
Было видно, что он с трудом соображает, что делает. Водой из чайника чуть не залил огонь в очаге и тут же лапищей неосторожно сшиб со стола заварочный чайник.
– Что с тобой? – спросил Гарри. – Ты знаешь про Гермиону?
– Ага, знаю, слыхал, – ответил Огрид слегка дрогнувшим голосом.
Он то и дело поглядывал на дверь. Налил мальчикам по огромной кружке кипятку (пакетики с чаем положить забыл) и как раз выкладывал на тарелку твердый ломоть фруктового кекса, когда раздался требовательный стук в дверь.
Огрид уронил кекс. Гарри с Роном панически переглянулись, набросили на себя плащ-невидимку и отползли в угол. Огрид убедился, что ребят не видно, и снова распахнул дверь.
– Добрый вечер, Огрид.
Вошел Думбльдор – серьезный, почти суровый. Следом порог перешагнул очень странный человек.
У незнакомца были седые взъерошенные волосы и озабоченное лицо. Одет он был пестро: костюм в полоску, малиновый галстук, длинная черная мантия и пурпурные остроносые сапоги. Под мышкой – лаймово-зеленый котелок.
– Это папин начальник! – выдохнул Рон. – Корнелиус Фудж, министр магии!
Гарри ткнул Рона в бок, чтоб замолчал.
Огрид побледнел и покрылся испариной. Он рухнул на стул и посмотрел сначала на Думбльдора, потом на Корнелиуса Фуджа.
– Плохи дела, Огрид, – отрывисто проговорил Фудж, – очень плохи. Пришлось приехать. Четыре нападения на муглорожденных. Дело зашло слишком далеко. Министерство вынуждено принимать меры.
– Я б ни в жисть, – пролепетал Огрид, умоляюще глядя на Думбльдора, – вы ж знаете, я б ни в жисть, профессор Думбльдор, сэр…
– Я хотел бы довести до вашего сведения, Корнелиус, что я целиком и полностью доверяю Огриду, – нахмурился Думбльдор, глядя на Фуджа.
– Послушайте, Альбус, – неловко проговорил Фудж. – Прошлое Огрида работает против него. Министерство вынуждено действовать – к нам поступили сигналы от членов правления школы…
– Я еще раз повторяю, Корнелиус, что отстранение Огрида не даст ни малейшего результата, – сказал Думбльдор. В его голубых глазах горел огонь, какого Гарри еще не видел.
– Посмотрите на дело с моей стороны, – пробормотал Фудж, вертя в руках котелок. – На меня давят. Люди должны видеть, что я принимаю меры. Если выяснится, что это не Огрид, он просто вернется в школу, никто и слова не скажет. Но я обязан его забрать. Обязан. Я бы не выполнил свой долг, если бы…
– Забрать? – спросил Огрид. Он дрожал с головы до ног. – Куда забрать?
– Совсем ненадолго, – ответил Фудж, избегая его взгляда. – Это не наказание, Огрид, скорее мера предосторожности. Если поймают кого-то другого, тебя сразу же отпустят с надлежащими извинениями…
– Не в Азкабан? – хрипло простонал Огрид.
Не успел Фудж ответить, в дверь опять громко постучали.
Думбльдор открыл. На этот раз локтем в бок получил Гарри: он явственно ахнул.
В хижину, укутанный в длинную черную дорожную мантию, уверенно вошел мистер Люциус Малфой. На лице его играла холодная, удовлетворенная улыбка. Клык заворчал.
– Уже здесь, Фудж, – одобрительно кивнул Малфой. – Молодец, молодец…
– Тебе чего тут? – яростно вскинулся Огрид. – Вон из моего дому!
– Дорогой вы мой, поверьте, я не испытываю ни малейшего удовольствия от пребывания в вашем… ммм… вы называете это домом? – проговорил Люциус Малфой, окидывая презрительным взором маленькую хижину. – Просто я прибыл в школу, и мне сообщили, что я найду директора здесь.
– И чего же вы от меня хотите, Люциус? – спросил Думбльдор. Говорил он вежливо, но в голубых глазах по-прежнему полыхал огонь.
– Ужасное известие, Думбльдор, – лениво растягивая слова, сказал Малфой и достал длинный пергаментный свиток, – но правление школы считает, что вам настало время отойти от дел. Вот приказ о вашем отстранении – за двенадцатью подписями. Боюсь, нам всем кажется, что вы потеряли чутье. Сколько уже произошло нападений? Сегодня еще два? Такими темпами в «Хогварце» совсем не останется муглорожденных, а ведь мы все понимаем, какая это будет невосполнимая потеря, не так ли?
– Послушайте, Люциус, – вскинулся Фудж. – Отстранить Думбльдора?! Нет-нет, это последнее, чего бы нам хотелось в настоящий момент…
– Назначение – или отстранение – директора всегда являлось прерогативой правления, Фудж, – ровно сказал мистер Малфой. – И поскольку Думбльдору не удается остановить маньяка…
– Послушайте, Малфой, если Думбльдору не удалось, – над верхней губой у Фуджа выступил пот, – то, я хочу сказать, кому тогда удастся?
– Это мы посмотрим, – неприятно улыбнулся мистер Малфой. – Но двенадцать членов правления проголосовали за…
Огрид вскочил и своей косматой головой смел паутину с потолка.
– А скольким ты угрожал, шантажировал их, чтоб согласились, а, Малфой? – проревел он.
– Дорогой Огрид, ваш неуемный темперамент однажды, знаете ли, доведет вас до беды, – невозмутимо проговорил мистер Малфой. – Я бы не советовал вам кричать подобным образом на охранников Азкабана. Им это совсем не понравится.
– Нельзя трогать Думбльдора! – завопил Огрид. Клык сжался и заскулил в своей корзине. – Заберете его, так ни один мугленыш не выживет! Будут еще убивства!
– Успокойся, Огрид, – строго приказал Думбльдор и посмотрел на Люциуса Малфоя: – Если правление настаивает, Люциус, я, разумеется, уйду…
– Но… – заикнулся Фудж.
– Нет! – взвыл Огрид.
Думбльдор не отводил своих голубых глаз от холодных стальных глаз Люциуса Малфоя.
– Однако, – продолжал Думбльдор очень медленно и раздельно, чтобы никто ничего не пропустил, – я воистину покину эту школу, лишь когда здесь не останется ни одного преданного мне человека. Кроме того, в стенах «Хогварца» те, кто просит о помощи, всегда ее получат.
Какую-то долю секунды Гарри был почти уверен, что Думбльдор бросил молниеносный взгляд в угол, где стояли они с Роном.
– Как трогательно! – поклонился ему Малфой. – Нам всем будет не хватать вашего… ммм… в высшей степени своеобразного метода ведения дел, Альбус. Остается лишь надеяться, что ваш преемник сумеет предотвратить любые – как там? – убивства.
Он распахнул перед Думбльдором дверь хижины и с поклоном проводил его наружу. Фудж, по-прежнему неловко мявший поля котелка, ждал, пока за порог выйдет Огрид, но тот не двигался. Великан глубоко вдохнул и, тщательно подбирая слова, сказал в пространство:
– Ежели кто хочет чего выведать, так ему надо идти за пауками. Они выведут куда надо! Вот чего я скажу.
Фудж уставился на него в полнейшем недоумении.
– Все, иду, – сказал Огрид, набрасывая на плечи плащ чертовой кожи. Но уже почти на пороге снова остановился и опять громко сказал в пространство: – И кому-то надо кормить Клыка, пока меня нету.
Дверь с грохотом захлопнулась, и Рон вылез из-под плаща.
– Ну мы и вляпались, – хрипло сказал он. – Думбльдора нет. Школу, считай, можно закрывать. Вот увидишь, завтра опять кто-нибудь окаменеет.
Клык завыл и стал скрестись в закрытую дверь.
Глава пятнадцатаяАрагог
Кзамку потихоньку подкрадывалось лето; небо и озеро стали одинакового барвинкового оттенка; огромные, с кочан капусты, цветы распустились в теплицах. Но, как бы хорош ни был вид из окон, без Огрида, что расхаживал бы по двору со своей неизменной тенью – Клыком, – все казалось не таким, как надо, и не лучше, чем в замке, где дела шли из рук вон плохо.
Гарри с Роном хотели навестить Гермиону, но, как выяснилось, в лазарет теперь не пускали посетителей.
– Мы больше не можем рисковать, – сурово сообщила мадам Помфри, совсем чуть-чуть приоткрыв дверь. – Нет-нет, извините, мы боимся, что преступник проникнет в палаты и прикончит этих несчастных…
Без Думбльдора леденящий ужас парализовал обитателей замка. Создавалось впечатление, что солнечные лучи доходили до стен, но почему-то отказывались проникать в створчатые окна. Не найти было лица, на котором не читались бы страх или тревога; если вдруг и раздавался смех, звучал он пронзительно и ненатурально и вскоре обрывался.
Гарри твердил про себя последние слова Думбльдора: «Я воистину покину эту школу, лишь когда здесь не останется ни одного преданного мне человека. Кроме того, в стенах “Хогварца” те, кто просит о помощи, всегда ее получат». Однако что толку от этих слов? Кого конкретно просить о помощи, если все как один перепуганы до смерти?
Намек Огрида про пауков понять было гораздо легче – беда в том, что в замке их, похоже, не осталось, хотя Гарри искал повсюду и Рон ему помогал (правда, очень неохотно). Разумеется, им сильно мешало то, что теперь они не могли передвигаться по замку самостоятельно, а обязаны были ходить большими группами вместе с другими гриффиндорцами. Практически все ученики радовались, что их везде сопровождают учителя, но Гарри это крайне досаждало.
И все-таки был один человек, кто откровенно наслаждался атмосферой всеобщего страха и подозрительности. Драко Малфой расхаживал по школе до того гордо, будто его произвели в старшие старосты. Поначалу Гарри не мог взять в толк, чем так доволен Драко, но однажды на зельеделии, через две недели после того, как ушли Думбльдор и Огрид, он, сидя за спиной у Малфоя, подслушал его разговор с Краббе и Гойлом.
– Я знал, что отец избавит школу от Думбльдора, – упивался восторгом Малфой, даже не понижая голос. – Я же говорил, он считает, что Думбльдор – худший директор за всю историю «Хогварца». Может, теперь мы наконец получим нормального директора. Который