Поначалу они просто мчались по лабиринту извилистых коридоров. Гарри пробовал запоминать дорогу: налево, направо, направо, налево, в центр развилки, направо, налево, – но это было невозможно. Дребезжащая тележка, похоже, сама знала, куда ехать: Цапкрюк ею не управлял.
Бьющий навстречу холодный воздух резал глаза, но Гарри их упорно не закрывал. Один раз ему почудился в глубине коридора сноп пламени, и он обернулся – не дракон ли там, – но было поздно. Они спускались все глубже под землю и ехали теперь мимо озера, где снизу и сверху росли сталактиты и сталагмиты.
– Так и не знаю, – крикнул Гарри Огриду сквозь грохот тележки, – кто из них сталактит, а кто – сталагмит?
– Сталагмит – это у которого «м», – ответил Огрид. – И не спрашивай больше ничего, а то меня стошнит.
Он и правда позеленел. Когда тележка наконец остановилась у дверцы в стене, ему пришлось опереться о стену, чтобы перестали дрожать колени.
Цапкрюк отпер дверцу. Оттуда вырвались клубы зеленого дыма. Едва тот рассеялся, Гарри ахнул. Внутри лежали горы золотых монет. Стояли колонны серебряных. Валялись груды маленьких бронзовых кнудов.
– Все твое, – улыбнулся Огрид.
Все его – потрясающе! Дурслеи, надо полагать, ничего об этом не знали, не то прибрали бы к рукам в мгновение ока. Они ведь постоянно жаловались, что Гарри им дорого обходится. А оказывается, все это время он, сам того не подозревая, владел целым состоянием, спрятанным глубоко под Лондоном.
Огрид помог Гарри уложить деньги в сумку.
– Золотые – это галлеоны, – объяснил он. – В одном галлеоне семнадцать серебряных сиклей, в одном сикле – двадцать девять кнудов. Ничего сложного. Вот, этого на пару семестров хватит, а остальные пусть лежат здесь, целее будут. – Он повернулся к Цапкрюку. – А теперь, будь другом, к ячейке номер семьсот тринадцать, и не гони так, а?
– Скорость только одна, – отрезал Цапкрюк.
Они помчались еще дальше вглубь, набирая скорость. Все холоднее становилось, все сильнее швыряло тележку на крутых поворотах. С грохотом пронеслись над подземным ущельем, и Гарри перевесился через бортик посмотреть, что внизу, но Огрид страдальчески застонал и за шиворот втащил его обратно.
У ячейки семьсот тринадцать не было замочной скважины.
– Станьте в сторонку, – важно велел Цапкрюк. Он легонько провел длинным ногтем по дверце, и та растаяла. – Если так сделает чужой, его утянет внутрь и он окажется в заточении, – пояснил Цапкрюк.
– И часто вы проверяете, нет ли кого внутри? – спросил Гарри.
– Примерно раз в десять лет, – ответил Цапкрюк с весьма неприятной ухмылкой.
Наверняка в столь секретной ячейке хранится нечто суперважное. Гарри с любопытством подался вперед, ожидая увидеть по меньшей мере груды алмазов, но в ячейке – по крайней мере, на первый взгляд – ничего не было. Потом он заметил на полу небольшой грязноватый сверток в коричневой бумаге. Огрид подхватил его и спрятал куда-то под плащ. Гарри очень хотелось узнать, что же в свертке, но он сдержал любопытство.
– Ну что, назад в адскую громыхалку? И не разговаривай со мной по дороге – мне лучше пасть не открывать, – сказал Огрид.
Кое-как пережив ужасы обратной дороги, они вновь стояли за дверями «Гринготтса», щурясь на ярком солнце. Гарри не знал, куда и бежать, раз у него в сумке полно денег. Ему не требовалось знать, каков обменный курс галлеона к фунту, он и так понимал: у него в жизни не бывало столько денег – даже Дудли столько и не снилось никогда.
– Надо б тебе форму спроворить. – Огрид мотнул головой в сторону «Мадам Малкин – Мантии на все случаи жизни». – Слушай, Гарри, ты не против, если я заскочу в «Дырявый котел»? А то взбодриться бы. Терпеть не могу эти проклятые банковские тележки.
Он и впрямь выглядел бледно, поэтому Гарри, сильно волнуясь, отправился к мадам Малкин один.
Та оказалась приземистой улыбчивой ведьмой, одетой в розовато-лиловое.
– Идешь в «Хогварц», милый? – перебила она его невнятное лопотание. – Здесь все, что нужно, – и вот, кстати, еще один молодой человек на примерке.
В глубине магазина на низкой табуретке стоял мальчик с бледным, острым лицом, а вторая ведьма подкалывала булавками подол его черной мантии. Мадам Малкин поставила Гарри на табурет рядом, надела ему через голову платье и начала укорачивать.
– Привет, – сказал мальчик. – Тоже в «Хог варц»?
– Да, – кивнул Гарри.
– Мой папа в соседнем магазине покупает учебники, а мама смотрит волшебные палочки на том конце улицы, – сообщил мальчик. Говорил он скучающе, манерно. – А потом я их потащу смотреть гоночные метлы. Не понимаю, почему первоклассникам их не разрешают. Все-таки заставлю отца купить и уж как-нибудь протащу в школу.
Гарри отчетливо припомнился Дудли.
– А у тебя есть метла? – приставал мальчишка.
– Нет, – ответил Гарри.
– А в квидиш-то хоть играешь?
– Нет, – снова ответил Гарри, гадая, что это за штука такая, квидиш.
– А я играю. Папа говорит, преступно будет, если меня не выберут играть за мой колледж, и я, должен сказать, с ним согласен. Ты уже знаешь, в какой колледж идешь?
– Нет. – Гарри с каждой минутой чувствовал себя все глупее.
– Вообще-то никто точно не знает до последнего, но я уверен, что попаду в «Слизерин», у нас вся семья там училась… А ты только представь, каково попасть в «Хуффль пуфф»! Хоть из школы уходи, честное слово, как считаешь?
– Угу, – промямлил Гарри, сожалея, что не может сказать ничего поумнее.
– Ух ты, глянь на этого дядьку! – воскликнул вдруг мальчик, кивая на витрину.
За окном стоял Огрид. Он скалился во весь рот и вертел в руках два больших рожка мороженого, показывая, что войти не может.
– Это Огрид, – сказал довольный Гарри – он знал такое, о чем не осведомлен мальчишка. – Он работает в «Хогварце».
– А-а, – протянул мальчик, – я про него слышал. Он же там какой-то прислужник?
– Лесник, – поправил Гарри. Мальчишка с каждой секундой нравился ему все меньше.
– А, ну да. Какой-то дикарь – живет в хижине при школе, а временами напивается, начинает колдовать и в итоге поджигает собственную постель.
– А по-моему, он замечательный, – холодно возразил Гарри.
– Неужто? – произнес мальчик с презрительной усмешкой. – А почему он с тобой? Где твои родители?
– Умерли, – коротко ответил Гарри. Он не собирался обсуждать столь деликатную тему с этим воображалой.
– Какой ужас, – равнодушно сказал тот. – Но они были из наших, да?
– Они были ведьма и колдун, если ты об этом.
– Я думаю, не наших вообще принимать нельзя. Они же… не такие, не по-нашему воспитаны. Вообрази, некоторые даже про «Хогварц» не знают, пока не получат письмо. А по-моему, магию нельзя выпускать за пределы старых колдовских семей. Как, кстати, твоя фамилия?
Гарри не успел ответить. Мадам Малкин сказала:
– Вот и готово, милый, – и Гарри, нисколько не сожалея, что у него появился повод прекратить разговор, спрыгнул с табурета.
– Полагаю, увидимся в «Хогварце», – сказал манерный мальчик.
Гарри ел мороженое, которое принес Огрид (малиново-шоколадное, с дроблеными орехами), и молчал.
– Что с тобой? – спросил Огрид.
– Ничего, – соврал Гарри.
Они зашли купить пергамент и перья. При виде чернил, меняющих цвет при письме, Гарри слегка повеселел. Выходя из магазина, он спросил:
– Огрид, а что такое квидиш?
– Ах ты ж, парень, я и запамятовал, какая ты у нас темнота – про квидиш и то не в курсе!
– Не надо, мне и так плохо. – И Гарри рассказал Огриду про бледного мальчика в магазине мадам Малкин. – И еще он сказал, что детей из семей муглов вообще не следует принимать…
– Ты не из семьи муглов. Знал бы он, кто ты есть, – да он с пеленок про тебя слыхал, раз у самого семья колдовская. Ты ж видал, чего творилось в «Дырявом котле». И вообще, чего он, козявец, в таких делах смыслит! Сколько случаев знаю, когда у муглов вдруг родится колдун или ведьма, так они всегда – самые способные. Взять хоть твою маменьку! И сравнить с сестрицей? То-то.
– Так что такое квидиш?
– А это игра у нас такая спортивная. Ну, вроде как… футбол у муглов, все его смотрят. Играют в воздухе на метлах, и там еще четыре мяча… Короче, так сразу правил не объяснишь.
– А что такое «Слизерин» и «Хуффльпуфф»?
– Колледжи у нас в школе. Всего их четыре. Говорят, в «Хуффльпуффе» – одни тугодумы, но это…
– Тогда я точно окажусь в «Хуффльпуффе», – мрачно сказал Гарри.
– Лучше «Хуффльпуфф», чем «Слизерин», – сурово заявил Огрид. – Все ведьмы и колдуны, которые пошли… по плохой дорожке, учились в «Слизерине». Да и Сам-Знаешь-Кто – тоже.
– Вольде… ой, то есть Сам-Знаешь-Кто учился в «Хогварце»?
– Давным-давно, – ответил Огрид.
Они купили учебники в магазине Завитуша и Клякца, где полки до самого потолка были уставлены книгами всех сортов – огромными, как плиты мостовой, переплетенными в дорогую кожу, и малюсенькими, размером с почтовую марку, обтянутыми шелком книгами, полными причудливых значков, а в нескольких вообще ничего не было. Даже Дудли, который сроду ничего не читал, отдал бы что угодно, лишь бы до некоторых дотронуться. Огрид силой уволок Гарри от справочника «Заклятия: как заморочить врагов и очаровать друзей. Современная порча: выпадение волос, ватные ноги, прилипание языка и многое, многое другое» профессора Мститтуса Вирусиана.
– Я хотел узнать, как проклясть Дудли.
– Мысль неплохая, да только в мире муглов колдовать нельзя, разве что в особенных случаях, – сказал Огрид. – И вообще, ты порчу навести не сможешь, тебе еще учиться и учиться.
Огрид не разрешил Гарри купить котел из чистого золота («Сказано – оловянный»), зато они приобрели очень симпатичные весы для зелий и складной латунный телескоп. Затем посетили аптеку, где было так интересно, что почти забывалось об ужасающем запахе: смеси тухлых яиц с гнилой капустой. На полу стояли бочки какой-то слизи; на полках вдоль стен громоздились банки с травами, сушеными кореньями и разноцветными порошками; с потолка свисали пучки перьев, спутанные связки клыков и когтей. Пока Огрид просил человека за прилавком взвесить ему стандартный набор для зелий, Гарри внимательно рассматривал серебряные рога единорога по двадцать один галлеон за штуку и крохотные, блестяще-черные жучиные глазки (пять кнудов черпак).