– Левски – Димитров – Моран – Трой – Маллет – Иванова – снова Моран – МОРАН ЗАБИВАЕТ ГОЛ!
Но радостные крики болельщиков были едва различимы из-за воплей вейл, залпов из волшебных палочек представителей министерства и гневного рева болгар. Игра немедленно возобновилась; Кваффл был у Левски, перешел к Димитрову…
Отбивала ирландцев Квигли широко размахнулся, изо всех сил ударил по пролетающему Нападале и послал его в Крума. Тот не успел увернуться, и мяч попал ему в лицо.
Стадион оглушительно застонал; Круму явно сломали нос, он был весь в крови, но свисток не прозвучал. Хассан Мустафа отвлекся, и Гарри не мог его винить: вейла швырнула горсть огня и подожгла судье метлу.
Почему никто не замечает, что Крум ранен? Гарри волновался: пусть он болеет за Ирландию, но из всех игроков на этом поле Крум все-таки самый потрясающий. Рон явно разделял его чувства.
– Тайм-аут! Ой, да ладно вам, не может же он так играть…
– Смотри! Линч! – заорал Гарри.
Ловчий ирландцев внезапно ушел в крутое пике, и Гарри был уверен, что это не Обманка Вральского; это было настоящее…
– Он заметил Проныру! – крикнул Гарри. – Он его заметил! Смотри, как летит!..
Половина зрителей тоже, видимо, догадалась, что происходит, зеленые ирландские болельщики дружно вскочили, подбадривая Ловчего своей команды… но у него на хвосте уже сидел Крум. Как он умудряется видеть, куда летит, недоумевал Гарри; от Крума во все стороны разлетались капли крови, но он уже поравнялся с Линчем, и они вместе мчались к земле…
– Они разобьются! – визжала Гермиона.
– Ничего подобного! – ревел Рон.
– Линч разобьется! – вопил Гарри.
И не ошибся – второй раз за этот день Линч с сокрушительной силой ударился о землю и немедленно подвергся нападению разъяренных вейл.
– А где, где Проныра?! – заорал Чарли, перекрикивая галдеж.
– У него – у Крума – игра окончена! – верещал Гарри.
Красная мантия Крума пропиталась кровью из носа и сверкала, но он легко поднимался в воздух, вздымая над головой победоносный кулак, откуда посверкивал золотой лучик.
Над ничего не понимающими трибунами на грифельной доске зажглась надпись: «БОЛГАРИЯ: 160, ИРЛАНДИЯ: 170». Затем медленно, будто над стадионом разгонялся огромный реактивный самолет, гул ликования среди болельщиков Ирландии стал расти, расти и в конце концов превратился в восторженный рев.
– ИРЛАНДЦЫ ПОБЕДИЛИ! – закричал Шульман, ошарашенный столь внезапным окончанием матча не меньше ирландцев. – КРУМ ПОЙМАЛ ПРОНЫРУ – НО ПОБЕДИЛИ ИРЛАНДЦЫ – святое небо, кто мог такое ожидать!..
– Зачем он поймал Проныру? – со стоном вопрошал Рон, хотя и прыгал вверх-вниз, хлопая в ладоши над головой. – Зачем-то закончил матч, когда у ирландцев было на сто шестьдесят очков больше, вот идиот!
– Он знал, что им никогда не догнать! – прокричал Гарри в общем грохоте. Он тоже вовсю аплодировал. – У ирландцев слишком сильные Охотники… он хотел закончить матч на своих условиях, вот и все…
– Он очень смелый, правда? – Гермиона наклонилась к перилам и смотрела, как приземляется Крум и как бригада колдомедиков расчищает себе дорогу к нему сквозь скопище дерущихся лепреконов и вейл. – Мамочки, прямо кровавое месиво…
Гарри снова приложил омниокуляр к глазам. Над полем носились лепреконы, и трудно было рассмотреть, что творится внизу, но ему удалось навести объектив на Крума, окруженного колдомедиками. Крум, еще мрачнее обычного, не позволял вытереть себе лицо. Его окружили члены болгарской команды, и все удрученно качали головами. Неподалеку, под золотым дождем, рассыпаемым лепреконами, танцевали счастливые ирландцы. С трибун махали флагами, отовсюду звучал ирландский гимн; вейлы снова становились красавицами, пусть и очень тоскливыми и печальными.
– Што ше, мы срашалишь храбро, – произнес мрачный голос за спиной у Гарри.
Он оглянулся – это высказался болгарский министр магии.
– Так вы говорите по-английски! – возмутился Фудж. – И зачем же вы весь день заставляли меня кривляться?!
– Што ше, это было ошень сабавно, – пожал плечами болгарский министр.
– И сейчас, когда ирландская команда облетает круг почета в сопровождении группы поддержки, в Высшую ложу вносят КУБОК МИРА!!! – загрохотал Шульман.
Гарри вдруг ослеп – Высшая ложа волшебным образом озарилась ослепительным белым светом. Теперь зрители видели, что происходит внутри. Сощурившись, Гарри заметил, как в ложу пыхтя поднялись два колдуна – они притащили ящик с золотым кубком. Колдуны протянули кубок Корнелиусу Фуджу, все еще оскорбленному тем, что его безо всякой необходимости вынудили целый день пользоваться языком жестов.
– Давайте как следует поприветствуем наших доблестных проигравших – сборную Болгарии! – прокричал Шульман.
С лестницы в ложу вошли семь побежденных болгарских игроков. Зрители одобрительно аплодировали; Гарри видел, как на трибунах засверкали многие тысячи омниокулярных линз.
Один за другим болгары проходили между рядами в ложе и обменивались рукопожатием сначала со своим министром, а затем с Фуджем; Шульман выкрикивал их имена. Крум, последний в строю, выглядел ужасно. Черные глаза грозно блистали на окровавленном лице. Он все еще держал в руке Проныру. У Гарри создалось впечатление, что на земле Крум не так ловок. У него была утиная походка, и он сильно сутулился. Зато, когда объявили его имя, стадион чуть не взорвался от рукоплесканий.
Затем вошла команда Ирландии. Эйдана Линча поддерживали Моран и Коннолли; второй удар, похоже, оглушил беднягу, и глаза у него странно остекленели. Тем не менее он счастливо заулыбался, когда Трой и Квигли подняли кубок и трибуны разразились одобрительным грохотом. У Гарри от аплодисментов уже онемели руки.
Наконец, когда ирландцы удалились, чтобы проделать на метлах еще один круг почета (Эйдан Линч сидел позади Коннолли, крепко уцепившись за его талию и улыбаясь довольно бессмысленно), Шульман направил палочку себе на горло и пробормотал: «Квайетус».
– Об этом матче будут вспоминать годами, – хрипло выговорил он, – такой неожиданный поворот… жалко, что быстро закончилось… ах да… да, я вам должен… сколько?
Ибо Фред с Джорджем только что перелезли через спинки кресел и стояли перед Людо Шульманом с широченными ухмылками на лицах и протянутыми руками.
Глава девятаяСмертный знак
– Не вздумайте говорить матери, что играли на деньги, – умоляюще сказал мистер Уизли Фреду с Джорджем, когда все они медленно спускались из ложи.
– Не волнуйся, пап, – отозвался Фред, ликуя, – у нас на эти деньги большие планы, мы совсем не хотим, чтоб их конфисковали.
Мистер Уизли как будто собрался спросить, что за планы, но, поразмыслив, явно решил, что не желает знать.
Скоро они уже медленно двигались в толпе, что текла со стадиона к лагерю. Потом возвращались по освещенной фонариками тропе, и в ночном воздухе далеко разносилось пронзительное пение. Над головами, радостно прихехекивая, шныряли лепреконы со светильничками в руках. Добравшись наконец-то до палаток, ребята поняли, что совершенно не хотят спать, а поскольку вокруг все равно стоял дикий гвалт, мистер Уизли согласился, что сначала можно бы и выпить по чашке какао. И вот они уже весело обсуждали матч; у мистера Уизли возникли какие-то разногласия с Чарли по поводу драки во время игры, и, лишь когда Джинни заснула прямо за крошечным столом, расплескав по полу горячий шоколад, мистер Уизли положил конец пересказам наиболее интересных моментов и настоял, чтобы дети немедленно ложились. Гермиона с Джинни удалились в соседнюю палатку, а Гарри и Уизли переоделись в пижамы и забрались в койки. На другой стороне лагеря по-прежнему громко пели и кто-то чем-то гулко колошматил.
– Какое счастье, что я не на дежурстве, – сонно пробормотал мистер Уизли, – и не мне говорить ирландцам, что праздновать уже хватит.
Гарри лежал на верхней койке над Роном и смотрел в брезентовый потолок, периодически освещаемый фонариками пролетающих лепреконов. Он проигрывал в памяти лучшие приемы Крума, и ему не терпелось оседлать собственный «Всполох», попробовать Обманку Вральского… почему-то Оливер Древ со всеми его ползучими диаграммами так и не смог толком объяснить, как она выполняется… Гарри видел себя в мантии, со своей фамилией на спине, и воображал, каково это, когда стотысячная толпа ревет в ответ на эхом разносящееся по стадиону: «Встречайте… Поттера!»
Гарри так и не понял, заснул он или нет, – фантазии о том, как он летает подобно Круму, вполне могли перейти в настоящий сон, – но точно понял, что внезапно мистер Уизли наяву закричал:
– Вставайте! Рон – Гарри – давайте же, подъем, живо!
Резко сев, Гарри провез головой по брезенту.
– Сотакое? – невнятно спросил он.
Каким-то образом сразу стало ясно: беда. Теперь в лагере шумели иначе. Пение прекратилось. Слышались крики и топот бегущих ног.
Гарри соскользнул с койки, потянулся к одежде, но мистер Уизли, сам натянувший джинсы поверх пижамы, крикнул:
– Нет, Гарри, нет времени – хватай куртку и на улицу, быстро!
Гарри сделал так, как ему велели, и выскочил на улицу, Рон – за ним следом.
В свете уже немногочисленных костров было видно, как люди убегают в лес, спасаясь от чего-то страшного – оно надвигалось по полю, странно пыхало огнем и, кажется, стреляло. Раздавались глумливые возгласы, взрывы хохота и пьяный ор; затем яркий зеленый свет вдруг озарил сцену действия.
По полю медленным маршем, выставив палочки вверх, двигалась тесная организованная группа колдунов. Гарри сощурился… у них не было лиц… потом он разглядел, что они в капюшонах и масках. Над ними высоко в воздухе в нелепых позах трепыхались четыре фигуры. Колдуны в масках были как кукловоды, а люди в воздухе – как марионетки на невидимых ниточках, что тянулись от волшебных палочек. Две летящие фигурки были очень маленькие.
К марширующей колонне присоединялись новые и новые колдуны. Они смеялись и вздымали палочки к парящим телам. Толпа все увеличивалась и сметала палатки с дороги. Гарри видел, как пару раз кто-то из участников процессии волшебной палочкой взрывал палатку, чтоб не мешала пройти. Некоторые палатки загорелись. Отчаянные крики сделались громче.