– Но Джинни… – едва выговорил мистер Уизли. – Что наша Джинни могла иметь общего с… с ним?
– Это его д-дневник! – прорыдала Джинни. – Я в нем писала, а он мне отвечал… весь год…
– Детка! – в ошеломлении вскричал мистер Уизли. – Разве я тебя ничему не научил?! Что я тебе всегда говорил? Не доверяй тому, что способно мыслить, если не понимаешь, где у него мозги! Почему ты не показала дневник мне? Или маме? Такая подозрительная вещь, ведь очевидно, что черная магия…
– Я не знала, – всхлипывала Джинни. – Я нашла его в одной из книг, которые купила мама. Я д-думала, кто-то его там забыл…
– Мисс Уизли следует немедленно отправиться в лазарет, – вмешался Думбльдор. – Она пережила чудовищное испытание. Не волнуйтесь, наказания не будет. Лорду Вольдеморту удавалось одурачить куда более взрослых и опытных колдунов. – Он открыл дверь. – Так что – постельный режим и, пожалуй, большая кружка горячего шоколада. Меня это всегда ставит на ноги. – Он добродушно подмигнул девочке. – Мадам Помфри еще не спит. Вовсю раздает мандрагорный тоник – осмелюсь предположить, что прямо сейчас жертвы василиска просыпаются…
– Значит, Гермиона здорова! – радостно выкрикнул Рон.
– В итоге всё наладится, Джинни, – сказал Думбльдор.
Миссис Уизли вывела дочь в коридор, и мистер Уизли последовал за ними, все еще не в себе от пережитого потрясения.
– Знаете, Минерва, – задумчиво сказал профессор Думбльдор профессору Макгонаголл, – мне кажется, все это – неплохой повод задать пир. Не будете ли вы так любезны пойти предупредить на кухне?
– Отлично, – бодро ответила профессор Макгонаголл и тоже направилась к двери. – С Поттером и Уизли вы разберетесь сами?
– Конечно, – заверил ее Думбльдор.
Она ушла, а Гарри с Роном неуверенно подняли глаза на директора. Что значит «разберетесь»? Не может же быть – ведь не может, – чтобы их наказали?
– Помнится, я обещал исключить вас, если вы снова хотя бы раз нарушите правила, – сказал Думбльдор.
Рон в ужасе открыл рот.
– И это доказывает, что даже умнейшим из нас иной раз приходится подавиться своими же словами, – с улыбкой продолжил Думбльдор. – Вы оба будете удостоены Приза за служение идеалам «Хогварца», и еще вы заработали – так, дайте подумать – да, по двести баллов «Гриффиндору» каждый.
Рон ярко порозовел, как Чаруальдовы цветочки на День святого Валентина, и закрыл рот.
– Но один из нас совсем притих и помалкивает о своем участии в этом опасном приключении, – добавил Думбльдор. – Отчего такая скромность, Сверкароль?
Гарри вздрогнул. Он напрочь забыл о Чаруальде. Защитник от сил зла стоял в уголке, бессмысленно улыбаясь. Когда Думбльдор обратился к нему, Чаруальд взглянул через плечо, кто это с ним разговаривает.
– Профессор Думбльдор, – поспешно сказал Рон, – внизу, в Тайной комнате, произошел несчастный случай. Профессор Чаруальд…
– Я профессор? – слегка удивился Чаруальд. – Надо же! Не ахти какой, полагаю?
– Он попытался наложить заклятие забвения, а палочка ударила не в ту сторону, – шепотом объяснил Рон Думбльдору.
– Ужас какой. – Думбльдор сокрушенно покачал головой, а его длинные серебристые усы дрогнули. – Сражен собственным оружием, Сверкароль?
– Оружием? – тупо переспросил Чаруальд. – У меня нет оружия. Вот у этого мальчика есть меч. – Он указал на Гарри. – Он вам даст, если нужно.
– Будь любезен, отведи профессора Чаруальда в лазарет, хорошо? – попросил Рона Думбльдор. – А мне нужно сказать еще пару слов Гарри…
Чаруальд, шатаясь, удалился. Рон бросил любопытный взгляд на Думбльдора, и Гарри и закрыл за собой дверь.
Думбльдор прошел к креслам у камина.
– Садись, Гарри, – сказал он, и Гарри сел, неизвестно почему чувствуя себя не в своей тарелке. – Прежде всего я хотел бы тебя поблагодарить, – продолжил Думбльдор, и в его глазах вновь сверкнул огонек. – Судя по всему, в Тайной комнате ты проявил истинную преданность мне. Ничто другое не могло призвать к тебе Янгуса.
Он любовно погладил феникса, перелетевшего к нему на колено. Под взглядом Думбльдора Гарри неловко улыбнулся.
– Итак, ты познакомился с Томом Реддлем, – задумчиво произнес Думбльдор. – Думаю, ему было крайне интересно с тобой встретиться…
И неожиданно для себя Гарри заговорил о том, что давно его грызло:
– Профессор Думбльдор… Реддль сказал, что я такой же, как он. «Нечто до странности общее» – так он выразился…
– Правда? – переспросил Думбльдор, задумчиво оглядывая Гарри из-под густых серебряных бровей. – А ты сам как думаешь, Гарри?
– Я думаю, что я вовсе не как он! – сказал Гарри громче, чем собирался. – Я же… я же в «Гриффиндоре», я…
Но умолк; вновь всплыло гнетущее сомнение.
– Профессор, – заговорил он чуть погодя, – Шляпа-Распредельница сказала, что я… что я бы многого добился в «Слизерине». Некоторое время все думали, что Наследник Слизерина – я… потому что я говорю на серпентарго…
– Ты говоришь на серпентарго, Гарри, – спокойно ответил Думбльдор, – потому что на серпентарго говорит Лорд Вольдеморт – и в самом деле единственный живущий ныне потомок Салазара Слизерина. Если я не очень ошибаюсь, в ту ночь, когда ты получил этот шрам, Вольдеморт передал тебе часть своих колдовских способностей. Я уверен, что он не собирался, – просто так получилось…
– Вольдеморт вложил часть себя в меня? – переспросил Гарри как громом пораженный.
– Очень на то похоже.
– Значит, я должен учиться в «Слизерине», – сказал Гарри убитым голосом и заглянул в лицо Думбльдору. – Шляпа-Распредельница увидела во мне задатки слизеринца и…
– Поместила тебя в «Гриффиндор», – невозмутимо закончил за него Думбльдор. – Послушай, Гарри. Так уж вышло, что у тебя есть многие качества, которые Салазар Слизерин, тщательно отбиравший себе учеников, высоко в них ценил. Его собственный редкостный дар – змееустость, находчивость, решительность, некоторое пренебрежение к установленным порядкам, – добавил Думбльдор, вновь дернув усами. – И все же Шляпа-Распредельница направила тебя в «Гриффиндор». И ты знаешь почему. Подумай.
– Она направила меня в «Гриффиндор», – сказал Гарри, сдаваясь, – потому что я попросил ее не отправлять меня в «Слизерин»…
– Совершенно верно, – подхватил Думбльдор и засиял. – И этим ты очень сильно отличаешься от Тома Реддля. Не наши способности, но наш выбор отражает нашу истинную сущность. – Гарри сидел без движения, потрясенный. – А если тебе нужны доказательства, что ты и в самом деле гриффиндорец, взгляни повнимательнее на это.
Думбльдор взял со стола профессора Макгонаголл окровавленный серебряный меч и протянул Гарри. Гарри машинально перевернул меч; рубины сверкнули в свете очага. И тогда он увидел имя, выгравированное под рукоятью:
Годрик Гриффиндор.
– Только истинный гриффиндорец мог вытащить его из Шляпы, – просто сказал Думбльдор.
С минуту оба молчали. Затем Думбльдор выдвинул ящик стола и вытащил перо и чернильницу.
– Сейчас, Гарри, тебе нужны еда и крепкий сон. Иди на пир, а я тем временем напишу в Азкабан – нужно вызволить оттуда нашего хранителя ключей. Кроме того, надо послать объявление в «Оракул», – добавил он после некоторого раздумья. – Мы снова остались без преподавателя защиты от сил зла… Разрази меня гром, мы и вправду меняем их как перчатки, согласись?
Гарри направился к двери. Но не успел он взяться за ручку, дверь распахнулась и грохнулась об стену.
На пороге стоял разъяренный Люциус Малфой. А позади него, трусливо приседая, весь в бинтах, топтался Добби.
– Добрый вечер, Люциус, – любезно поздоровался Думбльдор.
Мистер Малфой чуть не сбил Гарри с ног. Добби потрусил следом, в глубочайшем ужасе прячась за подол мантии.
Грязной тряпочкой эльф то и дело порывался дочистить хозяйские ботинки. Судя по всему, мистер Малфой вышел из дома в большой спешке: не только его ботинки были недочищены, но и волосы, обычно аккуратно приглаженные, растрепались. Игнорируя виноватые прыжки эльфа, мистер Малфой вперил в Думбльдора ледяной взор.
– Итак! – сказал он. – Вы вернулись. Правление отстранило вас, но вы посчитали возможным вернуться в «Хогварц».
– Видите ли, Люциус, – безмятежно улыбнулся Думбльдор, – сегодня со мной связались остальные одиннадцать членов правления. Я словно попал под совиный ливень. Они – правление – получили известие о том, что погибла дочь Артура Уизли, и потребовали, чтобы я немедленно вернулся в школу. Похоже, они все-таки сочли меня самым подходящим человеком на должность директора. Кроме того, они рассказывали очень странные вещи… Некоторым показалось, будто вы пообещали проклясть их семьи, если они откажутся проголосовать за мое отстранение…
Мистер Малфой побледнел больше обычного, но сощуренные глаза его гневно сверкали.
– И как – удалось прекратить бесчинства? – презрительно бросил он. – Поймали преступника?
– Да, поймали, – улыбнулся Думбльдор.
– Ну? – резко спросил мистер Малфой. – Кто же это?
– Тот же, кто и в прошлый раз, Люциус, – ответил Думбльдор. – Однако на сей раз Лорд Вольдеморт действовал через подставное лицо. Посредством своего дневника.
И он взял со стола черный блокнотик с большой дырой посередине, внимательно наблюдая за мистером Малфоем. А Гарри в это время наблюдал за Добби.
Эльф вел себя непонятно. Со значением уставив на Гарри глазищи, он все тыкал пальцем в дневник, затем в мистера Малфоя, а затем бил себя кулаком по голове.
– Понимаю… – медленно протянул мистер Малфой.
– Очень хитроумный план, – ровно сказал Думбльдор, глядя мистеру Малфою прямо в глаза. – Если бы вот Гарри, – мистер Малфой метнул на мальчика быстрый, колючий взгляд, – и его друг Рон не обнаружили этот дневник, подозрение пало бы целиком на Джинни Уизли. Никто не смог бы доказать, что она действовала не по собственной воле…
Мистер Малфой промолчал. Его лицо застыло как маска.