Гарри запихнул горескоп обратно в носки и швырнул в сундук. Теперь слышны были только сдавленные стоны Рона. У него в ладонях комочком свернулся Струпик. В последнее время крыса не вылезала из кармана хозяина, и Гарри давно ее не видел. Увы, бедное животное, прежде такое упитанное, совсем отощало; шерсть вылезала клочьями.
– Плоховато он выглядит, да? – сказал Гарри.
– Это нервы! – сказал Рон. – Он бы уже выздоровел, если б этот тупой рыжий меховой бочонок оставил его в покое!
Но Гарри не забыл, как продавщица в «Заманчивом зверинце» говорила, что крысы живут всего три года; если Струпик не скрывает каких-нибудь волшебных свойств, конец его крысиной жизни близок. Рон, конечно, частенько жаловался, что Струпик скучное и бесполезное животное, но Гарри не сомневался: Рон будет очень несчастен, если Струпик умрет.
В то утро в общей гостиной «Гриффиндора» с духом Рождества дела обстояли туго. Гермиона заперла Косолапсуса в спальне, но злилась на Рона за то, что хотел пнуть кота; Рон, в свою очередь, ярился, поскольку Косолапсус снова пытался съесть Струпика. В конце концов Гарри оставил надежду их помирить. Он сосредоточился на «Всполохе», который принес с собой из спальни. Отчего-то Гермиону раздражало и это; она, правда, помалкивала, но мрачно косилась на метлу, будто та тоже критиковала кота.
Они спустились в Большой зал к обеду и обнаружили, что столы колледжей отодвинуты к стенам, а в центре стоит один-единственный стол на двенадцать персон. За ним уже сидели профессора Думбльдор, Макгонаголл, Злей, Спарж и Флитвик, а также смотритель Филч, который снял свою извечную коричневую куртку и облачился в замшелый фрак. Учеников за столом было всего трое: два перепуганных первоклассника и угрюмолицый слизеринец из пятого класса.
– С Рождеством! – сказал Думбльдор Гарри, Рону и Гермионе. – Нас слишком мало, глупо было накрывать столы как обычно… Садитесь, садитесь!
Ребята расселись рядком в конце стола.
– Хлопушки! – с воодушевлением объявил Думбльдор и протянул Злею большую серебряную хлопушку.
Тот неохотно потянул. Раздался грохот, подобный пушечному выстрелу, хлопушка распалась, и из нее вылетела большая остроконечная шляпа с чучелом ястреба.
Гарри, вспомнив вризрака, переглянулся с Роном, и оба ухмыльнулись. Злей поджал губы, подтолкнул подарочек к Думбльдору, и тот с охотой заменил им свою колдовскую шляпу.
– Налетайте! – сказал он, лучась и сияя.
Пока Гарри угощался жареной картошкой, двери отворились. Вошла профессор Трелони и, словно на колесах, заскользила к столу. По торжественному случаю она надела зеленое платье с блестками и еще больше смахивала на сверкающую гигантскую стрекозу.
– Сибилла, какой приятный сюрприз! – воскликнул Думбльдор, вставая.
– Мне, к моему величайшему удивлению, директор, довелось узреть в хрустальном шаре, – поведала профессор Трелони самым загадочным и загробным голосом, – что я оставила свою одинокую трапезу и присоединилась к вам. Кто я такая, чтобы сопротивляться велению судьбы? Я немедленно покинула свою обитель и покорнейше прошу извинить меня за опоздание…
– Конечно, конечно, – ответил Думбльдор, блестя глазами. – Позвольте за вами поухаживать. Вот вам стул…
И он волшебной палочкой нарисовал в воздухе стул. Тот покачался над полом и с грохотом приземлился между Злеем и Макгонаголл. Профессор Трелони, однако, не спешила сесть; огромные глаза пробежали по собранию – и прорицательница испустила тихий вопль.
– Я не смею, директор! Если я сяду к вам, за столом нас окажется тринадцать! Какое несчастливое знамение! Не забывайте: когда тринадцать человек едят за одним столом, первый, кто встанет с места, первым и умрет!
– Ничего, мы рискнем, Сибилла, – нетерпеливо оборвала ее профессор Макгонаголл. – Садитесь, не то индейка совсем остынет.
Профессор Трелони поколебалась, а затем опустилась на стул, зажмурившись и крепко сжав губы, словно ожидая немедленного поражения громом. Профессор Макгонаголл сунула большую ложку в ближайшее блюдо.
– Рубца, Сибилла?
Профессор Трелони оставила предложение без внимания. Вновь открыв глаза, она еще раз оглядела стол и спросила:
– А где же наш дорогой профессор Люпин?
– Боюсь, бедняга снова заболел, – ответил Думбльдор, жестом приглашая всех накладывать кушанья. – Так неудачно, в самое Рождество.
– Но ведь вы об этом уже знали, Сибилла? – подняла брови профессор Макгонаголл.
Профессор Трелони смерила ее очень холодным взглядом.
– Разумеется, – тихо ответила она. – Однако не следует афишировать тот факт, что тебе известно все обо всем. Я часто веду себя так, словно у меня нет Внутреннего Взора, дабы не нервировать окружающих.
– Это многое объясняет, – съязвила профессор Макгонаголл.
Голос профессора Трелони внезапно потерял почти всю свою загробность.
– Если хотите знать, Минерва, мне открылось, что бедный профессор Люпин не пробудет с нами долго. Он, видимо, и сам знает, что его дни сочтены. Он буквально отшатнулся, когда я предложила ему погадать на хрустальном шаре…
– Я его понимаю, – сухо заметила профессор Макгонаголл.
– А я сомневаюсь, – весело вмешался профессор Думбльдор, слегка, впрочем, повысив голос и положив конец беседе дам, – что профессору Люпину всерьез угрожает опасность. Злотеус, вы уже приготовили ему новую порцию зелья?
– Да, директор, – ответил Злей.
– Прекрасно, – сказал Думбльдор, – тогда он очень скоро встанет на ноги… Дерек, ты пробовал чиполату? Объедение!
Первоклассник, услышав, что к нему обратился сам директор, густо покраснел и трясущимися руками взял блюдо с колбасками.
Два часа, до самого конца обеда, профессор Трелони вела себя почти нормально. Но когда Гарри с Роном, наевшись до отвала и еще не сняв бумажных шляп, поднялись из-за стола, она громко закричала:
– Мальчики мои! Кто из вас встал первым? Кто?
– Не знаю. – Рон неуверенно посмотрел на Гарри.
– Вряд ли это важно, – ледяным тоном произнесла профессор Макгонаголл, – если, конечно, за дверью не притаился сумасшедший дровосек, желающий зарубить первого, кто выйдет в вестибюль.
Засмеялись все, даже Рон. Профессор Трелони молча оскорбилась.
– Ты идешь? – спросил Гарри у Гермионы.
– Нет, – пробормотала та, – мне нужно переговорить с профессором Макгонаголл.
– Не иначе, хочет еще уроков выпросить, – зевнул Рон. Они вышли в вестибюль, где не обнаружилось ни одного сумасшедшего дровосека.
Сэр Кэдоган на портрете собрал рождественскую вечеринку – пару монахов, нескольких бывших директоров школы и толстого пони. Рыцарь откинул забрало и отсалютовал флягой с медом.
– Веселого – ик! – Рождества! Пароль?
– «Шелудивый пес», – сказал Рон.
– И вам того же, сэр! – прогрохотал сэр Кэдоган, задираясь вверх.
Гарри поднялся в спальню, взял «Всполох» и «Набор для техобслуживания метел», подаренный Гермионой на день рождения, отнес все это в гостиную и попытался устроить метле хоть какое-нибудь техобслуживание; однако хворостины не нуждались в подравнивании, а рукоять сверкала так ярко, что не было смысла полировать. Поэтому они с Роном просто сидели и любовались этой совершенной красотой, пока не отворилось портретное отверстие. В гостиную вошла Гермиона, а следом за ней профессор Макгонаголл.
Хотя профессор Макгонаголл и была куратором «Гриффиндора», Гарри видел ее в общей гостиной лишь однажды, и по весьма печальному поводу. Мальчики уставились на преподавательницу, вдвоем вцепившись в древко. Гермиона обогнула их, села и зарылась лицом в первую попавшуюся книжку.
– Стало быть, это она, – изрекла профессор Макгонаголл. Она подошла к камину и вперила в метлу птичьи глаза-бусины. – Мисс Грейнджер проинформировала меня о том, что вам прислали «Всполох», Поттер.
Гарри с Роном оглянулись на Гермиону и увидели, как краснеет полоска ее лба над книжкой, которую Гермиона держала вверх ногами.
– Позвольте? – попросила профессор Макгонаголл, но разрешения не дождалась, а попросту взяла метлу у мальчиков из рук. Внимательно оглядела ее сверху донизу. – Хмм. При ней не было письма, Поттер? Совсем? Открытки? Записки?
– Нет, – пустым голосом ответил Гарри.
– Понятно… – протянула профессор Макгонаголл. – Что ж, боюсь, мне придется это забрать.
– Ч-что? – Гарри вскочил на ноги. – Почему?
– Метлу нужно проверить на заговоренность, – объяснила профессор Макгонаголл. – Я сама, конечно, не специалист, но мадам Самогони и профессор Флитвик все разберут…
– На части? – спросил Рон таким тоном, словно профессор Макгонаголл выжила из ума.
– Всего несколько недель, – сказала профессор Макгонаголл. – Когда мы убедимся, что метла не заговорена, получите ее назад.
– Ничего с ней такого нет! – выкрикнул Гарри слегка дрожащим голосом. – Правда, профессор…
– Вы не можете знать наверняка, Поттер, – почти ласково ответила она, – по крайней мере, пока на ней не полетаете, а этого, я боюсь, мы допустить не можем. Прежде мы должны убедиться, что там ничего не накручено. Я буду держать вас в курсе.
Профессор Макгонаголл развернулась и унесла «Всполох»; отверстие за портретом закрылось. Гарри стоял и смотрел вслед, сжимая в руке банку шикблеска.
Рон повернулся к Гермионе:
– Ну и зачем ты помчалась к Макгонаголл?
Гермиона отбросила книжку. Лицо у нее было розовое, но она вскочила и смело взглянула Рону в глаза.
– Затем, что я подумала – и профессор Макгонаголл со мной согласна, – что метлу наверняка прислал Сириус Блэк!
Глава двенадцатаяЗаступник
Гарри понимал, что Гермиона хотела как лучше, но все равно злился. Ведь это из-за нее оборвались краткие часы счастья, когда он обладал лучшей метлой на свете. А теперь неизвестно, увидит ли он когда-нибудь свой «Всполох». И если сейчас – в чем Гарри не сомневался – с метлой все в порядке, в каком порядке она будет потом, после антизаговорных проверок?