Но Гарри вспомнил слова волшебницы из "Заколдованного зверинца" о том, что крысы живут всего три года. И если здесь не обошлось без магических сил, которыми Скабберс никогда не отличался, его жизнь уже давно должна была подойти к концу. Гарри был уверен, что хотя Рон и жаловался на скучность и бесполезность Скабберса, смерть крысы будет для него ударом.
В это утро настроение в гриффиндорской гостиной было совсем не рождественским. Эрмиона заперла Косолапа в спальне, но была в ярости из-за того, что Рон пытался его ударить, а Рон все еще кипел от злости. Гарри понял, что ему не удастся заставить их разговаривать друг с другом, и занялся обследованием Всполоха, который принес в гостиную. Из-за это Эрмиона сердилась еще больше; она ничего не говорила, но постоянно бросала на метлу недоверчивые взгляды, как будто та тоже недолюбливала ее кота.
К обеду они спустились в Большой зал и увидели, что столы колледжей отодвинуты к стенам и в центре зала стоит только один стол, накрытый на двенадцать персон. За столом сидели Дамблдор, Мак-Гонагалл, Снэйп, Росток и Флитвик, а также дворник Филч, надевший вместо своего обычного коричневого пиджака очень старый и, похоже, слегка поеденный молью фрак. Кроме них было только три ученика: два чрезвычайно взволнованных первоклашки и угрюмый пятиклассник из Слитерина.
"Счастливого Рождества! — приветствовал их Дамблдор, когда они подошли к столу. — Поскольку нас так мало, мне показалось глупым сидеть за столами колледжей… Садитесь, садитесь!"
Гарри, Рон и Эрмиона сели вместе на другом краю стола.
"Шутихи!" — воскликнул Дамблдор, протягивая конец большой серебристой хлопушки Снэйпу, который неохотно взялся за него и с силой дернул. С хлопком, похожим на оружейный выстрел, хлопушка взорвалась, внутри оказалась большая остроконечная волшебная шляпа, украшенная чучелом грифа.
Гарри, вспомнив буккарта, переглянулся с Роном, и оба улыбнулись; Снэйп поджал губы и пододвинул шляпу Дамблдору, который сразу же надел ее вместо своей.
"Налетайте!" — обратился он к сидящим за столом, лучезарно улыбаясь.
Когда Гарри накладывал себе жареную картошку, двери снова распахнулись и в Большой зал вплыла профессор Трелони. В честь праздника она надела зеленое платье в блестках и стала еще сильнее похожа на огромную блестящую стрекозу.
"Сивилла, вот это сюрприз!" — вставая, произнес Дамблдор.
"Я внимательно посмотрела в хрустальный шар, директор, — сказала профессор Трелони своим загадочным, словно доносящимся издалека, голосом, — и, к моему удивлению, увидела себя покидающей мою уединенную трапезу и присоединяющейся к вам. Могла ли я пренебречь знаком судьбы? Я сразу же поспешила сюда и прошу вас простить мое опоздание".
"Конечно, конечно, — подмигнул ей Дамблдор. — Разрешите мне начертать вам стул…"
И он действительно нарисовал волшебной палочкой стул, который на несколько секунд, вращаясь, завис в воздухе, а затем с глухим стуком упал между Снэйпом и профессором Мак-Гонагалл. Однако профессор Трелони не села; ее огромные глаза оглядели стол, и вдруг она негромко вскрикнула.
"Я не смею, директор! Если я присоединюсь к сидящим, нас будет тринадцать! Более дурное предзнаменование трудно себе представить! Никогда нельзя забывать, что когда тринадцать обедают вместе, то первый, кто поднимется из-за стола, первым умрет!"
"Мы все же рискнем, Сивилла, — нетерпеливо произнесла профессор Мак-Гонагалл. — Садитесь, индейка уже остывает".
Профессор Трелони поколебалась, но затем опустилась на пустой стул, закрыв глаза и плотно сжав губы, словно ожидая, что в стол ударит молния. Профессор Мак-Гонагалл ткнула большую ложку в ближайшее блюдо:
"Рубца, Сивилла?"
Но профессор Трелони не обратила на нее внимания. Вновь открыв глаза, она еще раз огляделась и спросила:
"Но где же наш дорогой профессор Лупин?"
"Боюсь, бедняга снова болен, — сказал Дамблдор, жестом указывая всем остальным, что они могут начинать трапезу. — К несчастью, это произошло именно в Рождество".
"Но вы ведь, конечно же, уже знали об этом, Сивилла?" — спросила профессор Мак-Гонагалл, приподняв бровь.
Профессор Трелони холодно взглянула на нее.
"Конечно же, я знала, Минерва, — мягко пояснила она. — Но, как правило, не стоит выставлять напоказ тот факт, что все знаешь. Я часто поступаю так, будто не обладаю внутренним зрением, чтобы не вводить других в замешательство".
"Это многое объясняет", — колко отозвалась профессор Мак-Гонагалл.
Вдруг голос профессора Трелони стал гораздо менее загадочным:
"Если Вы хотите знать, Минерва, я видела, что бедному профессору Лупину недолго быть с нами. Кажется, он отдает себе отчет, что ему недолго осталось. Он буквально сбежал от меня, когда я предложила взглянуть для него в хрустальный шар…"
"Могу себе представить", — сухо отозвалась профессор Мак-Гонагалл.
"Я сомневаюсь, что профессору Лупину угрожает какая-нибудь опасность, — вмешался Дамблдор преувеличенно бодрым голосом, положив конец беседе профессора Мак-Гонагалл и профессора Трелони. — Северус, вы ведь сварили для него это зелье снова?"
"Да, директор", — отозвался Снэйп.
"Хорошо, — сказал Дамблдор. — Тогда он в мгновение ока снова будет на ногах… Дерек, ты уже пробовал вон те копченые колбаски? Они очень вкусные".
Первоклассник, к которому обратился Дамблдор, покраснел до корней волос и дрожащими руками потянулся к блюду с колбасками.
До конца рождественского обеда профессор Трелони вела себя почти нормально. С набитыми животами и со шляпами из хлопушек на головах Гарри и Рон первыми поднялись из-за стола. И тут она пронзительно вскрикнула.
"Мои дорогие! Кто из вас встал первым? Кто?"
"Не знаю", — сказал Рон и растерянно взглянул на Гарри.
"Я не думаю, что это имеет какое-нибудь значение, — холодно сказала профессор Мак-Гонагалл, — разве что снаружи перед дверью стоит маньяк с топором, чтобы зарубить первого, кто выйдет в холл".
Рон рассмеялся. Профессор Трелони выглядела уязвленной.
"Идем?" — сказал Гарри Эрмионе.
"Нет, — пробормотала Эрмиона, — я хотела еще поговорить с профессором Мак-Гонагалл".
"Наверно, хочет спросить, может ли она взять еще больше предметов", — зевнул Рон, когда они вышли в холл, в котором, однако же, никакого маньяка с топором не оказалось.
Добравшись до портретного входа, они обнаружили, что Сэр Кадоган устроил рождественскую вечеринку с парой монахов, несколькими бывшими директорами Хогвартса и своим толстым пони. Он поднял забрало и приподнял кружку с медовым вином, приветствуя их.
"Счастливого — ик — Рождества! Пароль?"
"Подлый пес".
"И вы тоже, сэр!" — загремел Сэр Кадоган, когда картина сдвинулась в сторону и впустила их.
Гарри сразу же направился в спальню, принес оттуда Всполох и набор по уходу за метлой, который ему на день рождения подарила Эрмиона, и принялся изучать его на предмет каких-нибудь изъянов. Впрочем, у Всполоха не нашлось кривых прутиков, которые можно было бы отрезать, а рукоять сверкала так, что полировать ее казалось бессмысленным. Они с Роном просто любовались метлой, пока не открылся портретный ход и не вошла Эрмиона, а следом за ней — профессор Мак-Гонагалл.
Хотя профессор Мак-Гонагалл была главой гриффиндорского колледжа, Гарри видел ее в общей гостиной только один раз, когда она приходила делать очень серьезное объявление. Оба мальчика, все еще держа Всполох в руках, уставились на свою учительницу. Эрмиона обошла их, схватила первую попавшуюся книгу и спряталась за ней.
"Это он, да? — прямо спросила профессор Мак-Гонагалл, подошла к камину и стала внимательно рассматривать Всполох. — Мисс Грангер мне только что сообщила, что вам прислали метлу, Поттер".
Гарри и Рон повернулись к Эрмионе. Из-за книги, которую она держала вверх тормашками, был виден ее покрасневший лоб.
"Можно? — спросила профессор Мак-Гонагалл, но, не ожидая ответа, взяла Всполох у них из рук. Она внимательно исследовала его от рукояти до кончиков прутьев. — Гм. И никакой записки, Поттер? Никакой открытки? Совсем никакого сообщения?"
"Нет", — просто ответил Гарри.
"Понимаю… — сказала профессор Мак-Гонагалл. — Гм, боюсь, мне придется забрать ее у вас, Поттер".
"Что-о? — спросил Гарри, поднимаясь на ноги. — Почему?"
"Ее нужно проверить на наличие проклятий, — пояснила профессор Мак-Гонагалл. — Конечно, я не специалист, но предполагаю, что мадам Хуч и профессор Флитвик разберут ее…"
"Разберут?" — повторил Рон так, будто профессор Мак-Гонагалл была не в своем уме.
"Это займет не больше пары недель, — сказала профессор Мак-Гонагалл. — Если на нее не наложено опасных заклятий, вы получите ее назад".
"Но с ней все в порядке! — возразил Гарри дрожащим голосом. — Честное слово, профессор…"
"Вы не можете этого знать, Поттер, — очень мягко ответила профессор Мак-Гонагалл, — не можете знать, пока не полетите на ней — на любой скорости — и, боюсь, об этом не может быть и речи, пока мы не будем знать точно, что ее не подделали. Я буду держать вас в курсе событий".
Профессор Мак-Гонагалл повернулась на каблуках и унесла Всполох через портретный ход, который закрылся за ней. Гарри уставился ей вслед, все еще сжимая в руках банку "Крема для Блеска". Рон обернулся к Эрмионе:
"Зачем ты побежала к Мак-Гонагалл?"
Эрмиона отбросила книгу. Все еще краснея она встала и дерзко взглянула в лицо Рону.
"Потому что я думаю — и профессор Мак-Гонагалл согласилась со мной — что эту метлу Гарри мог послать Сириус Блэк!"
Глава Двенадцатая Покровитель
Гарри понимал, что Эрмиона действовала из лучших побуждений, но все равно сердился на нее. Ему удалось на несколько часов стать владельцем самой лучшей в мире метлы, а теперь, из-за вмешательства Эрмионы, он даже не знал, увидит ли Всполох снова. Гарри был уверен, что он не заколдован, но в каком состоянии метла окажется после того, как ее подвергнут всевозможным проверкам на злые заклинания?