– Нет, изменит, – яростно выпалил Рон. – Тебе не придется больше заниматься этим одной, Гермиона. Я помогу.
– Ой, Рон!
Гермиона бросилась ему на шею и разрыдалась, совершенно не владея собой. Рон в полном ужасе неловко похлопал ее по макушке. Наконец Гермиона отстранилась.
– Рон, мне правда очень-очень жалко Струпика… – всхлипывала она.
– А… ну… он был уже старый. – Рону сильно полегчало оттого, что его выпустили. – И вообще от него было мало проку. А потом, кто знает, может, мне теперь мама с папой купят сову.
Меры безопасности, введенные после второго вторжения Блэка, не давали ребятам навещать Огрида по вечерам. Поговорить с ним можно было только на уроке по уходу за магическими существами.
От потрясения Огрид как будто весь окоченел.
– Все я виноват. Прямо язык проглотил. Они сидят вокруг, в черных мантиях, все дела, а я… пергаменты роняю, даты забываю, ну, эти… которые ты для меня выписала, Гермиона. А потом встал Люциус Малфой, толкнул речь, а комитет так все и сделал, как он сказал…
– Можно же еще подать апелляцию! – выкрикнул Рон. – Погоди, не сдавайся, мы над этим работаем!
Вместе с классом они шли к замку. Впереди, рядом с Краббе и Гойлом, шагал Малфой. Он то и дело оглядывался и издевательски ржал.
– Все без толку, Рон, – печально вздохнул Огрид у парадной лестницы. – Комитет-то у Люциуса Малфоя в кармане. Мне одно осталось – скрасить Коньке последние деньки. Уж это я ему задолжал…
Огрид поспешно отвернулся и пошел к своей хижине, зарывшись лицом в носовой платок.
– Смотрите, как мы разнюнились!
Малфой, Краббе и Гойл подслушивали за дверями замка.
– Какое жалкое зрелище, – процедил Малфой. – И это называется учитель!
Гарри с Роном бросились было на Малфоя, но их опередила Гермиона и – ХРЯСЬ! – со всей силы врезала ему по физиономии. Малфой пошатнулся. Гарри, Рон, Краббе и Гойл застыли как громом пораженные. Гермиона замахнулась снова.
– Не смей называть Огрида жалким, ты… мерзкий… злобный…
– Гермиона! – пролепетал Рон и попытался удержать ее руку.
– Уйди, Рон!
Гермиона выхватила волшебную палочку. Малфой отпрянул. Краббе и Гойл парализованно ждали приказаний.
– Пошли отсюда, – буркнул Малфой, и все трое нырнули в коридор и исчезли в подземелье.
– Гермиона! – повторил Рон. В голосе его потрясение мешалось с восхищением.
– Гарри, пожалуйста, побей его в финале! – звенящим голосом попросила та. – Побей, умоляю тебя, я не перенесу, если «Слизерин» выиграет!
– Нам пора на заклинания. – Рон все еще таращил глаза на Гермиону. – Пошли.
Они спешно поднялись по мраморной лестнице к кабинету профессора Флитвика.
– Опаздываем, мальчики! – укорил профессор, когда Гарри открыл дверь. – Заходите быстрее, доставайте палочки, сегодня экспериментируем с хахачарами, мы уже разделились на пары…
Гарри с Роном торопливо прошли к дальнему столу и открыли рюкзаки. Рон оглянулся:
– А куда делась Гермиона?
Гарри тоже оглянулся. Гермиона не вошла с ними в класс, хотя Гарри был абсолютно уверен, что, когда открывал дверь, она стояла у него за спиной.
– Странно. – Гарри уставился на Рона. – Может… может, в туалет пошла… или еще куда?
Но Гермиона так и не появилась на уроке.
– А ей бы тоже не повредили хахачары, – сказал Рон, когда класс отправился на обед, все как один до ушей улыбаясь, – хахачары вселили в них безграничное довольство жизнью.
Гермиона не пришла и на обед. Когда Гарри с Роном доели яблочный пирог, действие чар уже потихоньку выветривалось и мальчики забеспокоились.
– Как думаешь, Малфой ничего с ней не сделал? – тревожно спросил Рон. Они бежали наверх в гриффиндорскую башню.
Миновав троллей-охранников и назвав Толстой Тете пароль («Врушка-болтушка»), они через дыру за портретом проникли в общую гостиную.
За столом, уронив голову на учебник арифмантики, крепко спала Гермиона. Мальчики подсели к ней. Гарри потыкал ее в бок.
– Ч-что такое? – Гермиона вскинула голову и дико огляделась. – Уже пора? А какой… какой сейчас урок?
– Прорицание, но оно еще через двадцать минут, – ответил Гарри. – Гермиона, ты почему не была на заклинаниях?
– Что?! Ой нет! – вскричала она. – Я забыла!
– Как ты могла забыть? – поразился Гарри. – Ты дошла с нами до дверей!
– Какой ужас! – застонала Гермиона. – Профессор Флитвик очень сердился? Это все Малфой, я думала о нем и перестала соображать!
– Знаешь что, – Рон поглядел на громадный учебник арифмантики, служивший Гермионе подушкой, – по-моему, ты надорвалась. Ты на себя слишком много взвалила.
– Ничего подобного! – Отбросив со лба волосы, девочка беспомощно озиралась в поисках своего рюкзака. – Просто я все перепутала! Пойду извинюсь перед профессором Флитвиком… Встретимся на прорицаниях!
Гермиона в крайнем волнении догнала их через двадцать минут у выдвижной лестницы под классом прорицаний.
– Как же я пропустила хахачары! Они ведь будут на экзамене, профессор Флитвик намекнул!
Все вскарабкались по лестнице в душный полумрак. На столиках, отливая загадочным светом, стояли хрустальные шары, наполненные перламутрово-белым дымом. Гарри, Рон и Гермиона сели за один шаткий столик.
– А я думал, хрустальные шары только в следующем триместре, – пробормотал Рон, осторожно оглядываясь – нет ли рядом профессора Трелони.
– Зато хиромантия кончилась, – шепнул в ответ Гарри. – А то я уже устал – она, как посмотрит на мою ладонь, всякий раз аж зажмуривается.
– Доброго вам всем дня! – изрек знакомый загадочный голос, за чем, как обычно, последовал театральный выход профессора Трелони из полумрака.
Парвати и Лаванда задрожали от восторга. Их лица подсвечивало молочное сияние хрустального шара.
– Я решила, что нам следует заняться хрустальными шарами раньше, чем мы планировали. – Профессор Трелони уселась спиной к огню и обвела глазами класс. – Парки уведомили меня, что эта тема будет у вас на экзамене в июне, и я хочу дать вам как можно больше практических занятий.
Гермиона фыркнула:
– Скажите, пожалуйста!.. «Парки уведомили ее»!.. А кто дает темы для экзаменов? Сама и дает! Потрясающее предсказание! – Гермиона даже не потрудилась понизить голос.
Трудно сказать, услышала ли профессор Трелони, – ее лицо скрывалось в тени. Однако она продолжила речь как ни в чем не бывало:
– Гадание на хрустальном шаре – особое, тонкое искусство. Я не ожидаю от вас, что с первого же взгляда в бесконечные глубины шара вы научитесь Видеть. Мы начнем с релаксации сознания и вашего наружного зрения (Рон неудержимо захихикал и был вынужден засунуть в рот кулак), дабы прояснить внутреннее зрение и подсознание. Если же нам повезет, некоторые из вас начнут Видеть уже на этом занятии.
И занятие началось. Гарри, дурак дураком, бессмысленно пялился в хрустальный шар, стараясь ни о чем не думать, а в голове между тем отчетливо проносилось: «Какая чушь!» Рон то и дело хихикал, а Гермиона цокала языком, и это мешало еще больше.
– Видите что-нибудь? – Гарри уже целых пятнадцать минут молча таращился в шар.
– Ага. В столе кто-то прожег дырку, – показал Рон. – Свечкой, наверно.
– Пустая трата времени, – прошипела Гермиона. – Лучше бы я занималась чем-нибудь полезным. Поучила бы хахачары, например…
Мимо прошелестела профессор Трелони.
– Кому-нибудь нужна помощь в интерпретации расплывчатых предзнаменований шара? – промурлыкала она под звяканье украшений.
– Мне помощь не нужна, – шепнул Рон, – и так все ясно. Сегодня вечером будет густой туман.
Гарри с Гермионой заржали. Все головы повернулись к ним. Парвати и Лаванда молча негодовали.
– Ну что такое, в самом деле! – воскликнула профессор Трелони. – Вы нарушаете вибрацию сигналов грядущего!
Она подошла к их столику и вгляделась в шар. У Гарри упало сердце. Легко догадаться, что сейчас будет…
– Здесь что-то есть! – шепотом воскликнула профессор Трелони, приблизила лицо к шару, и он дважды отразился в огромных очках. – Что-то движется… но что?
«Готов держать пари на все, что у меня есть, включая “Всполох”, – подумал Гарри, – что бы там ни двигалось, вести прискорбные». И точно…
– Мой бедный… – выдохнула профессор Тре лони. – Он здесь, отчетливее прежнего… Дитя, он к тебе подбирается, все ближе и ближе… Сгу…
– Ради всего святого! – громко оборвала ее Гермиона. – Опять этот идиотский Сгубит!
Профессор Трелони устремила на Гермиону огромные глаза. Парвати шепнула что-то Лаванде, и обе пронзили Гермиону гневными взглядами. Профессор Трелони явно сгорала от ярости.
– С сожалением вынуждена признать, что, с самого твоего появления на моих занятиях, милочка, было очевидно, что тебе не даровано то, чего требует благородное искусство предсказания судеб. В самом деле, у меня еще не бывало ученицы с таким приземленным мышлением.
Последовало минутное молчание. А затем…
– И очень хорошо! – Гермиона вскочила и запихнула «Растуманивание будущего» в рюкзак. – Отлично! – повторила она, забросила рюкзак на плечо и чуть не сшибла Рона с пуфика. – Я умываю руки! Я ухожу!
Под изумленными взглядами всего класса Гермиона прошагала к люку, открыла его ногой и слезла вниз.
Прошло несколько минут, прежде чем класс успокоился. Профессор Трелони совершенно позабыла о Сгубите. Она резко отвернулась от стола Гарри и Рона и, тяжело дыша, поплотнее укуталась в газовую шаль.
– О-о-о-о-о-о! – внезапно закричала Лаванда. Все вздрогнули. – О-о-о-о-о, профессор Трелони, я вспомнила! Вы же видели, как она уходит! Помните, профессор? «В районе Пасхи один из нас покинет класс навсегда!» Вы знали давным-давно, профессор!
Профессор Трелони, с влажными от благодарности глазами, одарила ее улыбкой:
– Да, моя дорогая, я знала, что мисс Грейнджер покинет нас. И однако же мы всегда надеемся, что могли неверно истолковать знаки… Порою Внутренний Взор – столь тяжкий крест…