— …мы ничего не сможем поделать…
— Всё равно я хочу его видеть. Встретимся здесь.
Дверь в кабинет Люпина была приотворена. Он уже упаковал почти все вещи. Возле потрёпанного чемодана стоял пустой бак, где когда-то сидел гриндилоу, чемодан был открыт и почти заполнен. Люпин склонился над чем-то у себя на столе и на стук поднял взгляд.
— Я видел, что ты идёшь, — улыбнулся Люпин, указав на пергамент, который разглядывал. Это была Карта Мародёров.
— Мы сейчас говорили с Хагридом, — начал Гарри. — Он сказал, что вы уволились. Ведь это неправда?
— Боюсь, что правда, — ответил Люпин, выдвигая ящики стола и выгружая содержимое.
— Но почему? Министерство магии уверено, что вы помогали Сириусу?
Люпин подошёл к двери и закрыл её.
— Нет. Профессор Дамблдор сумел убедить Фаджа, что я хотел спасти вам жизнь. — Он вздохнул. — Но для Северуса это была последняя капля. Думаю, особенно сильно его задела потеря ордена Мерлина. Вот он и… хм… как бы случайно… проговорился сегодня за завтраком, что я — оборотень.
— Но вы ведь не из-за этого уезжаете?
Люпин горько усмехнулся.
— Завтра в это время прилетят совы с письмами от родителей. Они не захотят, Гарри, чтобы оборотень учил их детей. И после минувшей ночи я разделяю их точку зрения. Я мог укусить любого из вас… это не должно повториться!
— Но вы замечательный, самый лучший преподаватель защиты от тёмных искусств! Не уезжайте!
Люпин покачал головой и ничего не ответил. Гарри искал слова, способные уговорить его остаться. Но Люпин его опередил:
— Директор утром сказал, что ночью ты спас несколько жизней, Гарри. Если я и вправе чем-то гордиться, то это тобой. Ты действительно многому научился. Расскажи о твоём Патронусе.
— Откуда вы это знаете? — изумился Гарри.
— Что же ещё могло прогнать дементоров?
Гарри рассказал ему, что произошло, и Люпин снова улыбнулся.
— Да, твой отец всегда превращался в большого оленя. Ты правильно угадал… поэтому мы и прозвали его Сохатый.
Люпин бросил последние книги в чемодан, задвинул ящики стола и повернулся к Гарри.
— Вот, возьми, я это подобрал в Визжащей хижине прошедшей ночью. — Он протянул Гарри мантию-невидимку.
Поколебавшись, отдал мальчику и Карту Мародёров:
— Поскольку я больше не преподаватель, могу не чувствовать угрызений совести, что возвращаю тебе и это тоже. Мне она больше не пригодится, а Рон с Гермионой, полагаю, найдут ей применение.
Гарри с улыбкой взял Карту.
— Вы однажды сказали, что Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост наверняка захотели бы выманить меня из школы… вот бы они повеселились…
— Да, конечно. — Люпин закончил сборы и закрыл чемодан. — Без тени сомнения заявляю, Джеймс был бы страшно разочарован, если бы его сын не нашёл ни одного потайного выхода из замка.
В дверь кто-то постучал. Гарри поспешно засунул в карман Карту Мародёров и мантию-невидимку.
Это был профессор Дамблдор. Он ничуть не удивился, застав в кабинете Гарри.
— Ваш экипаж у ворот, Римус.
— Спасибо, директор.
Люпин поднял старый чемодан и пустой бак из-под гриндилоу.
— Что же, Гарри, прощай. Учить тебя было истинным удовольствием. Уверен, мы когда-нибудь ещё встретимся. Директор, нет необходимости провожать меня до ворот, я сам справлюсь…
Люпин, подумал Гарри, хочет покинуть школу как можно скорее.
— До свидания, Римус, — спокойно сказал Дамблдор.
Люпин взял под мышку бак, и они с Дамблдором обменялись рукопожатием. Улыбнувшись Гарри на прощанье, Люпин быстрым шагом вышел из кабинета.
Гарри сел в опустевшее кресло, хмуро уставившись в пол. Он услышал, как закрылась дверь, и поднял голову — Дамблдор был всё ещё тут.
— Почему ты так расстроен, Гарри? — спросил директор. — После этой ночи ты вправе собой гордиться.
— А что такого произошло? — с горечью заметил Гарри. — Петтигрю ведь сбежал…
— Очень многое, Гарри. Ты помог установить истину. Спас невиновного человека от ужасной судьбы…
Ужасной. что-то шевельнулось в памяти у Гарри. «Ещё более великим и ужасным, чем когда-либо раньше…» Предсказание профессора Трелони!
— Профессор Дамблдор… Вчера во время последнего экзамена у профессора Трелони… она стала… стала очень странной…
— В самом деле? — удивился Дамблдор. — М-м-м… Ты хочешь сказать — ещё более странной, чем обычно?
— Д-да… Голос сделался низкий, глаза вращались, и она сказала… сказала, что ещё до полуночи слуга Волан-де-Морта вернётся к своему хозяину… Сказала, что слуга поможет ему вернуть силы. — Гарри посмотрел на Дамблдора. — А потом вдруг пришла в себя и не помнила ни слова из того, что говорила. Могло это быть… могла она действительно предвидеть будущее?
На Дамблдора история не произвела особого впечатления.
— Знаешь, Гарри, полагаю, что могла, — произнёс он задумчиво. — Чего не бывает! Выходит, она уже сделала два настоящих предсказания! Надо бы прибавить ей жалованье…
— Но… — Гарри поражённо взглянул на Дамблдора: как можно над этим шутить? — Из-за меня Сириус и профессор Люпин не убили Петтигрю! Если Волан-де-Морт вернётся, в этом буду виноват я!
— Не будешь, — безмятежно ответил директор. — Неужели, Гарри, твоё приключение с Маховиком Времени ничему тебя не научило? Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача. И профессор Трелони — храни её Бог — живое тому доказательство. Это был замечательный поступок — то, что ты спас жизнь Петтигрю!
— А вдруг он поможет Волан-де-Морту вновь обрести силу?!
— Петтигрю обязан тебе жизнью. Ты послал к Волан-де-Морту того, кто перед тобой в неоплатном долгу. Когда один волшебник спасает жизнь другому, между ними создаётся связь… или я сильно заблуждаюсь, но вряд ли Волан-де-Морт захочет, чтобы его слуга был в долгу у Гарри Поттера.
— Но я не хочу, чтобы между мной и Петтигрю была связь! — вскипел Гарри. — Он ведь предал моих родителей!
— Это самые сокровенные глубины магии, Гарри, её непостижимая суть… Но поверь: может быть, наступит день, когда ты будешь рад, что сохранил жизнь Питеру Петтигрю.
Такого Гарри не мог себе представить. Дамблдор как будто прочитал его мысли:
— Я очень хорошо знал твоего отца — и в Хогвартсе, и позже… Он тоже пощадил бы Петтигрю, я в этом уверен.
Гарри посмотрел на Дамблдора. Да, он не станет смеяться, ему можно рассказать…
— Прошлой ночью… Я подумал… Это мой отец создал Патронуса… Когда я увидел на той стороне озера самого себя, то решил, что вижу его…
— Тебя можно понять, — тихо проговорил Дамблдор. — Тебе, наверное, уже надоело это слышать, но ты и в самом деле необычайно похож на Джеймса. От матери у тебя только глаза.
Гарри покачал головой.
— Это была глупость. Я же знал, что он умер.
— Ты думаешь, что мёртвые, которых мы любили, навсегда нас покинули? Но ведь мы их зовём, когда нам плохо. Твой отец живёт в тебе, Гарри, и он, очевидно, явил себя, когда ты так в нём нуждался. Да как иначе ты смог бы сотворить именно такого Патронуса? Этой ночью Сохатый вновь вышел в поле.
До Гарри не сразу дошло значение сказанных Дамблдором слов.
— Сириус мне поведал вчера, как они стали анимагами, — улыбнулся директор. — Неслыханное достижение! Как, впрочем, и то, что они сумели скрыть его от меня. Тогда-то я и вспомнил, как странно выглядел тот твой Патронус. Помнишь, который атаковал Малфоя на матче Гриффиндор-Когтевран. И ты вправду видел отца этой ночью, Гарри. Ты нашёл его в своём сердце.
И Дамблдор вышел из кабинета, оставив Гарри в полном смятении.
Никто в Хогвартсе не узнал правды о том, что произошло в ту ночь, когда исчезли Сириус, Клювокрыл и Петтигрю. Сколько догадок выслушал Гарри в последние дни перед каникулами! К концу семестра Гарри услышал множество фантастических версий о том, что тогда случилось, но ни одна из них даже не приблизилась к истине.
Малфоя исчезновение Клювокрыла привело в ярость. Ясно как божий день: Хагрид нашёл способ тайком отправить гиппофифа в какое-то укрытие. Непереносимое оскорбление — лесничий обвёл вокруг пальца старшего и младшего Малфоев. А Перси Уизли больше возмущало бегство Сириуса Блэка.
— Если буду работать в Министерстве, предложу массу проектов по укреплению магического правопорядка! — распространялся он перед единственным слушателем — его подружкой Пенелопой.
Несмотря на прекрасную погоду и всеобщее веселье, несмотря на то, что друзья совершили почти невозможное для спасения Сириуса, Гарри никогда ещё не встречал конец учебного года в столь скверном расположении духа.
Разумеется, не одного его огорчил уход профессора Люпина. Весь класс Гарри переживал отставку профессора.
— Кого же они нам дадут в будущем году? — уныло вопрошал Симус Финниган.
— Может, вампира, — размечтался Дин Томас.
Но не только отъезд Люпина расстраивал Гарри. Он постоянно думал о пророчестве профессора Трелони: где прячется Петтигрю, добрался ли до тайного убежища Волан-де-Морта. Но что особенно отравляло жизнь — близившаяся встреча с Дурслями. Всего полчаса — но какие восхитительные! Он верил, что отныне будет жить у Сириуса, друга родителей… прекраснее этого была только мысль, что отец жив. Отсутствие новостей о Блэке радовало: значит, его не поймали. Но, думая о доме, который, казалось, уже есть, а теперь стал недосягаемой мечтой, Гарри чуть ли не впадал в отчаяние.
Результаты экзаменов были объявлены в последний день семестра. Гарри, Рон и Гермиона всё сдали успешно. Гарри был очень удивлён, что не провалился на зельях, и заподозрил, что без вмешательства Дамблдора не обошлось.
В последнюю неделю поведение Снегга было и впрямь тревожно: и раньше неприязнь Снегга к нему была сильна, но теперь перешла все границы. Когда он глядел на Гарри, уголки его тонкого рта злобно подёргивались, пальцы сжимались и разжимались, как будто хотели сомкнуться на горле мальчика.