Целый день повсюду усиливали охрану; профессор Флитвик обучал входные двери узнавать Сириуса Блэка по большой фотографии; Филч носился туда-сюда по коридорам, баррикадируя все, от крошечных трещинок в стенах до мышиных нор. Сэра Кэдогана уволили. Его портрет сослали назад на пустынную лестничную площадку седьмого этажа. Вернулась Толстая Тетя. Ее весьма профессионально отреставрировали, но бедняжка все еще очень нервничала и согласилась взяться за работу лишь при условии, что ей самой дадут охрану. К ней приставили целую бригаду угрюмых троллей. Они грозно маршировали по коридору, обменивались рыками и мерялись дубинками.
Гарри не мог не обратить внимания, что у статуи одноглазой ведьмы на третьем этаже часовых нет. Видимо, Фред с Джорджем были правы: никто, кроме них – а теперь еще и Гарри с Роном и Гермионой, – не знал про потайной тоннель.
– Как думаешь, надо кому-то сказать? – спросил Гарри у Рона.
– Он ведь проник сюда не через «Рахатлукулл», – отмахнулся Рон. – Мы бы узнали про взлом в кондитерской.
Гарри порадовался такому ответу: если доступ к статуе одноглазой ведьмы тоже перекроют, он больше не сможет попасть в Хогсмед.
Рон мгновенно сделался знаменитостью. Впервые в жизни на него обращали больше внимания, чем на Гарри, и было видно, что Рону это очень даже нравится. Несмотря на ночное потрясение, он с удовольствием и в деталях рассказывал любому, кто спрашивал, что же все-таки случилось.
– …Я спал и вдруг слышу треск, знаете, как рвут тряпку… Я подумал, это во сне, понимаете? А потом чувствую – сквозняк… и проснулся. Занавески содраны… переворачиваюсь… и вижу, что он стоит надо мной… как скелет… волосы грязные… а в руках огромный длинный нож, дюймов двенадцать… и смотрит на меня, а я на него… а потом я как заору, а он дал деру… Непонятно, кстати, почему, – вполголоса добавил Рон, когда отошли второклассницы, внимавшие этой леденящей душу истории. – Чего ему было убегать?
Гарри тоже не понимал. Что помешало перепутавшему кровати Блэку прикончить Рона, чтоб не орал, а потом уже отыскать Гарри? Двенадцать лет назад Блэк доказал, что ему не составляет труда убивать невинных, а на сей раз перед ним было всего-навсего пять невооруженных мальчишек, причем четверо крепко спали.
– Наверное, подумал, если ты кого-нибудь разбудишь своим криком, ему будет трудно выбраться из замка, – задумчиво произнес Гарри. – Ему бы пришлось весь колледж переубивать, чтоб выйти через дыру за портретом… а там еще и учителя…
Невилл впал в немилость. Профессор Макгонаголл от возмущения лишила его всех дальнейших походов в Хогсмед, назначила взыскание и запретила кому бы то ни было сообщать ему пароли. Теперь бедный Невилл каждый вечер топтался снаружи под воинственными взглядами троллей-охранников и ждал, пока кто-нибудь проведет его в башню. Но все эти кары не шли ни в какое сравнение с тем, что припасла для него родная бабушка. Через два дня после вторжения Блэка она прислала внуку худшее, что мог получить к завтраку ученик «Хогварца», – Вопиллер.
Утром совы, как обычно, могучим потоком хлынули в Большой зал. Невилл поперхнулся – перед ним приземлилась большая амбарная сова с красным конвертом в клюве. Гарри с Роном, сидевшие напротив, сразу узнали Вопиллер – в прошлом году Рон получил такой от матери.
– Беги, Невилл, – посоветовал Рон.
Невиллу не нужно было повторять дважды. Он схватил конверт и, держа его перед собой, как бомбу, огромными скачками понесся из зала. Слизеринцы покатывались со смеху. Было слышно, как Вопиллер взорвался в вестибюле, – стократ усиленный бабушкин голос поносил Невилла за позор, которым тот покрыл всю семью.
Гарри от большого сочувствия Невиллу не сразу заметил, что тоже получил письмо. Хедвига привлекла его внимание, больно ущипнув за запястье.
– Ой! А, спасибо, Хедвига.
Пока сова угощалась кукурузными хлопьями Невилла, Гарри вскрыл конверт. Внутри была записка:
Дорогие Гарри и Рон!
Как насчет попить со мной чаю сегодня после шести? Я приду за вами в замок. ЖДИТЕ В ВЕСТИБЮЛЕ, ВАМ НЕЛЬЗЯ ВЫХОДИТЬ ОДНИМ.
– Он, наверно, хочет узнать про Блэка! – догадался Рон.
И в шесть часов пополудни Гарри с Роном вышли из гриффиндорской башни, бегом миновали троллей-охранников и помчались в вестибюль.
Огрид их уже дожидался.
– Как жизнь, Огрид? – крикнул Рон. – Рассказать тебе про субботнюю ночь?
– Да я уж знаю, – отозвался Огрид, пропуская ребят на улицу впереди себя.
– А, – в некотором разочаровании сказал Рон.
В хижине они первым делом увидели Конькура – тот растянулся на кровати поверх лоскутного одеяла, плотно прижав к телу огромные крылья. Гиппогриф угощался дохлыми хорьками из большой миски. Гарри отвел взгляд от этого малоприятного зрелища и заметил на дверце шкафа невообразимого размера коричневый ворсистый костюм и чудовищный желто-оранжевый галстук.
– А это зачем, Огрид? – спросил Гарри.
– На слушанье дела Конькура в комитете по уничтожению опасных созданий, – ответил Огрид. – В пятницу. Едем с ним в Лондон. Заказали два места в «ГрандУлете»…
Гарри окатило ужасное чувство вины. Он совершенно забыл про суд над Конькуром. И Рон, судя по его лицу, забыл. Хуже того, обещание помочь собрать материалы для защиты они тоже не выполнили: «Всполох» стер у них из памяти все остальное.
Огрид налил чаю и предложил булочки с изюмом, но мальчики благоразумно отказались: они уже не раз сталкивались с кулинарными творениями Огрида.
– Хочу с вами кой-чего обсудить. – Необычайно посерьезнев, Огрид уселся между ними.
– Что? – спросил Гарри.
– Гермиону, – ответил Огрид.
– А что с ней? – спросил Рон.
– Плохо с ней, вот чего. С Рождества все ко мне ходит. Одиноко ей, тоскливо. То вы с ней из-за «Всполоха» не разговаривали, теперь – из-за того, что ейный кот…
– Сожрал Струпика! – сердито закончил Рон.
– …повел себя, как нормальный кот, – упрямо продолжил Огрид. – Сколько она у меня тут слез пролила… Ей сейчас тяжко. Яс’дело, откусила больше, чем может проглотить, все эти уроки да задания… И ведь еще нашла время помогать мне с Конькуром, а? Отыскала всякие полезные вещи… говорит, у него теперь неплохой шанс…
– Огрид, мы тоже должны были помочь, прости… – неловко начал Гарри.
– Да я вас не виню! – отмахнулся Огрид. – У вас и так забот полон рот! Я ж видал, как ты в квидиш-то тренируешься, и днем, и ночью, кажный день без продыху, – только я вот чего хочу сказать: я думал, вы друзей-то цените поболе метел или там крыс. Вот и все.
Гарри с Роном смущенно переглянулись.
– Ужасно она переживала, когда Блэк тебя чуть не прикончил, Рон. У ней сердце-то на месте, у нашей Гермионы, а вы, оба два, с ней не разговариваете…
– Если она выкинет своего кота, я с ней заговорю прямо тут же! – яростно выпалил Рон. – Он же у нее маньяк, а она вцепилась в него и ничего слышать не хочет!
– Что ж, люди иногда глупят, ежели дело касается до ихних питомцев, – мудро изрек Огрид. У него за спиной Конькур выплюнул на подушку пару хорьковых косточек.
Остаток визита они втроем обсуждали повысившиеся шансы «Гриффиндора» на завоевание квидишного кубка. В девять часов Огрид отвел мальчиков обратно в замок.
У доски объявлений в общей гостиной собралась толпа.
– «В выходные – Хогсмед!» – прочитал Рон через головы. – Что скажешь? – тихо добавил он, когда они с Гарри отошли к креслам.
– Ну… Филч не тронул вход в потайной тоннель… – еще тише протянул в ответ Гарри.
– Гарри! – сказали ему в правое ухо. Гарри вздрогнул и оглянулся. Позади них за столиком сидела Гермиона – она расчищала проем в книжной стене, за которой ее прежде не было видно. – Гарри, если ты снова пойдешь в Хогсмед… я расскажу профессору Макгонаголл про карту!
– Кто-то что-то сказал или мне померещилось? – прорычал Рон, не глядя на Гермиону.
– Рон, как ты можешь его туда тащить? После того как Блэк тебя самого чуть не убил! Честное слово, я скажу…
– Значит, теперь ты хочешь, чтобы Гарри исключили! – рассвирепел Рон. – Мало тебе твоих подвигов?
Гермиона открыла было рот, но тут ей на колени, тихо зашипев, вспрыгнул Косолапсус. Гермиона испуганно посмотрела на Рона, забрала кота и поспешила к себе в спальню.
– Ну так что? – сказал Рон, словно никто их не прерывал. – Решайся, в прошлый раз ты толком ничего не видел! Даже у Зонко не был!
Гарри оглянулся – убедился, что Гермиона ушла.
– Ладно, – согласился он. – Только в этот раз я возьму плащ-невидимку.
В субботу утром Гарри упаковал плащ-невидимку в рюкзак, сунул в карман Карту Каверзника и вместе со всеми спустился к завтраку. За столом он старательно избегал подозрительных взглядов Гермионы и потом постарался, чтоб она заметила, как он поднялся по мраморной лестнице, когда остальные потянулись к выходу из замка.
– Пока! – крикнул Гарри Рону. – Придешь – увидимся!
Рон ухмыльнулся и подмигнул.
Гарри побежал на третий этаж, на ходу доставая карту из кармана. Присев на корточки за статуей одноглазой ведьмы, он разгладил пергамент. К нему приближалась крошечная точка. Микроскопическая надпись гласила: «Невилл Лонгботтом».
Гарри выхватил палочку, шепнул:
– Диссендиум! – и бросил рюкзак в статую, но сам пролезть не успел – из-за угла вышел Невилл.
– Гарри! Я и забыл, что ты тоже не ходишь в Хогсмед!
– Привет, Невилл. – Гарри поспешно отошел от статуи, запихивая карту в карман. – Ты что тут делаешь?
– Ничего, – пожал плечами Невилл. – Сыграем в карты-хлопушки?
– Э-э-э… не сейчас – я хотел в библиотеку, надо написать Люпину сочинение про вампиров…
– Я с тобой! – обрадовался Невилл. – Я тоже еще не написал!
– Э-э-э… погоди-ка… совсем забыл! Я же его закончил вчера вечером!
– Вот и хорошо, тогда помоги мне! – Круглолицый Невилл глядел просительно. – Я совсем не понимаю про чеснок – они что, должны его съесть или…