"В таком случае…"
"Передай мне мармелад", — сказала Эрмиона.
"Но…"
"Ох, Рон, какое тебе дело, если мое расписание немного раздуто? — отрезала Эрмиона. — Я же сказала тебе, я обо всем договорилась с профессором Мак-Гонагалл".
Как раз в этот момент в Большой зал вошел Хагрид. Он был одет в свою длинную доху и рассеянно размахивал дохлым хорьком, зажатым в его огромной руке.
"Все в порядке? — бодро сказал он, остановившись на пути к учительскому столу. — Сегодня у вас мой самый первый урок! Сразу после обеда! С пяти утра на ногах, готовил все… Надеюсь, все нормально… Я — и вдруг учитель… взаправду…"
Он широко улыбнулся им и направился к столу преподавателей, по-прежнему размахивая хорьком.
"Хотел бы я знать, что он там готовил?" — заметил Рон с ноткой беспокойства в голосе.
Зал постепенно пустел по мере того, как люди расходились на свой первый урок. Рон сверился с расписанием занятий.
"Нам лучше поторопиться, смотри, урок прорицания будет наверху в Северной башне. Туда десять минут ходу…"
Они поспешно закончили завтрак, попрощались с Фредом и Джорджем и направились к выходу через весь зал. Когда они проходили мимо стола Слитеринцев, Малфой опять изобразил, будто он падает в обморок. Взрывы смеха преследовали Гарри до выхода из зала.
Путешествие через замок к Северной башне было долгим. За два года в Хогвартсе они не успели изучить весь замок, и никогда до сих пор не были в Северной башне.
"Тут… должен… быть… проход…" — выдохнул Рон, пока они карабкались по седьмой по счету длинной лестнице, чтобы очутиться на незнакомой площадке, где не было ничего, кроме большой картины, на которой была изображена безлюдная лужайка.
"Я думаю, нам сюда", — сказала Эрмиона, вглядываясь в пустой проход с правой стороны.
"Не может быть, — ответил Рон. — Это южная сторона, смотри, вон краешек озера…"
Гарри разглядывал картину. Толстый, серый в яблоках пони выбежал иноходью на траву и теперь пасся на лужайке. Гарри привык к тому, что изображения на картинах в Хогвартсе перемещались и наносили друг другу визиты, но ему всегда нравилось наблюдать за ними. Минуту спустя, невысокий, коренастый рыцарь в лязгающих доспехах появился на картине вслед за пони. Судя по остаткам травы на его металлических коленях, он только что свалился с коня.
"Ага! — завопил он, увидев Гарри, Рона и Эрмиону. — Кто эти злодеи, что посягают на мои земли! Пришли насмехаться над моим падением, быть может? К оружию, вы, мошенники, вы, псы!"
Они с удивлением наблюдали, как маленький рыцарь обнажил меч и начал угрожающе размахивать им, яростно подпрыгивая. Но меч был для него слишком длинным, поэтому на особенно резком выпаде, рыцарь не удержал равновесие и рухнул на землю.
"Эй, с вами все в порядке?" — спросил Гарри наклоняясь к картине.
"Вернись, наглый хвастун! Вернись, негодяй!"
Рыцарь снова схватился за меч, и с трудом поднялся, опираясь на него, но меч так глубоко ушел в землю, что все попытки рыцаря вытащить его не увенчались успехом. В конце концов он без сил уселся на траву и сдвинул забрало, чтобы вытереть потный лоб.
"Послушайте, — Гарри решил воспользоваться передышкой. — Мы ищем Северную башню. Вы случайно не знаете, как туда попасть?"
"Вперед, на поиски приключений! — казалось, ярость рыцаря совершенно испарилась. Он вскочил на ноги. — Следуйте за мной, дорогие друзья, и мы достигнем цели или храбро погибнем в неравной битве!"
Он сделал еще одну бесплодную попытку вытащить меч и взобраться на толстого пони, сдался и крикнул: "Пойдем пешком, добрые сэры и милые леди! Вперед! Вперед!"
И он бросился бегом, громко клацая доспехами, к краю рамы и пропал с картины.
Они поспешили за ним по коридору, следуя за громыханием его амуниции. Время от времени они замечали, как он проносится по какой-нибудь картине.
"Будьте отважны, худшее впереди!" — воскликнул рыцарь, внезапно появляясь перед взволнованными дамами в кринолинах.
Тяжело дыша Гарри, Рон и Эрмиона взобрались по крутой винтовой лесенке, чувствуя, как кружится голова, и услышали голоса одноклассников.
"Прощайте! — крикнул рыцарь, неожиданно выглянув из картины, на которой были изображены очень мрачные монахи. — Прощайте, братья по оружию! Если вам когда-нибудь потребуется храброе сердце и стальные мышцы, позовите Сэра Кадогана!"
"Конечно позовем, — пробормотал Рон, как только рыцарь исчез. — Если нам понадобится чокнутый".
Они одолели последние несколько ступенек и оказались на небольшой площадке, где уже собрался почти весь их класс. На площадке не было ни одной двери, но Рон пихнул Гарри локтем и указал на круглый люк с медной табличкой на потолке.
"Сивилла Трелони, преподаватель прорицания, — прочитал Гарри. — Как же мы туда доберемся?"
И как бы в ответ на его вопрос, люк распахнулся и прямо перед ним опустилась серебряная лестница. Все замолчали.
"После вас", — усмехнулся Рон, и Гарри первым полез вверх.
Поднявшись, он оказался в самом странном кабинете, который ему доводилось видеть. Он совсем не походил на классную комнату, а скорее был чем-то средним между чердаком и старомодным чайным магазином. В него было втиснуто около двадцати круглых столиков, окруженных обитыми ситцем креслами и маленькими пуфами. Занавески на окнах были плотно задвинуты, а лампы украшали темно-красные шарфы, поэтому все вокруг казалось малиново-тусклым. В классе было тепло, и из камина, в котором грелся большой медный чайник, исходил сильный дурманящий аромат. На полках, опоясывающих круглую комнату, лежали пыльные перья, огарки свечей, колоды засаленных карт, несчетное множество хрустальных шаров и огромный набор чайных чашек.
За спиной Гарри появился Рон, а следом за ним, переговариваясь шепотом, последовали остальные.
"Где же она?" — спросил Рон.
Внезапно из теней зазвучал голос, глухой и мягкий.
"Добро пожаловать, — произнес он. — Как я рада наконец видеть вас всех в этой реальности".
Гарри показалось, что он увидел большое блестящее насекомое.
Профессор Трелони появилась в свете камина, и они обнаружили, что она очень худа; глаза в стеклах очков казались нереально огромными. Она куталась в тончайшую, расшитую блестками шаль, ее длинную шею украшали многочисленные бусы и цепочки, а ее руки и пальцы были унизаны кольцами и браслетами.
"Присаживайте, дорогие дети", — сказала она, и они неловко взобрались в кресла или утонули в мягких пуфах.
Гарри, Рон и Эрмиона устроились за одним столом.
"Добро пожаловать на прорицание, — произнесла профессор Трелони, усаживаясь в кресло с подлокотниками возле камина. — Меня зовут профессор Трелони. Вероятно, вы раньше не встречали меня. Я заметила, что частое пребывание в сутолоке и суматохе плохо влияет на мое Внутреннее Зрение".
После этого необычного заявления последовало долгое молчание. Профессор Трелони изящно поправила шаль и продолжала: "Итак, вы выбрали Прорицание, самую трудную из волшебных наук. Я предупреждаю вас с самого начала, я мало чему смогу научить вас, если у вас нет Зрения… Книги здесь не помогут…"
При этих словах, Гарри и Рон, усмехнувшись, бросили взгляд на Эрмиону, которая была просто шокирована подобной новостью.
"Многие волшебницы и волшебники, преуспевшие в изучении сложных заклинаний, таких как взрывы или запахи, просто не способны приоткрыть завесу будущего, — продолжала профессор Трелони, переводя взгляд с одного обеспокоенного лица на другое. — Это Дар, доступный немногим избранным. Вот ты, мальчик, — обратилась она внезапно к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа. — Как поживает твоя бабушка?"
"Я думаю, хорошо", — ответил он боязливо.
"На твоем месте, я не была бы так в этом уверена, да-да, дорогой, — сообщила профессор Трелони, покачивая головой так, что ее серьги заиграли в свете камина. Невилл нервно сглотнул. Профессор Трелони безмятежно продолжала. — В этом году мы изучим основы Прорицания. Первый семестр будет посвящен гаданию на чайных листьях. В следующем семестре мы займемся хиромантией, — она бросила внезапный взгляд на Парвати Патил. — Опасайся человека с рыжими волосами".
Парвати испуганно взглянула на Рона, который сидел за ней, и отодвинула свое кресло.
"Во втором полугодии, — продолжала профессор Трелони, — мы возьмемся за хрустальные шары… если, конечно, успеем пройти огненные предзнаменования. К сожалению, в феврале наши занятия прервутся из-за неприятной эпидемии гриппа. Я даже на время потеряю голос. И где-то к Пасхе один из нас покинет этот класс навсегда".
За этим заявлением последовало еще более напряженное молчание, но профессор Трелони, казалось не заметила его.
"Не могла бы ты, дорогая, — обратилась она к Лаванде Браун, которая сидела к ней ближе всего, испуганно вжимаясь в кресло, — передать мне самый большой серебряный чайник?"
Лаванда с облегчением встала, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором Трелони.
"Спасибо, дорогая. Между прочим, то, чего ты боишься… произойдет в пятницу, шестнадцатого октября".
Лаванда вздрогнула.
"Сейчас я попрошу вас всех разбиться на пары. Возьмите чашку с полки, подойдите ко мне и я наполню ее. Потом присаживайтесь на свое место и пейте чай, пока не останется один осадок. Встряхните чашку три раза левой рукой и переверните на блюдце, дождитесь пока стечет последняя капля чая и передайте чашку соседу, чтобы он прочитал. Вы будете толковать узоры, руководствуясь страницами пять и шесть из книги "Заглядывая в будущее". Я буду ходить по классу, помогая и направляя. Ах, дорогой, — она взяла Невилла за локоть и ему пришлось подняться с пуфа, — после того, как ты разобьешь первую чашку, не мог бы ты выбрать себе одну из голубеньких? Я очень привязана к розовым".
Конечно, не успел Невилл подойти к полкам, как раздался звук бьющегося фарфора. Профессор Трелони, следовавшая за ним с совком и щеткой, сказала: "Пожалуйста, возьми голубенькую, дорогой, если тебе все равно… спасибо милый…"