– Присаживайтесь, дети мои, присаживайтесь, – пригласила она.
Одни неловко забрались в кресла, другие опустились на пуфики. Гарри, Рон и Гермиона сели за один столик.
– Добро пожаловать в прорицательский класс, – произнесла профессор Трелони, устроившись в кресле перед камином. – Меня зовут профессор Трелони. Вполне возможно, вы со мной еще не встречались. По моему убеждению, слишком частые визиты вниз, в суету и маету главного здания, затуманивают мой Внутренний Взор.
На столь экстраординарное заявление никто ничего не ответил. Профессор Трелони изящно поправила шаль и продолжила:
– Итак, вы решили изучать прорицание, сложнейшее из всех колдовских искусств. Я должна предупредить: если вам не дано Видеть, я смогу обучить вас лишь очень и очень немногому. Книги… книги не помогут зайти дальше определенной грани…
Гарри с Роном, широко ухмыляясь, взглянули на Гермиону. Известие о том, что книги здесь мало чем помогут, девочку, похоже, ошарашило.
– Многие колдуны и ведьмы, сколь бы ни были талантливы в сфере взрывов, запахов и внезапных исчезновений, все же не обладают способностью проникать сквозь туманную завесу грядущего, – монотонно бубнила профессор Трелони, мерцающим взором скользя по встревоженным лицам. – Это Дар, данный избранным. Вот ты, мальчик, – внезапно обратилась она к Невиллу, и тот чуть не упал с пуфика. – Твоя бабушка здорова?
– Наверно, – дрожащим голосом ответил Невилл.
– На твоем месте я бы не была так уверена, – сказала профессор Трелони, и огонь камина сверкнул, отразившись в ее длинных изумрудных серьгах. Невилл громко сглотнул. Профессор Трелони как ни в чем не бывало продолжила: – В этом году мы будем изучать основные методы прорицания. Первый триместр мы посвятим гаданию на чайной гуще. А в следующем перейдем к хиромантии. Между прочим, тебе, милая, – вдруг выпалила она, обращаясь к Парвати Патил, – стоит остерегаться рыжеволосого мужчины.
Парвати испуганно глянула на Рона, сидевшего у нее за спиной, и отодвинула стул подальше.
– Во втором триместре, – продолжила профессор Трелони, – мы перейдем к хрустальному шару, если, конечно, успеем закончить огненные знамения. В феврале, к несчастью, занятия будут прерваны из-за эпидемии гриппа. Лично у меня пропадет голос. А в районе Пасхи один из нас покинет класс навсегда.
Повисло очень напряженное молчание, но профессор Трелони будто и не заметила.
– Деточка, – обратилась она к сидевшей ближе всех Лаванде Браун, и та вжалась в кресло, – не могла бы ты передать мне самый большой серебряный чайник?
Лаванда с облегчением встала, сняла с полки гигантский чайник и поставила на стол перед преподавательницей.
– Благодарю, милая. Кстати, событие, которое тебя страшит, произойдет в пятницу, шестнадцатого октября.
Лаванда содрогнулась.
– А сейчас вам всем предстоит разбиться на пары. Возьмите с полки чашки и подойдите ко мне, я налью чаю. Затем садитесь и пейте, пока не останутся одни чаинки. Взболтайте их левой рукой на дне чашки три раза, переверните чашку на блюдечко, подождите, пока стечет вода, а затем отдайте чашку соседу, чтобы он прочел ваше будущее. Фигуры интерпретируйте по образцам на страницах пять и шесть в книге «Растуманивание будущего». Я буду ходить по классу и помогать. И кстати, друг мой, – она схватила Невилла за руку, едва он собрался встать, – когда уронишь первую чашку, будь любезен взять другую, с голубым рисунком! Мне очень дороги розовые.
И точно, как только Невилл подошел к полке, раздался звон разбитого фарфора. Профессор Трелони подлетела к нему с веником и совком:
– С голубым рисунком, дорогой, если не возражаешь… спасибо…
Наполнив чашки, Гарри с Роном вернулись к столику и попытались поскорее выпить кипяток. Затем поболтали гущей согласно инструкции, перевернули и обменялись чашками.
– Так, – сказал Рон, когда оба открыли страницы пять и шесть. – Что там у меня?
– Куча мокрой коричневой дряни.
Тяжелый ароматный дым, наполнявший комнату, усыплял и одурманивал.
– Расширьте горизонты разума, дети мои, позвольте своим глазам узреть неземное! – взывала профессор Трелони из мрака.
Гарри попробовал встряхнуться.
– Так, что мы имеем? Кривоватый такой крест… – Он заглянул в книгу. – Это значит, что тебя ждут «испытания и страдания» – уж извини, – но вот тут еще другая штуковина… похоже на солнце… подожди… это значит «большое счастье»… стало быть, ты сильно пострадаешь, но будешь очень счастлив по этому поводу…
– По-моему, тебе срочно надо к Внутреннему Окулисту, – заявил Рон, и оба поспешили подавить смех: на них как раз уставилась профессор Трелони. – Теперь моя очередь… – Рон уставился в чашку Гарри, наморщив лоб от усердия. – Тут какаято штука вроде шляпы… котелка, – решил он. – Может, ты пойдешь работать в министерство магии… – Он развернул чашку по-другому. – А с этой стороны больше похоже на желудь… а это что? – Он просмотрел страницу в «Растуманивании будущего». – «Нечаянная радость, внезапное наследство». Отлично, одолжишь мне денег… И вот тут еще штука, – он снова повернул чашку, – похожа на какое-то животное… ага, вот голова… вроде гиппопотам… нет, баран…
Гарри гоготнул, и профессор Трелони резко обернулась.
– Позволь взглянуть, мальчик, – укоризненно обратилась она к Рону, подошла, колыхая одеждами, и забрала у него чашку Гарри. Все затихли и стали наблюдать.
Профессор Трелони внимательно смотрела в чашку, вращая ее против часовой стрелки.
– Сокол… мой милый, у тебя есть смертельный враг.
– Но это и так все знают, – громко прошептала Гермиона. Профессор Трелони воззрилась на нее. – А что, правда же, – упрямо сказала Гермиона. – Все знают про Гарри и Сами-Знаете-Кого.
Гарри с Роном посмотрели на нее в удивлении пополам с восхищением. Они еще не слышали, чтобы Гермиона так разговаривала с учителем. Профессор Трелони не сочла нужным отвечать. Вперила огромные глаза в чашку, еще повертела.
– Булава… «нападение». Мой золотой, это несчастливая чашка…
– А я думал, это котелок, – робко вставил Рон.
– Череп… «опасность на твоем пути»…
Все как завороженные следили за преподавательницей. А она повернула чашку в последний раз, судорожно вздохнула и закричала.
Снова зазвенел разбившийся фарфор: Невилл раскокал вторую чашку. Профессор Трелони обессиленно опустилась в свободное кресло, закрыв глаза и сверкающей рукой хватаясь за сердце.
– Мой дорогой мальчик… мой бедный, несчастный мальчик… нет… лучше не говорить… нет… даже не спрашивай…
– В чем дело, профессор? – тут же заинтересовался Дин Томас. Все повскакали, и довольно скоро вокруг столика Рона и Гарри образовалась толпа. Ученики сгрудились за спиной профессора Трелони, заглядывая в чашку.
– Деточка, – профессор Трелони драматически расширила и без того огромные глаза, – у тебя Сгубит.
– У меня что? – не понял Гарри.
Было ясно, что он не единственный ничего не понимает: Дин Томас, поймав его взгляд, пожал плечами, Лаванда Браун смотрела озадаченно. Правда, все остальные в ужасе зажали рты руками.
– Сгубит, дитя мое, Сгубит! – закричала профессор Трелони, шокированная невежеством Гарри. – Гигантская собака-призрак, что таится в церковных дворах! Мой бедный мальчик, это знамение! Самое страшное смертное знамение!
В животе у Гарри екнуло. Собака на обложке «Смертных знамений» у Завитуша и Клякца – собака в темноте Магнолиевого проезда… Теперь Лаванда Браун тоже зажимала рот ладонью. Все уставились на Гарри – все, кроме Гермионы; та поднялась и зашла за спину профессора Трелони.
– По-моему, это не похоже на Сгубита, – преспокойно заявила она.
Профессор Трелони оглядела Гермиону с нарастающей неприязнью.
– Надеюсь, любезная, ты извинишь меня за такие слова, но я почти не ощущаю вокруг тебя ауры. Очень низкая восприимчивость к резонансу грядущего.
Шеймас Финниган так и сяк повертел головой.
– Это похоже на Сгубита, если смотреть вот так, – сказал он, почти совсем зажмурившись, – но вот отсюда больше напоминает осла, – продолжил он, наклоняясь влево.
– Можно уже прекратить рассуждать, умру я или нет! – выпалил Гарри, сам удивившись. Теперь все отводили глаза.
– Я думаю, на этом мы сегодня закончим, – загадочнейшим тоном обронила профессор Трелони. – Да… пожалуйста, соберите вещи…
Все молча сдали учительнице чашки, собрали книжки и застегнули рюкзаки. Даже Рон избегал смотреть на Гарри.
– До следующей встречи, – еле слышно попрощалась профессор Трелони, – да хранит вас судьба. И кстати… ты, мальчик, – она указала на Невилла, – в следующий раз ты опоздаешь. Позанимайся дополнительно, чтобы не отстать.
Гарри, Рон и Гермиона молча спустились по лестнице из люка, а потом по винтовой лестнице и направились на превращения к профессору Макгонаголл. До ее кабинета они добирались так долго, что, хотя их и отпустили с прорицания пораньше, все равно едва успели.
Гарри сел в самом дальнем углу – и как будто под прожектор угодил: все постоянно украдкой на него косились, словно ждали, что он вот-вот упадет замертво. Ему никак не удавалось сосредоточиться на рассказе профессора Макгонаголл об анимагах (колдунах, которые умеют превращаться в животных по собственному желанию), и он даже не посмотрел, как она у всех на глазах обернулась кошкой с очковыми отметинами вокруг глаз.
– Что это на вас сегодня нашло? – в сердцах воскликнула профессор Макгонаголл, с еле слышным хлопком вернувшись к своему нормальному облику, и обвела взглядом класс. – Не то чтобы это было для меня важно, но я впервые не слышу аплодисментов.
Снова все головы повернулись к Гарри, и никто не произнес ни слова. Наконец Гермиона подняла руку.
– Позвольте спросить, профессор? У нас только что было прорицание, мы изучали гадание на чайной гуще, и…
– А! Теперь понятно. – Профессор Макгонаголл внезапно нахмурилась. – Можете не продолжать, мисс Грейнджер. Признавайтесь, кому из вас предстоит умереть в этом году?