Чаруальд ошарашенным взором обводил каменные лица коллег.
– Я… на самом деле я ни разу… вы не так поняли…
– Что ж, теперь мы поручаем это дело вам, – решительно объявила профессор Макгонаголл. – Сегодня вам предоставляется великолепная возможность показать себя. Обещаю, что никто не будет вам мешать. Сможете схватить монстра самостоятельно. Полная свобода – наконец-то.
Чаруальд озирался в полнейшем отчаянии, но никто не пришел ему на помощь. Бедняга растерял все свое очарование. С трясущимися губами, в отсутствие белозубой улыбки, он выглядел жалким хлюпиком с безвольным подбородком.
– Оч-ч-чень хорошо, – пролопотал он. – Я… буду у себя в кабинете… я должен подготовиться.
И он выскочил из учительской.
– Так, – сказала профессор Макгонаголл. Ее ноздри гневно раздувались. – По крайней мере, от него мы избавились, не будет путаться под ногами. А сейчас кураторы колледжей пойдут проинформируют учеников о случившемся. Скажите им, что «Хогварц-экспресс» отправляется завтра рано утром. И, пожалуйста, про-следите, чтобы никто не покидал общежитий.
Учителя один за другим вышли.
Пожалуй, то был ужаснейший день в жизни Гарри. Он, Рон, Фред и Джордж забились в уголок гриффиндорской гостиной и молча сидели, не в силах произнести ни слова. Перси с ними не было. Он отослал родителям сову, а потом заперся в спальне.
Никогда раньше ни один день не тянулся так долго, и никогда раньше башня «Гриффиндора» не была столь же безмолвна, сколь и переполнена. Незадолго до заката Фред с Джорджем ушли спать – не могли больше выносить бесцельного сидения.
– Она что-то знала, Гарри, – сказал Рон, открыв рот впервые с той минуты, когда они забрались в шкаф в учительской. – Поэтому ее и похитили. Она хотела поговорить вовсе не о Перси. Она что-то выяснила про Тайную комнату. Видимо, поэтому ее и… – Рон сердито потер глаза. – Понимаешь, у нее ведь чистая кровь. Не было причин ее забирать.
Гарри смотрел, как кровавое солнце утопает за горизонтом. Никогда еще ему не было так плохо. Если бы они могли хоть что-то сделать. Хоть что-нибудь.
– Гарри, – выговорил Рон, – как думаешь, есть хоть шанс, что она… ну, ты понимаешь…
Гарри не знал, что ответить. Он не верил, что Джинни еще жива.
– Знаешь что? – вдруг оживился Рон. – По-моему, надо пойти к Чаруальду. Рассказать все, что знаем. Он хочет пробраться в Комнату. Скажем ему, где она, и про василиска тоже.
Поскольку Гарри не приходило в голову ничего другого и он не мог сидеть сложа руки, он согласился. Остальные гриффиндорцы были так подавлены и так сильно сочувствовали Уизли, что даже не попытались остановить Гарри и Рона, когда те поднялись с кресел, пересекли гостиную и выбрались в дыру за портретом.
Они спустились к кабинету Чаруальда; сгущалась тьма. Внутри, за дверью кабинета, явно кипела работа. Было слышно какое-то шарканье, шварканье, торопливые шаги.
Гарри постучался. За дверью воцарилась напряженная тишина. Затем в двери приоткрылась узенькая-преузенькая щелочка, и ребята увидели испуганный глаз Чаруальда.
– Ох, мистер Поттер, мистер Уизли, – пробормотал он, открывая дверь чуточку пошире. – Я сейчас, знаете ли, занят – могу уделить вам совсем немного времени…
– Профессор, у нас есть для вас кое-какая информация, – сказал Гарри. – Нам кажется, это вам поможет.
– Э-э-э… что же… сейчас не очень… – На той стороне его лица, что была обращена к мальчикам, отражалось крайнее замешательство. – Я хочу сказать… ну… ладно…
Он открыл дверь, и ребята вошли.
Кабинет был почти полностью разорен, стены оголены. На полу стояли два открытых сундука. В одном валялись наспех скомканные мантии, нефритовые, лиловые, темно-синие; в другом горой высились книжки. Фотографии со стен были коекак рассованы по коробкам, стоявшим на письменном столе.
– Вы куда-то собираетесь? – спросил Гарри.
– Ммм… да, вообще-то, – буркнул Чаруальд, сорвал с внутренней стороны двери огромный, в натуральную величину, плакат с изображением самого себя и начал скатывать его в трубочку. – Меня вызвали… срочно… нельзя отказаться… должен ехать…
– А как же моя сестра? – отрывисто спросил Рон.
– Ну, что касается этого… что поделаешь… такая жалость… – бормотал Чаруальд, не глядя ребятам в глаза. Одновременно он выдернул ящик из стола и свалил содержимое в пакет. – Соболезную…
– Вы учитель по защите от сил зла! – крикнул Гарри. – Вы не можете уехать! Сейчас, когда силы зла бесчинствуют!
– Ну… должен сказать… когда меня приглашали на работу… – промямлил Чаруальд, сваливая носки поверх платья, – в описании обязанностей не было… я не ожидал…
– Вы что, сбегаете? – не веря собственным ушам, спросил Гарри. – После всего, что вы совершали в своих книгах…
– Книги – не вполне реальность, – деликатно заметил Чаруальд.
– Но вы же их сами написали! – завопил Гарри.
– Милый ребенок, – сказал Чаруальд, выпрямился и поглядел на Гарри, нахмурив брови. – Подумай головой. Мои книги не продавались бы и вполовину так хорошо, если б люди не думали, что я сам проделал все эти чудеса. Никому не интересно читать про старого уродливого армянского ведьмака, пусть бы он спас от оборотней хоть сто деревень. Представьте себе, как бы выглядела его фотография на обложке! И одевается он безвкусно! А у ведьмы, которая изгнала Бэндонскую Банши, была заячья губа. Понятно? Так что давайте не будем…
– То есть вы попросту присвоили себе чужие заслуги?! – недоверчиво спросил Гарри.
– Гарри, Гарри, – Чаруальд нетерпеливо покачал головой, – все отнюдь не так просто. Я вложил свой труд. Нашел этих людей. Расспросил их, как конкретно они проделали то, что проделали. Потом наложил на них заклятие забвения, чтоб они все это забыли. Чем-чем, а умением накладывать заклятие забвения я горжусь. Так что я вложил мно-о-ого своего труда, Гарри. Это тебе не просто книжечки подписывать и для журналов сниматься. Хочешь славы – готовься к тяжелой утомительной работе.
Он захлопнул сундуки и запер замки́.
– Дайте-ка подумать, – сказал он. – Кажется, ничего не забыл. Да. Осталось только одно.
Он достал волшебную палочку и повернулся к ребятам.
– Страшно извиняюсь, детки, но мне придется наложить заклятие забвения и на вас. А то как бы вы не выболтали мои маленькие тайны. Я тогда больше ни одной книжки не продам…
Но Гарри опередил Чаруальда. Учитель едва успел поднять палочку, а Гарри уже взревел:
– Экспеллиармус!
Чаруальда отбросило назад, и он опрокинулся через сундук; его палочка взлетела высоко в воздух; Рон поймал ее и выкинул в открытое окно.
– Зря вы разрешили профессору Злею нас этому обучить, – свирепо рыкнул Гарри, ногой отпихивая сундук. Чаруальд взглянул на него с пола, снова слабый и беззащитный. Гарри держал его на прицеле волшебной палочки.
– Что вы от меня хотите? – дрожащим голосом выговорил Чаруальд. – Я понятия не имею, где находится Тайная комната. Я ничем не могу помочь.
– Вам повезло, – сказал Гарри, взмахом палочки веля ему встать, – кажется, мы знаем, где находится Тайная комната. И кто находится внутри. Пойдемте.
Под конвоем они вывели Чаруальда из кабинета и направились вниз по лестнице, в темный коридор, где на стене светились зловещие надписи, – к туалету Меланхольной Миртл.
Чаруальда втолкнули первым. Гарри злорадно отметил, что учитель трясется от страха.
Меланхольная Миртл сидела на бачке последнего унитаза.
– А, это ты, – фыркнула она, заметив Гарри. – Чего тебе на этот раз?
– Я хочу знать, как ты умерла, – без обиняков ответил он.
В мгновение ока Миртл изменилась до неузнаваемости. Она просияла, будто ей сроду не задавали вопроса приятней.
– О-о-о-о-о-о, это было ужа-а-асно, – со смаком начала она. – Это случилось прямо здесь. Я умерла в этой самой кабинке. Я так хорошо помню. Я спряталась, потому что Олив Хорнби дразнила меня очкариком. Я заперла дверь и стала плакать, а потом услышала, что кто-то вошел. И сказал что-то непонятное. На другом языке, я думаю. Но на самом деле меня удивило то, что это говорил мальчик. Я открыла дверь, хотела сказать, что ему сюда нельзя, пусть идет в свой туалет, и тут… – Миртл многозначительно перевела дух, ее лицо сияло, – я умерла.
– Отчего? – спросил Гарри.
– Понятия не имею, – страшным шепотом ответила она. – Я только помню два огромных, просто гигантских, желтых глаза. Мое тело как будто окаменело, и я полетела прочь… – Она мечтательно посмотрела на Гарри. – А потом опять вернулась. Понимаешь, я решила преследовать Олив Хорнби. О, уж она пожалела, что смеялась над моими очками.
– А где именно ты видела эти глаза? – спросил Гарри.
– Где-то там. – И Миртл неопределенно показала на раковину напротив ее унитаза.
Гарри с Роном кинулись туда. Чаруальд держался поодаль, и на лице его был написан смертельный ужас.
Обыкновенная раковина. Они изучили ее дюйм за дюймом, внутри и снаружи, включая трубы под ней. И тут Гарри увидел: на боку латунного краника была нацарапана картинка – крохотная змейка.
– Этот кран никогда не работал, – радостно сообщила Миртл, когда ребята попытались его отвернуть.
– Гарри, – шепнул Рон, – скажи что-нибудь. Что-нибудь на серпентарго.
– Но… – Гарри крепко задумался. Те два раза, когда ему удавалось заговорить на серпентарго, он оказывался лицом к лицу со змеей. Он сосредоточился на миниатюрной гравировке, стараясь вообразить, что это настоящая змея. – Откройся, – сказал он.
И оглянулся на Рона.
– Английский, – покачал головой тот.
Гарри снова вгляделся в змейку и приказал себе поверить, что перед ним живая змея. Если чуть-чуть повернуть голову, в мерцании свечей казалось, будто она двигается.
– Откройся, – сказал он еще раз.
Но услышал вовсе не эти слова; странное шипение вырвалось у него изо рта. Кран засиял ослепительным алмазным светом и стал вращаться. В следующую же секунду раковина исчезла, открыв вход в трубу, такую широкую, что в нее легко мог провалиться взрослый человек.